Страница 6 из 72
— Пятнадцать тысяч семьсот… Да, но не только поэтому. При работе с золотом собственную одежду необходимо оставлять в другом помещении — требования банка… — Дмитрий, похоже, даже не вынырнул из своего транса.
Одна из сторон договора, о которой говорил посланник, задержалась. Ржевский вошёл в раж: его руки так и мелькали в воздухе, как лопасти вентилятора.
Он успел закончить вовремя и вытер пот со лба, довольно улыбаясь. Затем кивнул на три неравные кучи монет:
— Вот. Эти — полный стандарт. — Горка была самой большой и на вид содержала процентов восемьдесят от миллиона.
— А здесь? — Ониси задумчиво перешёл ко второму холмику.
— Отклонения от пробы до второго знака после запятой. До одного процента, то есть.
— Сколько тут?
— Десять тысяч восемьсот двадцать четыре, — выдал товарищ, не задумываясь. — Наверное, есть смысл пересыпать в отдельную сумку? И честно сказать? Впрочем, простите, не моё дело.
— Десять тысяч монет с отклонением менее одного процента — это всё равно что процент от процента, сойдёт, — отмахнулся соотечественник.
— Десять тысяч восемьсот двадцать четыре, — педантично напомнил Ржевский.
— Восхищён вашей памятью, — посланник серьёзно посмотрел на потомка гусара.
— Я с золотом не ошибаюсь, — так же серьёзно ответил блондин.
— А тут? В третей?
— А тут брак, — вздохнул Дмитрий. — Изношенная монета. Справедливости ради, специально обточенных нет: исключительно естественный износ за время эксплуатации. Внутри группы сортировать по степени износа не стал, но он от одного до трёх процентов.
— Сколько здесь? — Ониси явно воодушевился и что-то просчитывал на ходу.
Шу подумала, что на вид бракованных денег совсем немного.
— Семьсот пятьдесят три.
— Меньше тысячи⁈ Пф-ф, — посланник Микадо энергично потряс руку выручившему его блондину. — Вы себе даже представить не можете, сколько вы сейчас для меня сделали! Чем могу вас отблагодарить?
— Блин. — Ржевский неожиданно засмущался. — Знаете, шёл сам вас спросить, а теперь получается, что выставляю счёт за услугу.
— Говорите. Я сейчас не могу подробно пояснить, что вы для меня сделали, но поверьте, неблагодарности за нами не водится.
— Мне на два часа нужен ваш реактивный ранец, — без паузы рубанул товарищ в лоб. — Спасти одного хорошего человека. Без деталей. Шу говорила, что вы с ним играетесь по факту, но формально он записан на хитрожопого Ивасаки.
— А я смогу вам помочь. — Ониси смотрел на блондина, не мигая. — Если я уведомлю господина Ивасаки, что хочу провести испытание сам, он мне не откажет. Однако вы в курсе, что это крайне сырой образец?
— Даже больше, чем вы себе можете представить, — предельно откровенно ухмыльнулся Ржевский. — Кстати, подёргаю его в разных режимах — может, что и присоветую производителю.
— Вы подождёте тридцать минут? Я улажу свои формальности с людьми Ивасаки, по случайному совпадению золото идёт им.
— Полчаса конечно подождём, — за Дмитрия решительно ответила Шу.
Для этого она даже стремительно метнулась из кресла, чтобы придержать товарища за руку: с него сталось бы брякнуть, «нет, не подождём. Давайте сейчас, время — деньги».
— Нам выйти на время расчёта? — Ржевский с какой-то непонятной нежностью посмотрел на три кучи золота, романтично вздохнул и мечтательно прикрыл глазки.
Шу стало интересно и весело: раньше такой страсти к деньгам она за другом не замечала. Он их и тратил легко, и в культ не возводил.
Видимо, какой-то аналог любви к искусству, пояснила она сама себе.
— Нет, что вы, не надо никуда выходить. Дальше мы сами.
Огава и Ониси, вежливо извинившись, достаточно быстро рассовали золото обратно по мешкам и вдвоём перетаскали его куда-то прочь.
— Чувствуйте себя как дома! Увидимся минут через двадцать, — предложил посланник Микадо, захлопывая за собой дверь.
— Чаю хочешь? — предложила товарищу Шу.
Не дожидаясь ответа, она принялась решительно хозяйничать у небольшой специальной жаровни.
— Кстати, да! — задумчиво вспомнил Ржевский. — А ведь даже чаю до сих пор не попили!
— Хотела спросить, — пользуясь моментом, японка подняла тему. — Каким образом ты ухитряешься комбинировать столько различных стилей боя? У тебя было много учителей или один, но разносторонний?
— Да это один стиль, — а товарищ неожиданно задумался. — Хотя-я, в том месте это называлось «подход к изучению». Почему ты считаешь, что стили разные?
— Аики-до. Дзю-дзюцу. Каратэ-до. Муай-боран. Это то, что я у тебя увидела.
— Это у вас направления рассыпаны по разным школам. А там, где учился я, они объединены общим подходом, — равнодушно отмахнулся блондин, явно интересуясь больше чаем в пиале, которую она ему только что подала.
— А какой у этих школ может быть объединяющий принцип⁈ — Шу добросовестно задумалась и удивилась.
Вернее, сперва удивилась, а потом задумалась.
Она изо всех сил собиралась остаться в рамках деликатности и не задавать товарищу лишних вопросов по поводу его прошлого. Но ведь философские принципы Учения не могут быть секретом?
— Физика же! — Ржевский даже глаза удивлённо выпучил. — Биомеханика! Все те школы, которые ты описала, лишь функциональные нюансы на тему механики! Узкая жанровая специализация, так сказать. По принципу ограничения инструментария — чтоб людям проще разучить было. — Он словно прикусил язык в этом месте и недоговорил.
— Ты не обидишься, если я кое-что откровенно скажу?
— Не-а.
— В кое-каких моментах я вижу у тебя колоссальные недоработки по части техники. Такое впечатление, что ты наоборот себе искусственно объединил арсенал.
— Например⁈
— Ноги.
Шу деликатно промолчала о том, насколько отличался бы рисунок его боя, владей он нижними конечностями на том же уровне, на котором владеет верхними.
Интересно, что же это за школа такая.
— Вот не надо! — блондин возмутился, отставил чай и подскочил из кресла. — Я тоже могу пяткой челюсти рихтовать! — он без видимых затруднений выбросил вбок непринуждённый правый йоко.
Его пятка поднялась значительно выше головы, Шу даже челюсть отвесила.
Центр тяжести партнёра в ударе не гулял, корпус никуда не отклонялся, растяжка и профильные мышцы уровню пятого дана на вид соответствовали.