Страница 26 из 91
Вино, как ни странно, принесло облегчение. К тому моменту я чувствовала жжение во всём теле, не так, как это бывало с огненной магией сира Бриса. Меня разрывало изнутри, в ушах стоял гул от беснующейся крови. И вино несколько расслабило. Сквозь гул я услышала:
— Милашка наша горит от переизбытка чувств. Помилосердствуем, господа? — и добродушный смех стал ответом шутнику.
«Разметать бы их всех! Ударить их же магией! Призвать к рукам!» — жалобно сказало нечто в моей голове, и я послушалась. Откликом неудавшейся попытки послужил мужской смех: досталось какому-то неудачнику, решившему вложить мне в руку орган и сымитировать моё желание приласкать его. Его вопль и ругань вызвали веселье.
— Мечта милашки сбылась, искрит, как рубеин! — пошутил кто-то.
Возможно, из страха получить от меня разряд собранной магией большая часть магов потеряла ко мне интерес. Те, чей пыл не убавился, находчиво перевернули меня на живот, и наполнение магией продолжилась сзади, в этой позе я не могла никого коснуться, если бы вдруг проснулась…
Время не бежало — сочилось каплями крови из незатягивающейся раны. Истерика и ужас сменились оцепенением не только тела, но и ума. Чтобы хоть как-то закрыть сознание от происходящего, я считала сначала до ста, потом до тысячи, снова до тысячи, обещая себе каждый раз, что это граница моих страданий.
От счёта отвлёк звук колокольчика. Что он возвещал, я не знала. Или это мне уже слышалось? Он прозвенел ещё дважды, и я не поверила своим ушам — постепенно гул мужских голосов затихал. Шуршала одежда. Подходили ко мне, на прощание трогали, лизали рядом с ухом, благодаря за волшебный вечер и выражая желание снова увидеть меня здесь.
Маску с меня, по счастью, не сняли, хотя попытка была. Сброшенный мне на лицо жемчуг затёк под неё, приклеив ткань к коже. Тот, кто хотел запомнить моё лицо, быстро сдался: его усовестили, обвинив в том, будто он пытается заполучить себе лумерку с богатой фантазией.
Понемногу в помещении воцарилась тишина, где-то далеко голос смотрительницы прощался с посетителями, а потом приблизился ко мне. Меня перевернули на спину, приподняли, и в рот полилась очередная порция, на сей раз чистого вина.
— Поработала ты на славу, милашка, — одобрительно оценила моё состояние смотрительница, — аванс твой я отдала подруге, как ты и просила, но кое-кто оставил тебе сумму сверху. Я не жадная — получишь половину по праву. Держи одежду и свои цацки.
Сверху легла ткань, руки меня по-прежнему не слушались,
— Можешь пока приходить в себя… — бормочущий голос смотрительницы плавал вокруг меня, будто женщина перемещалась по комнате. Хлюпнула вода, словно в ней полоскали тряпку, затем последовало шорканье — за гостями отмывался забрызганный пол. — Скажи мне, что за странное желание напиться сон-травы? И удовольствия-то, верно, никакого. Мужчину, когда его к себе прижмёшь, слаще любить… Ну, да воля ваша, кому что охотнее…
Смотрительница, разговаривая со мной, вымыла пол. К тому времени вино подействовало, должно быть, оно нейтрализовало яд сон-травы; я смогла открыть глаза и сдвинуть руку к одежде, лежащей на мне свёртком.
— Очнулась? — заметила моё движение хозяйка притона, подошла и помогла привстать. — Давай-ка на диванчик, я его уже протёрла. Всё надо сразу отмывать, а то потом присыхает, страсть невозможная оттирать.
Женские объятия оказались неожиданно сильными, меня усадили на диванчик в обнимку с одеждой. Амулет Тибо упал по дороге, смотрительница его подняла и сунула мне в руки:
— Остальные твои цацки подруга забрала, сказала, потом отдаст. Да только что-то её не видно. Знает, что я с первыми петухами закрываюсь, поторопилась бы. Сейчас домою пол, обожди, схожу глянуть её…
Артефакт Райана исчез вместе с Йарой. Забегая вперёд, чтобы больше никогда о ней не вспоминать, скажу. Подготовка к мести заняла у неё неделю. Это и договорённость со смотрительницей субботнего притона для «голодных» магов и лумерок. И процесс создания настойки сон-травы нужной концентрации. В день отъезда Йара заказала на кухне ягодный отвар, в него же влила настойку, а смотрительнице оставалось его подогреть и всунуть мне в руки.
Как только Йара убедилась, что план её работает идеально, она ушла, прихватив на память обо мне безделушки, как думала — простенькие серьги моей госпожи и артефакт Райана. Наверняка, нацепила его себе на шею, но почувствовала неладное. Так сказал лодочник, отвозивший её на континент глубокой ночью. Потому что пассажирка вдруг захрипела, сорвала с себя ценную вещь и бросила за борт. Артефакт Райана не признал чужую хозяйку.
Йаре крупно повезло, что порывавшийся её найти герцог относительно быстро успокоился. Я подозревала, что он отплатил ей той же монетой — расчётливо и зло. Лавку Йары с разной дамской мелочью покупатели вдруг стали обходить за версту, словно проклятое место, и лумерке пришлось распрощаться с мечтой разбогатеть, не работая остаток жизни.
Как-то я мельком видела её в толпе необручниц, и сир Брис подтвердил — Йара действительно устроилась в один из домов утех. Это может показаться странным, но в тот момент моя обида была основательно затёрта временем и событиями. Я пыталась встретиться с Йарой, но стоило мне увидеть рядом с ней Лею в похожем открытом платье девицы, привлекающей внимание прохожих мужчин, как желание общаться со старыми знакомыми улетучилось.
Более чем очевидно, у меня поднялся жар. Меня знобило так, что я никак не могла натянуть на себя платье, сумев лишь сунуть ноги в ботиночки, ибо мокрый дощатый пол не грел. Чулки цеплять было не к чему — обрывки нижнего белья смотрительница сразу унесла, порадовавшись новым тряпкам для уборки. А сама она вернулась ко мне, закончив своё мытьё и с известием, что подруга меня, скорее всего, бросила.
— Я вызову тебе повозку и даже заплачу, раз вышел такой конфуз, — пообещала старуха. — Что? Не хочешь? Сама дойдёшь? Далеко идти-то?
До дворца я бы не дошла, это я понимала отчётливо. Память подбросила образ местной необручницы, которой среди лумерок за ширмой я не видела. И попросила смотрительницу позвать госпожу Гленду. Мне в ответ хмыкнули, пошутив, мол, я, оказывается, непростая штучка, раз вожу знакомство с такой высокомерной особой. И всё же просьбу выполнили.
Не знаю, сколько времени прошло, кажется, я забылась сном, калачиком свернувшись в ожидании на кресле и пытаясь согреться под своим плащом. Госпожа Гленда узнала меня сразу, несмотря на маску, снять которую не нашлось сил.
Не развивая диалог со смотрительницей, она помогла мне подняться и, более того, фактически взвалила на себя. Сама, без помощи кого-либо, отвела по пустой спящей улочке в свой домик. По дороге задала лишь один вопрос:
— По своей воле пошла туда?
С трудом я выстучала зубами правду. Почему-то мне показалось важным оправдаться перед той, для кого плотские утехи давно стали привычной работой.
— Отдыхай пока, а я кое-куда схожу. Не надо, чтобы видели, как ты от меня днём уходишь…
Она уложила меня и укрыла чем-то тёплым, и больше от чувства безопасности, чем от уюта, я провалилась в бездну. Приходила в себя ненадолго: родной запах Райана, несущего меня на руках, и запах сира Бриса… Тряска в повозке, снова ощущение парения на руках, запах моей комнаты. Кровать.
В момент, когда две пары мужских рук пытались меня раздеть, кажется, разум мой очнулся и решил, что пытка повторится снова. И я попыталась отбиться от рук — только на сей раз у меня был голос, и руки слушались меня… Слава Дыв-Кариату, картинка передо мной сфокусировалась, я узнала своих мужчин и разрыдалась, наконец позволив чувствам выплеснуться из помойной ямы, каковой была моя душа в ту ночь.
Райан рычал и порывался догнать «эту тварь», чтобы самолично утопить её в океане. Его сдерживали сиры Брис и Генрих. Скандал, разыгравшийся в моей спальне, больше испугал меня, чем успокоил. Кто-то из троих обратил внимание на меня, прижавшуюся к спинке кровати, натянувшую до глаз покрывало, и потребовал от присутствующих спокойствия. Мне дали горячего вина — отвар я выпить не смогла (всё казалось, что и в эту кружку добавлена сон-трава). После чего спасительное забытьё укутало моё расслабившееся тело и сознание.