Страница 4 из 5
Василия удивило не предложение Виктора заранее определить своё отношение к девушкам, а то, с какой легкостью тот отказался от Наташи. Василий знал Виктора, по понятиям военного времени, давно, знал, что Виктор умеет хорошо разбираться в людях. Талант у него был на людей. Почему же он так охотно отказывается от красивой девушки? Успел подметить в Ольге что-то такое, что проглядел Василий? Но что может быть в ней такого особенного?
Василий ничего не ответил Виктору, и получилось, что его молчание можно было считать согласием.
После обеда выпал свободный час, и Василий решил уединиться в саду. Лежа в густой мягкой траве, он смотрел в чистое, необычайной высоты и голубизны небо, и в его хорошо натренированной зрительной памяти вновь возникла сегодняшняя встреча.
«Ну что такое Ольга? — спросил он себя и сам себе ответил: — Обычная подруга красивой веселой девушки. Скромная, тихая, незаметная. Незаметная?…» — Он быстро приподнялся, сел, достал сигареты, закурил. Из памяти совершенно ушла Наташа, а вместо неё возникла перед глазами худенькая, чернокосая девчонка с тоненькими, ниточкой, бровями, с небольшим, чуть широковатым носом… Губы вспомнить не смог. «А глаза?… Какие у неё глаза?… Темно-серые. Почти синие. Редкий цвет при черных волосах… Особая примета…» И сразу вспомнился её взгляд — столько было в нём девчоночьей обиды, горести и… смирения…
— Глупенькая!… Совершенно глупенькая! — повторил он вслух, поднялся с травы и пошел бродить по саду. Ему вдруг страшно захотелось увидеть Ольгу, сказать ей… Не знал ещё, что именно, но что-то очень нужное, очень важное… Чтобы не прятала глаз, ходила увереннее, смелее… Нет, не то!… Ему захотелось дотронуться до её лица, погладить черные блестящие волосы… Обнять её… Василий как бы со стороны взглянул на себя и увидел, какой он сильный и большой парень. Да он малышку эту на руках сможет донести хоть на край света!… Только сейчас, на третьем году войны, он понял, как ему недостает именно такой нежной, слабой, любящей девчонки…
Он остановился возле цветущей яблони. Сорвал цветок и впервые за многие месяцы войны внимательно всмотрелся в него, в его белые с розовыми прожилками лепестки. Опять вспомнился горький, обиженный взгляд.
— О-лю-шка… — медленно и тихо прошептал Василий и тут же подумал: «Да что это со мной?»
С трудом дождался вечера. Беспокойно ныло сердце.
Как нарочно, в этот день было много всевозможных хлопот. Времени до вылета на задание оставалось ужасно мало. Приехало начальство, уточнялись варианты вылета, сбора группы по приземлении, легализации — чувствовалось, что какой-то из ближайших дней будет последним в их пребывании в Проскурове.
Наконец с трудом освободившись и наскоро поужинав, товарищи отправились по указанному адресу.
Небольшой домик стоял в глубине сада. Аромат цветущих яблонь и вишен распространялся далеко вокруг. По узкой тропке сквозь бело-розовое марево друзья приблизились к дому. Девушки сидели на крыльце.
Василий заметил, как подвинулась Оля, уступая ему место рядом с Наташей, заметил, как выжидающе взглянула на него Наташа, но сел… рядом с Ольгой Виктор удивленно потоптался на месте и подошел к Наташе. Она тут же встала и предложила:
— Пойдемте в комнату, здесь прохладно!
Василий крепко сжал руку Ольги и сказал твердо, глядя в глаза Виктору и Наташе:
— Мы останемся в саду,
Ольга испуганно вскинула на него ресницы, но осталась.
Василий увел её подальше от дома. Остановились около старой ветвистой яблони. Он обнял девушку за плечи, привлек к себе, и она покорно прижалась к нему. «Глупенькая», — счастливо, с нежностью подумал Василий. Он уже знал твёрдо, что не воспользуется этой её покорностью, не обидит даже словом. Ещё крепче обнял, тихо поглаживал её мягкие волосы. С той минуты, как взял за руку и повел за собой, эта девочка — за то, что шла за ним доверчиво, легко, не вынимая своей руки из его, — становилась ему всё дороже. И сейчас, чувствуя под руками её тонкие, острые плечи, он подумал: «Ей-то зачем было в этот ад идти?! Ждала бы меня дома…»
Он, несколько раз слетавший в тыл врага, хорошо знал, что приходится переживать там разведчикам. К тому же он — мужчина, «старый» солдат. А ей, девчонке, зачем судьбу испытывать?! Ведь всего семнадцать лет!…
Он продолжал гладить её волосы, лицо, заглядывал в глаза и, сам удивляясь вдруг пробудившейся в нём нежности, ласково касался губами её щек, губ. Ольга, смущенно загораясь непонятным ей волнением, неловко, неумело старалась высвободиться из его объятий.
— Что ты, Оля? — отстраняясь, спросил Василий.
Она ответила, не глядя на него:
— Наташа весь вечер… тебя ждала…
Он вспомнил слова Виктора, сказанные после кино, и горько усмехнулся:
— Она сказала тебе, чтобы ты осталась с Виктором?
— Да.
— Я пришел к тебе. К тебе пришел! Понимаешь?
Она как-то неловко кивнула и спрятала лицо у него на груди. Потом вдруг встрепенулась, снова заглянула в глаза ему, улыбнулась счастливо:
— Это правда?!
Луна пробилась сквозь густые ветви яблони, осветила нежное белое лицо и блестящие черные глаза.
— Я пришел к тебе! Навсегда!…
В соседнем саду кто-то тихо напевал, старательно выговаривая украинские слова, ему, так же тихо, вторил женский голос:
Щедро разбросав вокруг бело-розовое цветение, шла по городу весна. Пряное благоухание плыло над землей, проникало в дома, в затемненные окна. В этом безудержном цветении посреди сада двое молодых людей стояли словно зачарованные…
Сколько уж Василий перевидел всего за эти годы! Считал, что чувства его притуплены людским горем, зверствами фашистов, что пусто в сердце и жизнь уже ничем ни удивить, ни обрадовать не сможет. И вдруг такое в нём пробудилось!… Но глядит на Ольгу — и молчит. Разучился, видно, за войну ласковые слова говорить…
— Ну точно сам не свой сейчас, — признался после Виктору. — Смотрю на неё — не могу насмотреться!… Как полечу на задание — не представляю… И ничего такого вроде бы нет между нами, но что, что со мной творится — не пойму?! А главное — слов у меня, слов нет! Молчу как идиот… Да и что сказать? Что улетаем не позже как через неделю?… Но как подумаю, что расставаться придется!…
— Не девушка, а чистый омут! — грустно и серьезно сказал Виктор.
— Какой там «омут»?! Детство сплошное! Призналась, что уже была у неё любовь. В киноартиста влюбилась и открытки с его изображением пачками покупала… Но это ещё в школе у неё было, до войны…
Василий не мог забыть, как, попрощавшись с ним, медленно и нерешительно пошла Ольга домой. И тревожно ему стало за неё, поэтому разговорился с Виктором, чтобы отогнать эту тревогу. Но она не проходила.
Остановились у калитки, закурили.
— Виктор, может, что-то не так вышло, но у меня это очень… серьезно… — сказал Василий. — Очень!
Виктор посмотрел вверх, на небо — оно было чистое, бездонное, усыпанное яркими дрожащими звездами. Ответил сдержанно:
— Луны бы не было, когда полетим… Парашюты на голубом фоне очень хорошо просматриваются…
И ещё был вечер. Ясный, чистый. Предательская луна выставляла город как на ладони.
Они медленно шли по тихой улочке. И вдруг — немецкие самолеты! Василий и Ольга остановились у небольшого беленького домика. Со страшным воем невдалеке упала бомба, рядом — другая… Прижавшись к стене, Ольга подумала, что вот сейчас следующая бомба упадет прямо на них, напряглась в жутком ожидании, потом вдруг отпрянула от стены и встала перед Василием, загородила собой.
— Оля, не смей! — вскрикнул он.
И в это время что-то плюхнулось рядом, качнулась земля, но… взрыва не последовало…