Страница 9 из 13
– Какой же ты глупец, Ведал, – не унимался Крюгер. – Серьезно считаешь, что я с мальчонкой тут государственный переворот иль покушение, какое, планирую? Прикрой глаза да сбрось подозрения в отхожую яму. Возникли срочные частные интересы, которые скудного сторожевого ума не касаются, да и Родине, уж точно, не навредят.
– Страна-то, и правда, переживет, а вот какого-нибудь подслеповатого служивого могут и отстранить от праздной службы, – уперто гнул охранник прежнюю линию.
– Сейчас вокруг не души, а вот выйдет, кто поглазеть на свет Божий и плакали последние накопления одного чрезмерно азартного неудачника. Долг платежом красен. Так пускаешь или нет? – пошел напрямик дядя.
– Куда уж я денусь. – сдался Ведал. – Проходи, вымогатель. Только давай, того, резво дела эти заканчивай и бегом марш отсюдова.
– Да уж, чем быстрее, тем лучше, – подмигнул ростовщик на прощанье бывшему должнику. – А мне-то как не терпится разобраться с проблемой.
Теперь путь свободен. Крюгер и без лишних наставлений не желал задерживаться понапрасну. Он передвигался в лабиринте путанных дворцовых коридоров, словно шел по следу желанной добычи, скрыться коей уже не представлялось возможным. Минуя череду этажей с реакцией опытной поисковой гончей, охотник добрался до жертвы, которую и искал.
"Советник Стирвин Гобсли, уполномоченный Его Величеством по вопросам найма", – гласила у входа аляповатая вывеска.
Раздался стук в дверь.
– Можете войти, – прозвучал изнутри сдавленный голос.
– Гобсли, мой старый приятель, – с порога завел речь Крюгер. – Что-то не видно тебя в городе последнее время. Я уж и в большинстве достойных внимания кабаков выдохся спрашивать, и в мотеле "Сонная дева" про Стирвина неделями не слыхать. А ведь раньше из злачных заведений известного кутилу и силком было не вытянуть. Не захворал ли ты, друг, часом?
В просторной, со вкусом обставленной комнате, за дубовым столом, в окружении пухлых стопок бумаг, восседал важный советник. Упитанное лицо собеседника выражало удивление и крайнее беспокойство.
– Кхм. Вот, что-то горло побаливает, – неуверенно выдавил из себя Гобсли. – Да и вообще, кругом дела да сроки. Здесь работа мертвым грузом не застывает. Верчусь не покладая рук на благо государя и Отчизны.
– Раз сам ты упомянул об столь усердной службе, то должен быть в курсе и про текущие вакансии при дворе. А то, знаешь ли, один, очень уважаемый и, бесспорно, честный на язык господин обещал "сделать все, что в его силах, но выдать моему парню пропуск в высшее общество". А реального подтверждения действием до сих пор нет и нет.
Стирвин нервно сглотнул и ответил, как смог, деликатнее.
– Так я давно проявил особое рвение. Обсудил со знакомыми влиятельными людьми. Но что ж поделать, времена настали тяжелые. Многие отроки дворцовых мужей нуждаются в теплых постах, а свободных углов и на них самих не хватает. Казначей у нас нынче строгий – лишних ртов не любит. Но вы, мистер Крюгер, обождите немного и местечко, рано или поздно, объявится. Я надеюсь, по крайней мере. И любые возможные усилия приложу, какие смогу.
Больше всего в жизни дядя не терпел одного – отказа.
Подступив вплотную к столу советника, он медленно, вкрадчиво произнес:
– Ты, все-таки, осмотри внимательнее затейные бумаги, быть может, и найдется пристойная должность, что нас устроит. Видишь ли, совершенно случайно по направлению к дворцу, проведал я желчный слух о крупном человеке, заведшем распутную девку на стороне. Рыжую бестию в постели. "Сонная дева" не раз являлась прибежищем их страстных утех в часы для большинства подневольных тружеников короны рабочие. И вот же оказия. Однажды, в состоянии далеком от трезвости, сей господин в журнале посетителей мотеля расписался истинным именем. Поступок недальновидный, что и говорить. Но беда не приходит одна. Буквально несколько дней назад, журнал учета посетителей "Сонной девы" исчез. А через несколько часов, супруга советника Его Величества по вопросам найма, может обнаружить сею пропажу, если непосредственный виновник сплетен срочно не предпримет экстренных мер.
Стирвин Гобсли, и прежде не отличавшийся особой храбростью, натурально остолбенел от услышанного.
– Я… Я только что вспомнил, – вдруг затараторил он. – Есть же, есть место!
Советник взялся шустро перебирать ценные хлипкие свитки. Ворох важных государственных документов в спешке обрушился на пол, иные оказались отправлены в совершенно не предназначенный для того раздел, но сейчас это волновало Гобсли меньше всего.
– Не то. Опять не то, – бормотал растерянный служащий себе под нос. – А! Вот же оно.
Он схватил какой-то невзрачный лист и лихорадочно пробежал глазами. А после: разорвал бумагу в мелкие клочья.
– Есть одна вакансия в посыльных, – неуверенно начал Стирвин. – Работа не слишком почетная, но крайне перспективная. Как-никак депеши государственной важности переносить. Это, кому попало, не доверяют. Здесь особый отбор кандидатов требуется, да и карьера возможная имеется. Вас, надеюсь, это устроит, потому что иначе я действительно ничем не смогу помочь.
Белый как полотно Гобсли мучительно ожидал реакции собеседника, словно от этого зависела его жизнь.
Крюгер благосклонно улыбнулся.
– Что ж ты сразу-то не разул глаза. Должность и правда, достойная. По крайней мере, в умелых руках. Но это уж оставь на меня. А теперь, будь спокоен. Забыл упомянуть, журнал "Сонной девы" не сгинул с лица земли, а оказался предан огню. Правда, подтверждение сей прискорбной утраты бессменная хозяйка заведения обнаружила только спустя неделю после роковой пропажи, и вы, господин советник, при желании, сможете лицезреть это знаменательное событие в первых рядах.
Дядя развернулся и проследовал к выходу. Но обернувшись у порога, мрачным тоном проговорил:
– Крюгер, в отличие от блудливых пройдох, твердо держит данное слово.
После чего он лукаво подмигнул податливому собеседнику и удалился прочь.
За целое утро Влад не смел, проронить и звука. Но именно тогда дядя стал для него подлинным носителем чести. Он делает то, что должен. В точности исполняя обещанное. С его позицией считаются окружающие, и Крюгер беспрекословно следует установленным правилам игры. Мир не идеален. Не идеальны и люди. Характер не менее важен в человеке, чем моральные принципы. Несгибаемая натура способна обрести желаемое, минуя жестокие преграды. Разве не это путь к достойной жизни?
Поздним вечером Влад возвращался в поместье весьма довольный собой. Все шло как по маслу. К юным восемнадцати годам он изрядно продвинулся вверх по карьерным ступеням дворца Его Величества Гария Второго, и, что немаловажно, во многом благодаря личным заслугам, а не навязчивой помощи родственника. Конечно, Крюгер пристально следил за каждым шагом неокрепшего протеже. Учил правильному поведению с нужными людьми: излишне не перечить, но и не казаться слабаком.
"Заслужи уважение в обществе, – постоянно твердил дядя. – Пусть твое мнение имеет и вес, и практичное значение. Думай что говоришь. Выгоднее изречь мало, но донести сказанным многое".
Молодого посыльного поначалу не замечали. Он был одним из многих, но не таким как все. Выполняя поручения с идеальной точностью и внимательностью к деталям, Влад быстро приобрел репутацию пунктуального, заслуживающего особого доверия, человека. Работника, способного исполнять не только рутинные обязанности, но и быть причастным к куда более деликатным, сокровенным распоряжениям влиятельных лиц. В трудную минуту можно положиться именно на его стальное плечо. Для некоторых представителей узких кругов сильных мира сего он стал тем самым доверенным лицом, которое способно сохранить в тайне самый нелицеприятный секрет, при этом, не задавая знатному господину лишних неудобных вопросов. Дворцовые угодники, обычно предусмотрительные и циничные, чтят молчаливых друзей и готовы платить услугой за услугу, ради своего же блага. В результате, с обретением ценных могущественных союзников, юноша негласно занял привилегированное положение среди прочих многочисленных конкурентов. Уже после двух лет государственной службы Влад был назначен дворцовым гонцом. Год от года, с ростом доверия к подающей львиные надежды персоне, возрастала и ответственность. И вот, сегодня, наконец, настал тот долгожданный день, когда он выполнил первое в жизни распоряжение Его Величества Гария Второго. Сам факт сего судьбоносного события означал негласное повышение статуса и прочил завидную карьеру. Не зря, после завершенной, с соблюдениями всех дворцовых приличий, передачи секретных королевских документов, один из высокопоставленных государственных вельмож снизошел до похвалы к перспективному гонцу: