Страница 24 из 26
– Можешь не читать, но если однажды тебе понадобиться создать следящего паука или ядовитого скорпиона для уничтожения врага, то ты пожалеешь, что не прочла её. Знание – сила. А для мага – сила вдвойне.
И вот четвёртый день, я, уже перестав морщиться от очередной мерзкой картинки, изучала строение паукообразных. Разучивала виды и места их обитания, чтобы не послать какую-нибудь аргиопу следить за врагом, живущим на севере Имирота, где подобные пауки просто не водятся!
– Как успехи?
– Относительно, – чуть повела плечами, – что-то выходит, что-то нет, – мой взгляд устремился в огонь, и я опять, засмотревшись, выпала из реальности.
– Мне кажется, тебя в последнее время что-то терзает. Расскажешь?
– Наверное, – закрыв книгу, прижала её к груди, словно закрываясь от друга. – Меня волнует, что происходит во время превращение людей с гетерохромией в саифов?
– Что именно? Я, вроде бы, объяснил тебе всё связанное с этим.
Я задумалась. Вот как поведать ему об этом? Как рассказать об открытии, посетившем меня? Оно мучило меня несколько дней, заставляя отводить взгляд, путаться в словах и порой даже забывать об учёбе. Глубоко вздохнув, уставилась в пол и выдавила:
– Как вы добиваетесь послушания от нас?
– Что? – широко раскрыл глаза Аскерий. – Я не ослышался?
– Ну-у, я не совсем точно выразилась. Как вы добиваетесь того, что превращённые становятся верны Саифии и даже и не думают о том, чтобы поведать Имироту о том, что происходит на самом деле? Неужели на нас накладывается печать молчания или контроля?
– Хм, я так понимаю, ты добралась в библиотеке до тома «Тайны психики и методы магического воздействия на разум»?
– Да, и некоторые заклинания мне не понравились.
– Признаю, что у нас есть не совсем красивые разделы магии, однако, они все используются на благо страны и народа. Редко, повторяю, редко, но нам приходится применять тонкое воздействие на умы бывших людей, дабы окончательно разорвать связи с прошлым. Но, в большинстве случаев, это не требуется. Выработанная система приёма и развития новых саифов помогает сформировать необходимые привязанности и патриотизм к новой родине.
Я резко вскинула голову. Картинка, так долго бывшая раздробленной, сложилась воедино. Уверенные, что мы погибнем, имиротцы относились к нам как пушечному мясу. Детей в приютах не учили, порой издевались, а то, что творилось в плаванье, даже нормальными словами описать нельзя! И вот потом, после Хоктис, когда мы уже готовы умереть, перед нами раскрывалась дверь в волшебную страну, где жители оказываются не такими страшными, как нам вдалбливали в головы с рождения. Что они добры и проявляют к нам поистине родительскую любовь, которой большинство прибывших детей даже не знало. И что мы можем стать такими же, как они! Такими же сильными и, несомненно, более человечными, чем сами люди. Войти в общество, которое примет тебя с распростёртыми объятиями, не оттолкнёт и будет оберегать всегда, пока ты верен новой родине. И ты будешь верен, ибо уже искренне ненавидишь людей, для которых ты давно умер.
– Поняла?
– Как подло, – вырвалось у меня, и жар смущения тут же затопил щёки. – Прости, я не хотела.
– Подло, – неожиданно признал наставник. – В масштабах одной личности и семьи, что потеряла ребёнка, мы поступаем действительно подло. Но в масштабах страны, её сохранности и безопасности, это ничего не значит. Ты и сама это понимаешь. Детские воспоминания стираются со временем, тем более, когда ребёнок желает забыть всё, что было. Остаются только эмоции, и они на уровне подсознания порождают неприязнь не только к определённым людям, что принесли когда-то вред, но и ко всему народу. Вот так мы и достигаем верности. Никакой магии, обычная психология.
Аскерий сейчас не был похож на себя. Он словно стал намного-намного взрослее. Но ведь так оно и было. Он гораздо старше меня, он многое повидал и много знает. Мне его не догнать… никогда.
– Почему же? – склонил голову он. Привычные весёлые искорки в глазах заменили так пугающую меня мудрость. – Не думай, что это недостижимо. Но учти, – он подался вперёд, – у нас разные силы и разные таланты. Я вряд ли создам глыбу льда выше этого дома, а ты никогда не утопишь огромное пространство в огне. Так что ты всегда сможешь меня в чём-то превзойти. Не сразу, конечно, но спустя пару десятилетий точно.
Он сказал это так обыденно, словно пара десятилетий пройдёт уже завтра. Это вызвало улыбку.
– Ну, так что, больше не боишься, что я использую на тебе магическое принуждение?
– А ты можешь? – взгляд Наставника заледенел. Ааа, да что ж это такое? Ведь только всё наладилось. Ну что у меня за язык такой?!
– Честно? – он встал и опустился рядом со мной. Протянул руку и нежно убрал прядку моих волос за ухо. – Если вдруг встанет вопрос о безопасности Саифии, то никакие привязанности не остановят меня. Если ты станешь опасна для граждан моей страны, то я, несомненно, подавлю тебя, как бы больно мне не было от этого. Я ансар, и я должен оправдывать надежды своего народа. Прости, но ты должна знать.
Кивнула и закусила губу, сдерживая слёзы. Покрасневшей щеки коснулась горячая рука и заставила поднять голову. Аскерий коротко поцеловал меня в висок и крепко обнял.
– Это тяжёлая правда, но всё же, надеюсь, что озвученное никогда не произойдёт. Я верю в тебя, милая Эвви. И полагаю, что ты так же веришь в меня.
Верю…, конечно, верю. И у меня нет даже желания отправляться на Имиану, чтобы поведать о том, кем стала. Психология психологией, но Боги саифов одарили меня счастьем, недоступными ранее возможностями и я буду дурой, если откажусь от этого ради кучки алчных людей, стоящих у власти и жертвующих детьми, чтобы подольше оставаться на своих местах. Пусть живут себе в незнании. С них не убудет.
Глава восьмая. Тэви или Лёд.
Лишь в одном вопросе мой Наставник не мог мне помочь. Как управлять своей стихийной ипостасью? Наши стихии слишком различались и там, где для осуществления определённых действий необходимо было прийти в ярость, мне нужно было сохранять хладнокровие. Вообще лёд, по словам Аскерия, наделял своего владельца самым спокойным характером. Даже вода не могла с ним сравниться. Но из минусов моей стихии было то, что при преодолении границ терпения происходил срыв, напоминающий сход лавины. Быстрый, но беспощадный. Вчера у меня такой и случился. На грамматике.
Допустив очередную ошибку, я, отбросив перо, откинулась на спинку стула и подняла взгляд вверх, чтобы успокоиться. Это библиотеку и спасло. А вот крышу не очень. Как я создала глыбы льда, пробившие потолок и черепицу, не знаю. Но громыхнуло знатно. От обломков меня спас только магический щит, спешно выставленный Аскерием. Первые полминуты мы просто смотрели в небо, пытаясь осознать произошедшее. А потом дружно бросились в сторону, потому что мои глыбы вернулись назад. Ускорение при падении не прошло незаметным. Кресло, в котором я сидела всего мгновение назад, разнесло в щепки, пол не пробило только благодаря быстрой реакции Аскера. Думаю, испугался он не меньше, чем я сама, однако опыт всё же взял своё, и его защита уберегла дом от ещё большего разрушения.
– Ты в порядке? – мужчина спешно осмотрел меня на предмет ранений. Я же, пребывая в шоковом состоянии, смотрела на дыру в потолке и в моей голове постепенно формировалась мысль: Что же я наделала? – Эвви, прекращай себя изводить, это нормальное явление.
– Правда? – с сомнением взглянула на него. – Я же ведь чуть дом не развалила!
– Он за сто пятьдесят лет пережил двадцать шесть пожаров, думаешь, твои льдинки ему что-нибудь сделают? Починим, не бойся, – Аскерий притянул меня к себе и обнял. – А вот с твоей силой надо что-то делать. И, кажется, я знаю, кого пригласить к нам пожить на недельку другую.
– А этого хватит?
– Главное уловить суть, которую я, к сожалению, объяснить не могу. Тебе нужен тот, кто обладает похожим даром. И мы найдём его среди жрецов Эвиль. Отпустишь меня на пару часов?