Облака среди звезд

Мне захотелось исследовать реку. Выше пруда она текла между крутых берегов, с которых склонялись заснеженные деревья. Было замечательно — оказаться одной в таком прелестном месте. Поразительней всего была тишина.

Деревня быстро скрылась из виду. В промежутках между деревьями и скалами проглядывало небо, постепенно затягивающееся облаками. Я чувствовала себя удивительно одинокой и свободной.

Тут я услышала скрип коньков за спиной. Чьи-то руки обняли меня за талию. Я дала ему руку, и вместе мы покатились еще быстрее, скользя, как птицы в небе. Это было похоже на сон. Мне казалось, что мои ноги не касаются земли.

— Любимая… Любимая Хэрриет.

Звук моего имени заставил меня очнуться. Идиллия нарушилась. Я начала сопротивляться, почувствовав его губы. Но как он умел целоваться! Да еще на коньках! Как только я об этом подумала, мне захотелось рассмеяться. Но одновременно сама эта идея — рассмеяться в момент поцелуя — повергла меня в панику. Наверняка он рассердится. Чтобы удержаться от смеха, я горячо ответила на его поцелуй.

— О Боже! Да ты настоящая сирена! — Макс крепко сжимал меня в объятьях. — Черт возьми, на мили кругом нет ничего, похожего на укрытие! Но ты должна быть моей, и мне плевать на снег.

Он скинул перчатки и начал расстегивать на мне пальто. Это оказалось непросто, мы стали скользить..

И тут увидела катящегося к нам Руперта, лениво посматривающего по сторонам.

— Ах, вот вы где! — произнес он. — Я подумал, что следует предупредить вас. Там, впереди, плотина. И каждый год кто-нибудь тонет. — Он взглянул на меня, и мне почудилось, что в его глазах промелькнула усмешка.

Глава 27

— Вам звонили. — Мэгги встретила нас на пороге и протянула Максу листок бумаги. — Она сказала — дело срочное, что вы должны обязательно перезвонить сегодня.

Я сразу же подумала о Каролине. Телефон стоял в холле, где невозможно было вести приватные разговоры. Я торопилась переобуться, но мои окоченевшие пальцы отказывались слушаться. По пути в гостиную я слышала, как он говорит:

— Да, конечно, я понимаю, но это не слишком удачно… Надолго?.. Я же не могу отказаться, не так ли?.. — Затем он засмеялся и сказал: — Это больше похоже на угрозу, чем на обещание. — И я перестала его слышать.

Меня смущало, что, как только внимание Макса оказывалось направлено на что-нибудь другое, я начинала думать о том, как бы привлечь его обратно к себе. По пути домой Джорджия завладела им и заставила идти с ней чуть позади остальных. О, проклятая ревность! Я была уверена, что он предпочел бы идти со мной, но всю дорогу проболтала с Эмилио, которому, по-видимому, было все равно, как и с кем проводит время его невеста. А мысли мои были заняты исключительно Максом. Я пыталась представить себе, как это — заниматься с ним любовью. Сейчас, когда он разговаривал со своей женой, я вновь почувствовала острый укол ревности. Когда он вошел в гостиную, я старалась не смотреть на него.

— Уже можно открывать подарки? — спросила Корделия, когда Мэгги появилась в гостиной с подносом. — Вы сказали, во время чая! Мы уже умираем от нетерпения.

— Говори за себя, — пробурчала Аннабель. — Я не думаю, что буду рада своим.

— Пожалуйста, леди Пай! — Корделия одарила Мэгги обаятельнейшей улыбкой. — Уже можно открывать?

— Восхитительна! — Сэр Освальд открыл глаза и не сводил их с Корделии. Она действительно выглядела очень мило в шелковом платье тыквенного цвета, сшитом портнихой нашей матери. — Давай, моя дорогая, посмотрим, что приготовил нам Дед Мороз.

Аннабель вбежала в холл и вернулась с охапкой свертков из-под елки, которые тут же начала раскрывать. Корделия принесла подарки для всех остальных и с большим энтузиазмом принялась их раздавать. Я надеялась, что она сама не осознает, насколько ее поведение подчеркивает отсутствие хороших манер у Аннабель.

— Книга! — Аннабель отбросила ее в сторону. — Какая скука! Терпеть не могу — получать книги на Рождество. Рамка для фото! Что я должна с ней делать?

Мэгги выглядела расстроенной. Я так ей сочувствовала! Аннабель требовалась твердая рука, а у Мэгги был слишком уступчивый характер. Она боялась оттолкнуть от себя падчерицу. А сэр Освальд абсолютно не интересовался детьми. Мне было жаль Аннабель, однако ее жестокость временами угнетала меня.

— Аннабель! Выйди! — Руперт, вроде бы углубившийся в книгу, неожиданно встал.

— Что? Нет! Я открываю подарки!

— Сейчас же! — Если бы он сказал это мне таким тоном, я бы вылетела пулей.

Аннабель поплелась к выходу.

— О, леди Пай! — Корделия, непревзойденная актриса, подняла на Мэгги сияющие глаза: — «Рождественская песнь»! Как я люблю эту чудесную историю! А теперь у меня будет собственный экземпляр! Я буду хранить его как сокровище! — Она подбежала к Мэгги и поцеловала ее в щеку. — Вы так добры!

Когда я увидела лицо Мэгги, засветившееся от удовольствия, у меня комок подступил к горлу.

— Ангел… — прокомментировал сэр Освальд.

Через несколько минут Руперт вернулся, Аннабель следовала за ним. Она казалась покорившейся. Я наблюдала за ней, когда она разворачивала маленький квадратный сверток и заметила слезу, которую она смахнула тыльной стороной ладони. Она достала подарок, а затем встала и подошла к Мэгги.

— Спасибо, — слегка чмокнула ее в щеку, — какая милая косметичка.

Это было бледной копией Корделии, но уже кое-что.

— Я надеюсь, тебе нравится, милая, — робко проговорила Мэгги.

Это был прекрасный пример того, как люди судят о других по себе. Мэгги абсолютно о себе не думала и считала, что никто не принимает ее в расчет. Так оно и было.

Я получила прекрасно переплетенный томик Байрона.

Перед отъездом из Лондона, еще ничего не зная о хозяйке дома, я была очень озабочена поисками подходящего подарка. В конце концов остановилась на антикварном футляре для очков, расшитом цветами, сердечками и голубками. Сейчас я видела, как Мэгги несколько раз брала его в руки, восхищенно касаясь пальцами вышивки. Я всегда думала, что на свете есть немного удовольствий, сравнимых с тем, что испытываешь, когда видишь, что твой подарок понравился.

Руперт тоже преподнес мне удачный подарок. Это был георгианский чернильный прибор, с двумя чернильницами из граненого стекла в форме львиных голов. Помня, что Руперт не любит бурных проявлений чувств, я постаралась поблагодарить его сдержанно. Много времени спустя, глядя на эту великолепную вещь, я не уставала поражаться, что она действительно принадлежит мне. Мой подарок в сравнении с его выглядел очень бледно. Я подыскала для Руперта в антикварном магазине шагреневый провощенный ларчик для хранения спичек. Он поблагодарил меня коротким вежливым поцелуем.

Для Арчи я приготовила деревянный ножичек для разрезания бумаги с резной рукояткой в форме дельфина. Он преподнес мне прекрасно иллюстрированное издание «Адама Вида».

— Я всегда дарю этот роман молодым женщинам, — объяснил он. — Это очень поучительная история. На день рождения, если ничего не случится, я подарю тебе «Тэсс из рода д'Эрбервилей».

Аннабель мучалась от зависти, глядя, как Корделия примеряет черные замшевые туфельки на каблуках, полученные от матери. Потом она с ужасом взглянула на подаренное ей серое платье, украшенное розовыми цветочками. Оно выглядело старомодно и совсем по-детски.

— Тебе не нравится? — Мэгги сквозь очки смотрела на обновку. — Я купила его в универмаге в Дерби.

— Оно… — Аннабель взглянула на Руперта, — хорошее.

— Это очень хорошая шерсть, — сказала Мэгги. — Я думаю, тебе не придется в нем мерзнуть в школе в следующем семестре.

— Я не смогу ходить в нем в школу. Девочки будут надо мной смеяться.

Корделия критически оглядела платье:

— Вы знаете, леди Пай, я думаю, это платье может быть очень милым. Ему просто надо придать немножко элегантности. Если вместо воротника сделать вырез, отпороть все цветочки, убрать сборки, оставить только несколько широких складок и… хм… возможно, тоненький красный поясок на бедрах, оно на самом деле будет очень изящным.