Сводные

Дома все нормально. Бабушка часто о тебе говорит, скучает сильно. Все спрашивает, не было ли писем от тебя.

Я знаю, что ты не любишь писать, но было бы хорошо, если бы хоть одно письмецо написал. Для меня.

С нетерпением жду ответ.

Твоя Юля.

Не теряя ни минуты, Сережа тут же распечатал следующее письмо от девочки.

Любимый мой, Сереженька!

Я хочу поздравить тебя с Новым годом и Рождеством. Мы не отмечали в этом году праздники. Бабушка Катя не встает с постели, а у меня не было настроения. Денис приходил. Оставался ночевать в твоей комнате. Надеюсь, что ты не против.

А сегодня мой день рожденья. Пятнадцать. Утром приехал Денис с огромной охапкой воздушных шаров, тортом и плюшевым медведем. Я знаю, что ты попросил его быть рядом со мной и спасибо тебе за это. Не знаю, как пережила бы разлуку, оставшись одна. Но в моем сердце только ты, моя любовь.

Твоя Юля.

Укол ревности скрутил сердце, но парень заставил себя выдохнуть. Он должен быть рад и благодарен, что Денис был там. К тому же, это было почти полтора года назад. Метеля покасился на крайние письма, что были написаны позднее, но не осмелился нарушить последовательность, боясь потерять связь. Он словно вновь переместился на два года назад и переживал с Юлей жизнь, что была у неё без него. В следующих письмах она писала о разных мелочах и том, что скучает. Рассказывала об успехах в учебе и детях из своего кружка. Упоминала Дениса. Чаще. чем Сергею того бы хотелось. А потом её письма начали меняться, и в них все чаще начал сквозить испуг.

Дорогой мой, Сереженька!

Я не знаю, почему ты мне не отвечаешь, но просто не могу не писать тебе в надежде, что ты все же читаешь. Бабе Кате стало плохо вчера вечером. Скорая наколола её лекарствами, но оставили дома. В больницу не повезли. Наверное, ничего серьезного не случилось. Видимо переволновалась, а может все дело в весне и обострениях, что она приносит. Денис тоже приезжал. Он разговаривал с врачами, а потом сказал, что, возможно, переедет на лето к нам жить, чтобы помогать с огородом и прочим. Наверное, я соглашусь, если ты не против. Мне немного страшно жить с бабой Катей одной.

Как бы хотелось, чтобы ты был рядом…

Твоя Юля

Следующее письмо было от Дениса и он уже примерно представлял, что там будет, когда распечатывал конверт.

Метеля, плохи дела.

Прости, что сразу вот так, без приветствия, но сейчас как-то не до того. Засада со всех сторон. Сибиряк козни строит такие, что едва успеваю концы сливать. Уйти сразу не удалось, но с Волыной договорился, что до конца мая доработаю и он меня отпустит.

Но не это самое страшное, Метеля. С бабой Катей беда. На днях третий раз за последние пару недель скорую вызывали. Врачи не утешительные прогнозы дают, говорят к худшему готовиться. Юле ничего не говорил, просто не могу слов подобрать.

Не переживай, я её не брошу, чтобы ни случилось.

Денис Доронин

Сережа письмо друга опустил и глубоко вздохнул, перебирая в мыслях, что мог Сибиряк с планом изменить, что уже почти семь месяцев прошло с его отъезда, а он все Волыну не прижал. И за бабу Катю нехорошие предчувствия в голову полезли.

— Ну же, старушка, держись моя хорошая, — прошептал Метеля, раскрывая следующее Юлькино письмо. — Ты не можешь сейчас нашу Кроху оставить, ты же нужна ей.

Дорогой мой, Сереженька!

Наступили летние каникулы и я медленно схожу с ума. В школе я была занята уроками и кружком, а сейчас полностью свободна и не знаю, чем себя занять. Не знаю, что бы делала, если бы Денис не переехал к нам. Он очень помогает мне с домом и с бабушкой. Ей не очень хорошо. Она больше не встает и почти не разговаривает. Денис помогает мне заботиться о ней. У меня сердце разрывается, когда она безвучно плачит от стыда, когда нам приходится помогать ей с туалетом и обмыванием, но видит Бог, Сережа, одна я её не подниму. А еще Денис с медсестрой договорился и та теперь к нам каждый день приходит, чтобы бабушке уколы колоть. Видимо это сильное обезболивающее, поскольку после него боль в спине отпускает и она может поспать. Нам пришлось купить ей подгузники, поскольку после уколов она спит так крепко, что не может себя контролировать.

Это очень страшно, Сереж, видеть её такой беспомощной и слабой. Мне бы очень хотелось, чтобы ты был рядом.

Твоя Юля.

— На наркотики посадили тебя, да баб Кать, — хмуро проговорил Сережа, глядя в темноту перед собой.

Парни вокруг каждый перечитывал свои письма, но он не видел и не слышал никого, полностью пребывая в том мире, который проживал по строчкам из писем. Представляя растеряный, напуганый взгляд зеленых глаз. Понимая, как сложно ей было терять женщину, ставшую для них обоих семьей. И, если за последнее время Сережа так часто видел смерть, что перестал её бояться, то для Юли этот удар мог стать тем, после которого она вполне могла не прийти в норму. Он лишь молился Богу, чтобы старушка выжила, чтобы дотянула. Бывали же случаи, когда старики годами лежат. И, с одной стороны, он не желал бабушке мучений, но с другой не мог себе даже представить, как переживет это Юля.

Взяв следующий конверт и вскрыв его у Сережи защемило сердце, когда он увидел капли слез на белой бумаге. Он уже знал, что будет в нем и резко закусил губу, переживая утрату.

Сегодня умерла бабушка Катя.

Я проснулась утром, пошла её проверить, а она не дышала. Почему я проснулась утром, а она нет? Почему сегодня?

Я так испугалась, закричала. Прибежал Денис и выставил меня из дома. Потом были скорая, полиция, коронеры. Похоронили её быстро, в этот же день на местном кладвище. Кроме меня и Дениса была лишь соседка. Это так несправедливо. Как она могла меня оставить, тем более сейчас? Как ты мог меня оставить? Как мог заставить меня столкнуться с этим в одиночку?

Почему ты мне не отвечаешь?

Я так зла на тебя и весь мир. Я практически ненавижу тебя за то, что ты меня бросил.

Ты мне так сильно нужен. Ты обещал заботиться обо мне всегда, но не сдержал обещания. Как и все остальные, ты ушел из моей жизни не прощаясь.

Туда тебе и дорога.

Сережа скомкал письмо и прижал его к груди. Он не обижался за слова, что она написала, поскольку чувствовал, что это просто эмоции. Злось и боль девочки, оставшейся одной. Он резко выдохнул, кляня всех вокруг, что не получил этого письма вовремя. Он бы наплевал на все и всех. Наплевал бы на сотни жизней, что ему удалось спасти за время своей службы, и направился бы к ней. Плевать как, хоть бы самолел похитил, но помчался бы к ней. Ведь каждое слово, каждый рядок сочился болью так явно, что это разрывало его сердце.

Следующее письмо от Дениса он открывал слегка подрагивающими руками. Он боялся увидеть в нем самое худшее, поскольку кроме него от Юли оставалось только одно письмо, написаное чуть больше года назад.

Сережа, я с плохими вестями.

Бабушки Кати не стало восьмого августа. Не переживай, мы похоронили её. Сделали все, как положено. Как она хотела. И, как бы это не прозвучало, но я рад этому, поскольку в последние пол года она очень мучилась. Мне пришлось договориться, чтобы ей регулярно кололи морфий, только он снимал боль. Она очень пыталась держаться, Сережа. Знала, что не могла сейчас умереть. А теперь Юлю заберут в деский дом и я ничего не смогу сделать. Я уже обращался ко всем, к кому только можно, но не вижу выхода. Я не могу взять на неё опеку, поскольку учусь. Ты мог бы, как брат, но тебя нет и на связь ты не выходишь. Молю тебя, Сережа, отзовись. Я пытался позвонить к вам на базу, но мне говорят, что связь с вами невозможна. Ты должен связаться с нами! Ты последняя её надежда. Если не ты, её заберут. Я боюсь даже представить, что с ней может там случиться. Я слышал столько ужасных историй, что у меня от страха руки потеют, как только я думаю о такой перспективе.

А она сейчас в очень плохом состоянии. Перестала разговаривать, я едва могу заставить её поесть раз в день. Я боюсь, что если её заберут из дома и передадут в детский дом, это просто её убьет.