Страница 62 из 91
Пометавшись в сомнениях, ведь я не могла об этом написать в письме госпоже и Тибо и поговорить даже с Эвой, вспомнила про госпожу Гленду и её женскую мудрость.
— Любовь всегда ходит рядом с болью, — задумчиво сказала она, выслушав меня и помолчав немного, — кого тебе страшно будет потерять, тот и занял твоё сердце.
Я с благодарностью приняла совет, пыталась и так, и эдак примерить, но пока истина оставалась где-то в тумане неосознанного. Мне одинаково хорошо было с обоими мужчинами, с каждым немного по-разному, но всё равно необыкновенно хорошо.
Сир Брис по приезду попросил меня прийти к нему, от сопровождения отказался и спросил, хочу ли я завершить контракт досрочно, ведь главный пункт — рождение малыша — состоялся. Текст договора я помнила наизусть, там действительно стоял пункт на счёт этого. Но, поскольку госпожа не знала, как быстро получится понести от супруга, то в общей сумме месяцев и оплаты договор составлялся на 12 месяцев, то есть, год. К тому же, после моего отказа сопровождать, сиру Брису пришлось бы искать лумерку или прерывать работу на Адноде раньше срока. Поэтому я уточнила, планирует ли сир Брис вернуться домой раньше.
Но у всех наместников тоже были договора. Согласно официальному документу, сир Брис отгулял максимально возможные 20 дней, положенные на рождение ребёнка или скорбные семейные обстоятельства, а об увольнении он должен был оповестить Совет за месяц, чтобы нашли свободного поисковика и обучили его, если тот оказывался новичком в рудокопном деле. Сир Эдрихам такого заявления не подавал, руководствуясь советом госпожи завершить дела как положено. Рабочий год на Адноде начинался глубокой осенью и ею же заканчивался — в середине одиннадцатого месяца, что давало наместникам возможность полноценно отдохнуть летом и подготовить семейные замки к наступлению зимы.
Выслушав объяснения сира Бриса, я сказала, что тоже пока остаюсь на Адноде, даже если он захочет расторгнуть договор, — той суммы, что мне уже полагалась, было достаточно. И в память о хорошем отношении ко мне Эдрихамов я буду сопровождать его до конца срока, если потребуется. Сир Брис притянул меня к себе, обнял и поцеловал в макушку, вздохнул:
— Ничего не надо расторгать, сладкая. Но мы думали о тебе с Амели. Через неделю начинаются занятия в Академии. Люмос уже наводнили студиозусы, и, если ты остаёшься на Адноде, то рискуешь пропустить два месяца учёбы, которую так ждала.
— Ничего, — ответила я, ведь уже думала об этом, — у меня самый лучший учитель здесь, это Его высочество. А уроки по рукоделию я как-нибудь потом догоню, если, конечно, меня не отчислят.
Меня не отчислили. Его высочество отправил письмо в Академию с предупреждением о том, что я пока буду проходить обучение на дому. Сир Брис привёз мне нужные учебники, и я взялась за их штудирование и конспекты, благо что учителей у меня хватало. Так прошли два месяца, и наконец, настала последняя неделя на Адноде.
Я понемногу укладывала вещи: госпожи, оставив себе четыре понравившихся скромных платья, вещи сира Бриса, Его высочества и Райана. Часть была уже отправлена на судне в предыдущую субботу, и о том, что сказала госпожа, увидев свои наряды, я могла догадаться. Но даже если бы она меня попросила, я бы не оставила себе весь её гардероб: он занимал много места, а в некоторых вещах я чувствовала себя не в своей тарелке, сама не знаю, почему. Но, главное, меня уже одолевали идеи относительно пошива того или иного платья, которое я бы сделала собственноручно, под свой вкус и статус лумерки.
Райан планировал периодически возвращаться на Аднод, и кое-что из его одежды перекочевало в бунгало. В этот момент герцог сообразил, что там не хватает мебели и вечером того дня ругался очень смешно на свою несообразительность, чем рассмешил всех присутствующих в гостиной.
Генрих забирал всё, почти. Несколько рубашек и костюмов он подарил господину Дорману и Уриэну. Мужчины не возражали и были искренне рады взять на память что-то с плеча Его высочества.
Таким образом, самые нудные дела были сделаны, и оставалось последнее, к чему я готовилась и волновалась. В пятницу вечером наш «квадрат» собрался на заброшенной купальне Эдрихамов. Я на кухне приготовила на нас ужин, что-то принесла от госпожи Нерис, предупредив, что господа перекусят на память об Адноде в другом месте. Говоря честно, было очень сложно в тот вечер настроить себя на страсть. То же самое чувствовали мужчины. Райан признался, что ещё никогда отъезд с Аднода не был таким нежеланным. Мы больше обнимались и целовались, заглядывали друг к другу в глаза, чем стонали и требовали энергичных движений. В этот раз всё было по-другому. Пока я была с одним, другие смотрели со стороны и пили задумчиво вино. Не было ни второго раза, ни третьего. Вероятно, мысль о конце нашей сказки уже подтирала страсть.
Сир Брис пошутил, мол, согласно законам сочувствия, местные боги должны были устроить нам всплеск на прощание, но Дыв-Кариат ему не внял…
Затем мы с сиром Брисом ещё раз обошли заброшенную часть, чтобы убедиться: ничего важного мы здесь не забыли. Вернулись в часть Риза, где сир Брис попросил меня присоединиться ко всем в гостиной для важного разговора. О, я знала, о чём пойдёт речь! На минутку заглянула к себе, взяла шкатулку с драгоценностями госпожи и отправилась на официальное собрание. Инквизиторов выпроводили к себе собираться, из посторонних остался господин Уриэн, составлявший договор с Эдрихамами. Ему я незаметно передала ящик, накрытый тканью, и тот был временно убран в сторону.
Мы заверили благополучное выполнение обеими сторонами всех условий, сир Брис выписал мне чек на моё имя. В любое время, частями или целиком, я могла получить в Королевском Банке Люмоса свои тысячу сто гольденов. Надо было видеть лицо Райана — облегчение, радость и некое чувство собственничества: теперь, по его разумению, я принадлежала только ему.
— Господин Уриэн, будьте добры! — я кивнула управляющему Эдрихамов и по совместительству камердинеру Его высочества. Подняла голову на сира Бриса, украдкой щипая себя за руки, чтобы не выдать волнения. — Сир Эдрихам, пока здесь находятся уважаемые свидетели, я прошу вас рассмотреть моё предложение.
Сир Брис, уже наполнявший свой кубок вином, вопросительно поднял брови.
— В присутствии свидетелей я желаю продать вам украшения сирры Амельдины, которые она оставила мне, — я старалась говорить как можно более спокойным и твёрдым голосом. Сир Брис вдруг покраснел, и я поняла: эта ситуации точно так же вызывала у него неловкость, — за ту сумму, которая меня устроит. Согласны ли вы?
Райан и Генрих удивлённо переглянулись: на их глазах рождалась талантливая торговка, чего за мной они ещё не замечали.
— Я согласен, — кивнул розовый сир Брис, — если договор купли-продажи составлен, я его подпишу немедленно.
Господин Уриэн поднёс ларец, бархатный чёрный лоскут. Разложил его, а на нём — все украшения сирры Амельдины. Райан и Генрих подошли рассмотреть и присвистнули: из всего этого они видели на мне лишь серьги и колье с жёлтыми простенькими полудрагоценными камнями. Сир Брис сменил розовый цвет лица на бледный. Как и говорил сир Арлайс, у меня в руках было сокровище на десять тысяч гольденов, не меньше.
Однако, надо отдать должное сиру Брису, торговаться он не стал, выслушал договор купли-продажи, зачитанный управляющим без озвучивания цены, отрывисто попросил бумагу и залихватски поставил две подписи под соглашением уплатить требуемую сумму — на оригинале и дубликате договора.
Господин Уриэн, с трудом сдерживая улыбку, протянул мне свёрнутую бумагу и начал аккуратно складывать назад сокровища сирры Амельдины.
— Не могли бы вы мне выплатить гольден прямо сейчас, сир Брисандр? — я протянула руку ладонью вверх и закусила губу, чтобы не рассмеяться.
Сир Брис снова покраснел: эта ситуация заставляла его чувствовать себя неловко.
— Благодарю, — я приняла гольден и подошла к Райану, — сделай мне, пожалуйста, дырочку, чтобы я смогла продеть верёвку.