Облака среди звезд

Руперт взглянул на страницы с изображениями птиц.

— Он всерьез заинтересовался синелапым соколом.

— Интересно, как давно он тут сидит? — осведомился Макс.

— Посмотри сюда, — Руперт указал на пепельницу, в которой лежала уже потухшая сигара, — на ее конце образовался столбик пепла в дюйм длиной. — Если сигару не курить, она тлеет медленно. Он спит уже по меньшей мере полчаса. И огонь в камине успел погаснуть.

— Мог ли он что-нибудь сделать? — спросил Макс, когда мы снова вернулись в холл.

— Не думаю, чтобы у него хватило бы на это соображения, — ответил Руперт.

— Конечно, он этого не делал, — согласилась я. — Полковник — самый недалекий мужчина из всех, кого я встречала в своей жизни. И это, господа, о чем-то говорит.

— Меня беспокоит, — озаботился Макс, — злой умысел, стоящий за этим. Тот, кто украл руку, явно хотел расстроить Мэгги. К тому же этого вполне достаточно, чтобы обеспечить ночные кошмары тем дамам, кто поглупее.

Мне понравился этот намек.

— Ты забыл о мужчинах, которые тоже впали в панику, — заметила я.

— Лучше продолжим поиски утром, — решил Руперт. — Можно будет обыскать спальни, пока все будут завтракать. Хотя в таком большом доме… — Он с сомнением покачал головой.

Я решила, что обыщу нашу с Корделией комнату сейчас же, иначе просто не смогу спокойно спать.

— Не забудь заглянуть под кровать, — посоветовал Макс, который явно умел читать мысли.

Те, кто оставался в гостиной, за исключением Мэгги, уже вполне пришли в себя и в наше отсутствие занимались поисками ботинок мисс Типпл, необъяснимым образом исчезнувших. Миссис Мордейкер обвинила в краже Аннабель и высказала ей все, что она думает о непослушных, избалованных девочках. Бедняжка вспыхнула и убежала из комнаты. В конце концов ботинки были обнаружены под столом, уже изрядно пожеванные Дирком. Миссис Мордейкер несколько раз повторила, что собака есть собака, и с ней трудно было не согласиться. Хотя поведение Дирка заслуживало всяческого порицания, следовало поблагодарить его за то, что он сумел отвлечь мысли присутствующих от грядущих бедствий и неминуемой гибели.

Руперт объявил, что все в полном порядке и беспокоиться не о чем. Мэгги было обещано устроить крупномасштабную облаву на руку утром, если ей будет от этого легче. Он еще раз повторил, что убежден, будто это детская шалость, не заслуживающая внимания.

— Мертвецы безвредны, — презрительно заявила мисс Типпл. — Остерегаться следует живых. И я хочу предостеречь любого, кто захочет побеспокоить меня ночью, что на моем прикроватном столике будет лежать заряженный револьвер. Он принадлежал моему отцу, и я никогда не расстаюсь с ним!

В этот момент к нам присоединился полковник Мордейкер.

— Чушь! — прорычал он, когда ему объяснили, в чем дело. — Если какой-нибудь проклятый недоумок полагает, что способен справиться с Х.Р.Г. Мордейкером, он глубоко ошибается! Рода, где мой дробовик?

— В машине, Гервард, но стоит ли…

— Не спорь, женщина! Мужчины, слушайте меня! — Я прямо-таки увидела всех нас на бивуаке где-нибудь под Анцио. — Я буду дежурить первым, с двенадцати до двух, на верху лестницы, и каждые пять минут проверять те комнаты, которые не выходят на главную площадку. Кто сменит меня с двух до четырех?

На какое-то время воцарилась тишина.

— Очень хорошо. Придется справляться одному. Никогда не встречал такого сборища слабаков.

— О Гервард, мне не нравится все это, — запротестовала его жена. — Подумай о своем сердце. Тебе лучше пойти спать. Ты перевозбудился.

Полковник оскалился и вышел вон из гостиной. Через мгновение мы услышали, как хлопнула входная дверь. Мэгги выглядела озабоченной.

— Надо предупредить Джанет, чтобы она была осторожна, когда пойдет ставить утренний чай.

Когда мы с Корделией обыскали свою спальню, она спросила:

— Ты же не думаешь, что старина Гэлли на самом деле сам забрал свою руку?

— Конечно, нет! — убежденно ответила я и на всякий случай полезла в шкаф. — Кто-то придумал это, чтобы привлечь побольше гостей в дом.

— Но такое случается во всех семьях. При чем тут привидения?

— Аннабель говорит, что кроме старого Гэлли есть много других призраков. Например, Леди Рва. Она жила здесь давным-давно, а муж бросил ее в ров, потому что она заболела оспой, на лице остались жуткие следы, и он не хотел больше ее видеть.

— Какая подлость! Но, постой, здесь же нет никакого рва!

— Нет. Наверное, его засыпали. Во всяком случае, Аннабель говорит, что она ходит по дому ночью — ее лицо закрыто шляпой — и оставляет мокрые следы.

— Ты не должна верить всему…

Вдруг Корделия истошно завопила, не дав мне договорить:

— Я нашла ее! Под этим одеялом! Потрогай!

Сквозь несколько слоев ткани прощупывалось нечто твердое и шишковатое, с утолщением на одном конце. Мне в лицо выпорхнула моль, и я тоже заорала.

— Я не хочу умирать! — горячо проговорила Корделия. — Я буду стоять тут, тогда она не сможет на меня показать.

— Ерунда! — Хотя сердце мое учащенно билось, я, глубоко вздохнув, откинула одеяло и подняла над головой рождественский чулок Корделии, который приготовила для нее еще в Лондоне и привезла с собой. Я сама спрятала его здесь, когда разбирала вещи, и с тех пор благополучно о нем забыла.

— Я могу получить его сейчас? Осталось всего пятнадцать минут до наступления Рождества!

— Я совершенно забыла, что завтра Рождество.

— Можно?

— Нет. Ложись спать. — Я убрала чулок в шкаф.

— Какая ты злая! Офелия и Порция обязательно бы мне разрешили!

Через несколько минут я услышала, как часы бьют полночь. Мне стало стыдно, что я поссорилась с сестрой в такой момент.

— Счастливого Рождества, — пробормотала я. — Добрых снов.

Тишина.

— Хэт?

— М-м?

— Счастливого Рождества.

— М-м… Спасибо.

Глава 26

— Хэт! Как здорово! Какое чудесное ожерелье! О, не спи! Я хочу, чтобы ты посмотрела, как оно смотрится на мне. — Я открыла один глаз и одобрительно кивнула. — Как ты можешь спать? Уже семь утра! Мэгги разожгла камин. А как тебе вот эта шляпа?

— Потрясающе.

— Может, сдвинуть на затылок? Я хочу подарить свою старую голубую шляпу Аннабель. У бедной девочки наверняка нет ни одной приличной шляпы. Честное слово, я бы лучше вышла к обеду голой, чем в этой ужасной зеленой штуке, которая была на ней вчера. Может, ты дашь ей что-нибудь поносить? Хэт?

— М-м?

— Где ты взяла такие восхитительные колготки? Они невозможно сексуальные! Так можем мы что-нибудь отдать Аннабель? Хэт! Проснись!

Я попыталась собраться с мыслями и вспомнить, что было накануне. В первую очередь я порадовалась, что Корделия, несмотря на пренебрежение, решила взять Аннабель под свое покровительство. Я надеялась, что у той хватит ума не отказываться от этого. Потом вспомнила все остальное…

Я проснулась, как только пробило два, от боли в ноге — меня разбудил пинок Корделии. Она заворочалась, уткнулась носом в мою руку и продолжала крепко спать. Я посмотрела на часы и закрыла глаза, надеясь заснуть снова.

Ставни были открыты, и свет полной луны бил в глаза даже сквозь закрытые веки. В голове надоедливо крутились мысли. Неужели для моего отца в тюрьме чары Флер Киркпатрик кажутся достаточным утешением в этот день, который он всегда любил проводить в кругу семьи? Я подумала о Марии-Альбе, воюющей с монахинями. Представила, как бедный Марк-Антоний бродит по пустому дому, не понимая, почему его бросили. За стенами дома выл ветер, сгибая деревья так, словно хотел вырвать их с корнем.

Потом вспомнила, что чулок Корделии остался в шкафу. Хоть она уже давным-давно не верила в Деда Мороза, ритуал следовало соблюсти. Я на цыпочках прокралась по ледяному полу мимо Дирка, спящего у давно погасшего камина, и открыла дверцу. Собственное лицо в обрамлении встрепанных волос заставило меня вздрогнуть. Зеркало внутри шкафа, как всегда, застало меня врасплох. Я взяла чулок и положила посреди кровати. Дрожа, залезла обратно в постель и попыталась расслабиться и заснуть.