Сводные

— Хорошо, дайте мне минуту, — попросила Юля, опрокидывая тарелку в стоящую у стола урну. — Я возьму пиджак и выйду.

Оказавшись в небольшой комнатке, где ей довелось прожить последние полторы недели, Юля покосилась на маленький белый листок бумаги, что остался лежать у окна. Короткая записка, написаная неровным почерком, который она никогда бы не перепутала ни с чьим, гласила: «Я знаю о ребенке. Нам нужно поговорить». Кирилл Викторович, принесший записку, долго извинялся, что выболтал её секрет Метеле, но она не смела держать на него обиду. На самом деле девушка вздохнула с облегчением от того, что Сергей все узнал. Как же сложно ей было жить с ним под одной крышей и скрывать правду, но это была единственная возможность удержать его подальше от опасности. Защитить так, как он всю жизнь защищал её.

Сложно сказать, когда все началось. Возможно в тот момент, когда она поняла, что Сережа оставил её, уйдя в армию. Или тогда, когда она впервые познакомилась с Волыной. А может все же тогда, когда Кирилл Викторович впервые заговорил с ней о её прошлом. Скорее всего все это накапливалось по маленькой капельке, стекая в большой кувшин. Каждая крупица информации, что она получала, каждое слово, что слышала краем уха, каждая бумага, что проходила через её ладони, продвигали девушку на шаг к тому, чтобы осознать, что вокруг неё происходило. Она знала, что Сережа никогда не скажет ей правду, спроси она его прямо. Не сможет и не захочет втягивать её в проблемы. Слишком остро он реагировал на все, что могло грозить ей опасностью. Как однажды сказал ей её психиатр, не только она вынесла из детства психологическую травму, но и Сережа тоже. Только его заключалась в том, что он сформировал свою новую реальность вокруг неё. Построил все вокруг их единства, поэтому и не рассматривал даже возможности жизни, которая бы не включала её. Осознав это, Юля пыталась отдалиться, понимая, что он выбрал не самого надежного человека для фундамента. Она знала, что наступит такой момент, когда она не выстоит. Рухнет и потянет его за собой, а этого она вынести не могла. Только благодаря ему она и держалась. Постаралась стать сильной ради него. Но его близко не подпускала, поскольку знала, что если между ними ничего не получится, они оба не смогут жить дальше. Поэтому она и держалась от него так далеко, как могла жена, живущая с мужем под одно крышей.

Именно Кирилл Викторович был тем, к кому она обратилась с простым вопросом, понимая, что он не станет ей лгать. Она спросила: кто убил Дениса? Ответу о том, что это был её отец, даже не удивилась, словно и сама это знала, но отказывалась верить. Но сильнее на неё повлиял ответ на второй вопрос, знает ли об этом Сергей. Вот тогда-то Кирилл Викторович и посвятил её во все детали происходящего. Он расссказал о расследовании, что проводил Сережа относительно гибели их родных, о том, как во всем этом замешан Ковальский и почему Сережа не может предпринять ничего, ведь это подставит их обоих. Юля тогда долго молчаливо сидела, перебирая в мыслях все те крупицы информации, что долго собирала у себя в голове, а потом сказала, что знает как все закончить.

Естественно, Волына ей не поверил. А кто бы в здравом уме доверился плану девчонки, что два раза в неделю на постоянной основе по часу беседовала с психиатром? Но Юля была непреклонна. Она знала о неких документах, что её отец хранил в ячейке одного из банков Европы. Нужно было лишь выждать удобный случай, чтобы их получить. Это заняло больше времени, чем она ожидала. Но однажды, среди кучи бумаг, что им с отцом приходилось подписывать десятками, оказалась определенная доверенность. А потом был запрос и лишь после специальное разрешение. Она не спешила, старалась действовать осторожно, чтобы не навлечь на себя подозрение, претворяясь и дальше тем, кем все её считали. Ей довелось научиться уживаться в одной комнате с Олегом, когда поняла, что этот парень действительно кладезь информации. Иногда, сам того не понимая, он рассказывал ей закрытую информацию, которую думал, что она не понимает. А она понимала все. Понимала и записывала. Все чаще начала пользоваться диктофоном или камерой в телефоне, а потом передавала эти данные Кириллу Викторовичу, что пускал их в ход через своего человека, которого двигал на место Ковальского в президенты.

Но нужно отдать должное их противникам — они их переиграли. Юля каждый раз, видя Волыну, благодарила Бога за то, что случайно узнала о покушении и смогла его предупредить. Именно в тот момент они поняли, что дальше тянуть нельзя и обратились к человеку в полиции, которому Волына доверял. Тогда, когда Кирилла Викторовича вывели из игры, Юле пришлось все делать одной. Если бы не Горем, она понятия не имела, как справилась бы.

У неё все было под контролем, когда в одну из ночей не раздался звонок мобильного. Тогда Волына сообщил, что получил последнее разрешение на изъятие содержимого ячейки и нужно было действовать очень быстро. Поскольку ему самому в столице появляться было нельзя, а за Юлей там могли следить, он попросил её привести флешку со всем собраным компроматом и разрешительными документами в деревню. И вот тогда все пошло не по плану…

Видимо, близость финала, некой развязки, заставили Юлю расслабиться. Она отпустила себя всего на одну ночь и получилось то, что получилось. Девушка не жалела об этом. Просто не могла жалеть. Но, когда наутро к ней в дом постучал Волына и рассказал последние новости, что ему довелось узнать, руки у Юли просто опустились. Именно в таком состоянии и застал её Сергей, вернувшись после встречи, на которую его выманили, дав кусок информации, которой они владели, поскольку прекрасно понимали, что Сережа уже не успеет опередить их. Но он не просто не ринулся в бой, получив новые сведенья, но и полностью проигнорировал их, закливаясь на Юле и их отношениях. Это заставило её более реально оценить ситуацию. Понять, насколько много она значит для него. Он не должен был знать о том, что происходило за его спиной, иначе не позволил бы Юле довести дело до конца. А рисковать на финишной прямой они уже просто не могли.

А потом все усложнилось еще больше, когда Юля поняла, что беремена. Точнее, поняла ни она, а Горем. Просто однажды утром он приехал с тремя тестами на беременнность и отправил её писать на полосочки, пока сам в нетерпении караулил под дверью. Тогда они впервые в жизни поссорились. Максим, посвященный во все детали предстоящего, наотрез отказался учавствовать в этом, пока она все не расскажет Сергею.

Юля хорошо помнила, что ощутила, увидев две полоски на первом тесте. Она никогда не забудет тот всепоглощающий, сумасшедший ужас за маленького человечка, что решил так невовремя появиться в этом мире и выбрал не самого надежного человека себе в матери. Она сидела на бортике ванны, держала руку внизу своего живота и молчала, глядя вперед перед собой. Пыталась понять, что и как ей делать дальше. Но в одном она была уверенна точно, ничего нельзя говорить Сергею.

Ей до сих пор невдомек, как она смогла уговорить Горема молчать, но долгое время он был единственным, кто знал о её интересном положении. А учитывая, что ей пришлось пережить за последний месяц, она могла лишь благодарить Бога за то, что Макс от неё не отказался и не предал обещание, что дал. Последние две недели её жизни были похожи на фильм «11 друзей Оушена», только вместо одиннадцати их было четверо. В той ячейке, доступ к которой получил Волына, нашлось много бумаг, что заинтересовали следствие, но кроме прочего там был ключ. Юля сразу узнала его, ведь он был точной копией того, что её отец носил на шее не снимая. Она придумала целую нехитрую схему, втемную используя Сергея, чтобы выманить отца из дома. С Кариной оказалось проще. Её она нейтрализовала, используя Спа-салон. Дальнейшее оказалось несложным, ведь она была хоть и нечастым, но законным гостем в доме отца. Макс что-то сделал с проводкой, но тех нескольких минут Юле вполне хватило, чтобы порыться в сейфе отца, пока камеры были отключены. Увидев, что именно так усердно прятал её отец, Юля поняла, что ждать было нельзя. Уже на следующий день полиция накрыла всех участников дела, а Ковальскому официально был объявлен импичмент.