НеТемный

Я показал Креоне рукоять топора:

— Посмотри.

Та протиснулась вперёд. Прищурилась, коснувшись дерева.

— Хморок… — она задумалась, словно прислушивалась к внутренним ощущениям, — Сложно, половина стёрты, и я плохо знаю этот ваш диалект.

— Наш?

— Ну, это ваше племя бросское, которое не вылезает из гор. Никто… ну, то есть я даже и не знаю, как их называют. Железняки-то самые обжившиеся, ну ещё хранители есть. А вот о третьем бросском народе даже легенд почти не осталось.

— Хладочара, это нужно у самих броссов спрашивать, так ведь?

— Хранители? — переспросил я.

— В Бросских Горах есть храм Хморока. Хранители живут рядом.

— Попытайся, — поднажал я, снова показав рукоять.

Она нахмурилась:

— Я… жду… но… но…

— Ночи?

Колдунья потёрла подбородок:

— Здесь есть слово ночь, но и ещё что-то? Вот словно бы и день ещё, а потом… Новая ночь, может быть?

— Жду новой ночи? — переспросил я, задумавшись.

Я уже было обрадовался, что здесь слова звучат, как в Завете Ушедших во Тьму. «Я жду ночи, потому что помню — Тьму боятся только в ночи», — стих в первую очередь о том, что Тёмный Жрец всегда должен ждать нужного момента.

«Новая ночь» немного меняла смысл. Надо будет подробнее об этом разузнать.

По рукояти пролетела тень, на миг щенячья пасть показалась на самом навершии, и цербер взволнованно тявкнул:

— Там-там-там! — и опять спрятался в топорище.

При этом дубина мягко нажала на руку, пытаясь её повернуть. Я подчинился давлению, и через несколько секунд оно исчезло, когда топорище указывало на юг.

Чёртов юг…

Колдунья даже не обратила внимания, ничего не заметив, а вот бард вздрогнул, настороженно закрутив головой. Он явно что-то расслышал, но не мог понять.

— Плохи наши дела, — проворчал бард, когда совсем рядом зашелестела трава.

Я перехватил рукоять покрепче. Шум нарастал, и буквально через несколько секунд со всех сторон выросли тени всадников. Десятки воинов в блестящих кольчугах окружили нас, и ещё столько же силуэтов маячило позади — целое войско размеренно прочёсывало поле.

Да уж, далеко мы не ушли, да ещё наш бард оказался глухой, как пень.

— Именем царя Моредара, бросьте оружие, — длинное копьё протянулось к нам от рослого мужчины, из-под шлема которого торчала кудрявая чёрная борода, — Я — сотник Мирон, верный слуга Нереуса Моредарского. Кто вы, и что здесь делаете?

Рядом с ним на лошади возвышался худой старик, гладковыбритый, но с длинными седыми волосами. Одетый в длинную синюю рясу, он держал в руке изогнутый посох и внимательным взглядом осматривал нас.