Страница 91 из 121
«Мы несем огромные потери, по-видимому, перешедшие уже за цифру 500… Бросаю в помощь свой последний резерв. Чувствуется острый недостаток в патронах и снарядах, необходимо также пополнение людьми и комсоставом. Примите все меры для организации эшелонов пополнения…»
К стенам Фрунзе послал саперов. Саперы заложили динамит. Содрогнулись древние стены. В брешь устремились красноармейцы. Бой теперь шел на узких, кривых улочках города. Эмир приказал поджечь склады хлопка. Ядовитый дым окутал город. Красноармейцы шаг за шагом продвигались к многобашенному Арку, в центр города, где на холме находился дворец эмира.
Вот распахнулись ворота Арка, аскеры эмира побросали винтовки. А где же эмир Сеид-Селим? Эмир бежал. Через какие ворота? Через Каршинские, Каракульские, Мазар-и-Шерифские или Шахские?.. Кто мог сказать?
Фрунзе послал Ильичу телеграмму:
«Крепость Старая Бухара взята сегодня штурмом… Над Регистаном победно развевается КРАСНОЕ ЗНАМЯ МИРОВОЙ РЕВОЛЮЦИИ…»
Освобожденные дехкане Бухары преподнесли Михаилу Васильевичу саблю с надписью:
«Дана в знак благодарности от имени бухарского революционного народа товарищу командующему Туркестанским фронтом М. В. Фрунзе за активное участие в бухарской революции. 5 сентября 1920 года».
Эмир не успел захватить свои богатства. Красноармейцы укладывали в кожаные мешки и в ящики золотые сосуды, жемчуг, драгоценные камни. Все это опечатывали и отправляли в Самаркандский государственный банк. Огромное количество золота было взято и в другом городе эмирата — в Шахризябсе.
Михаилу Васильевичу принесли халат эмира, шитый золотом и жемчугом, шапку, оружие и стремена.
— Даже халат не успел надеть! Отправим все это в дар Иваново-Вознесенскому краеведческому музею. Ивановцы храбро дрались за бухарскую революцию. Будет память для потомков.
Эмират пал. Басмачи разбиты. Семиреченская контрреволюция разгромлена. Все оперативные направления ликвидированы. Осталось одно название — Туркестанский фронт. А фронта-то и нет…
В вагон командующего вбежал адъютант.
— Вас требует к проводу товарищ Куйбышев! Немедленно…
— Что еще стряслось?
Ползла телеграфная лента. Телеграфист молчал. Как-то странно щурился, будто сдерживал рвущееся наружу веселье.
— Читайте!
— «От всего сердца поздравляю. У вас родилась дочь…»
— Татьяна, — сказал Михаил Васильевич.
— Какая Татьяна? — не понял адъютант.
— Дочь моя. Родилась… Читайте дальше. — «Вас весьма срочно отзывают в Москву. Повторяю: отзывают».
Не вызывают, а отзывают. Значит, насовсем. Но почему такая спешка? Кто отзывает?..
…В Ташкенте на квартире Фрунзе старая женщина стирала пеленки. Михаил Васильевич вошел неслышно. Под мышкой у него была огромная, как поросенок, золотисто-зеленая дыня. Женщина подняла голову от корыта, спросила:
— Вам кого?
— Мама!
Дыня упала на пол, треснула.
Губы женщины дрогнули, руки повисли.
— Мишенька!.. Наконец-то…
— Мама! Мама! Мама!..
«ЗЕЛЕНАЯ УЛИЦА» — НА НОВЫЙ ФРОНТ
Пока Фрунзе громил Колчака, белоказаков, басмачей, штурмовал Бухару, на других фронтах совершались свои большие события, месяц за месяцем вплетающиеся в мозаику общих побед Красной Армии; там были свои талантливые полководцы и командиры.
Кто-то разбил Юденича, кто-то разбил Деникина, кто-то воевал с Петлюрой, Мамонтовым и Шкуро, кто-то гнал белополяков чуть ли не до Варшавы. Кто-то создал и впервые в истории всех войн применил в боях целую конную армию, тем самым решив одну из важнейших проблем военного искусства: прорыв позиционного фронта с последующим развитием прорыва на большую глубину. Конная армия, способная самостоятельно решать не только оперативные, но и стратегические задачи! Где и когда было такое?!
В сводках и в газетах попадались знакомые фамилии: Тухачевский, Буденный, Постышев, Бубнов. Постышев руководит партизанами на Дальнем Востоке и в Сибири. Это он помогал бить Колчака. Андрей Бубнов входил в Советское правительство Украины, был членом Реввоенсовета фронта. Ну а Буденный командует той самой конной армией — Первой. Членом Реввоенсовета этой армии значится человек с незнакомой Михаилу Васильевичу фамилией — Ворошилов. Кто он?
На глазах Фрунзе рождалось новое военное искусство, то, что Энгельс в свое время определил как пролетарский способ ведения войны.
Гражданская война была наиболее острой формой классовой борьбы, когда, по словам Ленина, ряд столкновений и битв экономических и политических, повторяясь, накапливаясь, расширяясь, заостряясь, доходит до превращения этих столкновений в борьбу с оружием в руках одного класса против другого класса. И руководил этой невиданной по размаху борьбой великий стратег революции Ленин. К нему сходились нити со всех фронтов, и ни одно явление не ускользало от его зоркого глаза. Это он всякий раз указывал, откуда надвигается смертельная опасность, — и сразу начиналась гигантская работа всего партийного и государственного аппарата по мобилизации и перегруппировке сил. Владимир Ильич принимал решения, от которых в итоге зависела судьба всего Советского государства. Фрунзе поражала способность вождя в критические моменты безошибочно определять направление главного удара. Подобная работа мысли была под силу только гению. Он словно видел то, чего не дано видеть другим, и твердо отметал все сомнения колеблющихся. Но Ильич не ограничивался общим руководством, он вникал в частности той или иной операции, он успевал следить и да тем, что происходит на Кавказском фронте, и за событиями на польском фронте, и за каждым шагом Фрунзе в Туркестане. Реввоенсовету Кавказского фронта Ильич указывал: «Поляки, видимо, сделают войну с ними неизбежной. Поэтому главная задача сейчас не Кавтрудармия, а подготовка быстрейшей переброски максимума войск на Запфронт». От Фрунзе требовал: немедленно скомплектуйте два маршрутных поезда, груженных нефтью и бензином, и примите самые энергичные меры к скорейшему внеочередному продвижению маршрутов на Москву!
Меньше всего мог предполагать Михаил Васильевич, что он как полководец занимает значительное место в мыслях Ленина. Но Владимир Ильич очень часто думал именно о нем. «Совершенно исключительный военный талант… Товарищ с редкими стратегическими способностями…» — так сказал о Фрунзе Сергей Иванович Гусев. Крепчайшая большевистская теоретическая и практическая закалка… Все это так. И трудно назвать во всей гражданской войне фигуру, крупнее Фрунзе. Главком Сергей Сергеевич Каменев в прошлом году разработал хороший план контрнаступления Южного фронта, предусматривающий во всех деталях разгром основных сил Деникина. Но Троцкий сделал все возможное, чтобы затянуть подготовку наступления, и план, учитывавший конкретную обстановку, устарел; кроме того, о нем каким-то образом узнало заранее белогвардейское командование. Контрнаступление провалилось, бои приняли затяжной характер, деникинцы захватили Украину и возобновили наступление на Москву. Пришлось вырабатывать новый план. Почему с Фрунзе никогда не случалось ничего подобного? Контрнаступление его Южной группы на Восточном фронте для Колчака явилось полной неожиданностью, и это решило исход сражения. А сложнейшая обстановка в Туркестане, взятие Бухары?
Каждый день приходят в Москву оттуда эшелоны с нефтью, бензином и хлопком… й все это сделано предельно ограниченными средствами за каких-нибудь полгода. Фрунзе словно бы игнорирует объективные причины, вырабатывает против них иммунитет. Перечислив эти причины, нарисовав тяжелую, правдивую картину, он неизменно добавляет: «Прошу верить, что реввоенсовет исполнял и исполняет свой долг перед революцией» ила «армия свой революционный долг выполнит». Есть ли дела, непосильные для Фрунзе?..
8 сентября 1920 года Владимир Ильич предложил Реввоенсовету Республики:
«Не назначить ли Фрунзе комфронтом против Врангеля и поставить Фрунзе тотчас… Фрунзе говорит, что изучал фронт Врангеля, готовился к этому фронту, знает (по Уральск. обл.) приемы борьбы с казаками».