Страница 84 из 90
Все правильно. Но насчет своей любви к Югославии я все же немного преувеличил. Ради рифмы, конечно.
Глава XIV
МУРА И «БУРЕВЕСТНИК РЕВОЛЮЦИИ»
«Красная Мата Хари». Так прозвали на Западе одну из самых знаменитых подруг великого пролетарского писателя Алексея Максимовича Горького (Пешкова). Героиня этой главы была известна под тремя фамилиями: Закревская, Бенкендорф и Будберг. «Буревестник революции» называл же ее просто Мурой.
Итак, речь пойдет об одном из мифов, который мне очень хочется опровергнуть и как разведчику, и как писателю. Личность Марии Игнатьевны Закревской — Бенкендорф — Будберг вряд ли вызвала какой-либо интерес, если бы не легенды и сплетни прошлого и настоящего времени. Однако поэт Андрей Вознесенский представляет ее «…пленительной авантюристкой, сквозь сердце которой прошли литературные и политические чемпионы столетия: Горький, Уэллс, Локкарт, Петерс и другие… Она ходила по канату между Кремлем и Вестминстером». Впрочем, оценки А. Вознесенского вторичны, ибо родились они после его ознакомления с книжкой некой писательницы Нины Берберовой под интригующим названием «Железная женщина». Этот «роман-информация», как окрестил его бывший бунтарь поэт, опубликованный в журнале «Дружба народов» в 1989 году, вызвал у него такое восхищение, что он написал к нему предисловие в журнале.
Однако вернемся к Марии Игнатьевне Закревской. Возникает вопрос: а почему, собственно, о ней речь? Поясняю. Потому что, во-первых, есть книжка Нины Берберовой «Железная женщина». Потому что, во-вторых, это мое итальянское расследование, ибо я обнаружил след Закревской еще на острове Капри в 1963 году, а также наличие некоторых рассекреченных архивных материалов внешней разведки. Наконец, в-третьих, оставшаяся у меня в записях конфиденциальная беседа с бывшим литературным секретарем Горького и моим добрым учителем в журналистике Михаилом Александровичем Цейтлиным-Михайловым. О последних днях «буревестник:! революции» эта беседа, которую Цейтлин просил не разглашать, пока он жив.
Я прочитал книжку Н. Берберовой от начала до конца в журнальном варианте «Дружбы народов». В принципе мне жалко потраченного времени, ибо разобраться в надерганных отовсюду фактах, начиная с Большой Советской Энциклопедии и кончая бульварной светской хроникой из старых подшивок разноязычных газет, практически невозможно, Посему возьмем одно генеральное направление — в начале своего повествования писательница Берберова, дружившая с Закревской и посему «знавшая о ней все», вопрошает: «Кто она? Мата Хари? Лу Саломе?.. Да, и от той и от другой было в ней что-то: от знаменитой авантюристки, шпионки и киногероини, и от дочери русского генерала, с ее притягательной силой, привлекшей к ней Ницше, Рильке и Фреда… Я три года прожила с ней под одной крышей и сохранила о ней свои записки (не дневник, но календарные записи и записи некоторых разговоров с ней); отношения у нас были добрые, но не близкие и лишенные эмоциональной окраски… Здесь все факты, которые я старалась спасти от забвения. Источники мои — это документы и книги от 1900-го до 1975 года. Они помогли мне раскрыть тайну ее предков, подробности ее личной жизни, имена ее друзей и врагов, цепь событий, с которыми она была иногда тесно, иногда косвенно связана. Мужчины и женщины, между 1890-м и 1900 годами, все были захвачены этими событиями экзистенциально и часто трагически. Обстановка и эпоха — два главных героя моей книги. Два замужества М.И. Б., которые в ее судьбе не сыграли особой роли, были исковерканы и даже прерваны российской катастрофой. Мура принадлежала стране, эпохе, классу, и в этом классе каждый второй был истреблен. Мура боролась, шла на компромиссы и выжила».
Ну выжила и выжила. Что из того? Неужели ради этого надо писать книгу, тем более что, как замечает сама Берберова: «Когда я стала проверять ее рассказы, я увидела, что она всю жизнь лгала о себе…» Так какого же лешего надо было восстанавливать «историческую» правду? Чтобы создать российскую, или «красную», Мата Хари из некоей никому ранее не известной Марии Игнатьевны Закревской — Бенкендорф — Будберг? Действительно, наплели черт знает что. Говорят, что работала Мура сразу же на три секретные службы: советскую (ВЧК), английскую и германскую. И не только это. Сия разносторонняя дама была, так сказать, профессиональной любовницей. Посудите сами. Она сожительствовала (по любви или за деньги — того не ведаю) с английским разведчиком Локкартом, писателем-фантастом Уэллсом, председателем ревтрибунала ВЧК Петерсом и «буревестником революции» Пешковым-Горьким, не говоря уже о двух мужьях — графе Бенкендорфе и бароне Будбер-ге. Уже упоминавшаяся писательница Берберова так вот сплетничает про свою подругу в книге «Железная женщина»: «Она (то есть Мура. — Л.К.) — любила мужчин, не только знаменитых любовников, но вообще мужчин, и не скрывала этого, хоть и понимала, что эта правда коробит и возмущает женщин и возбуждает и смущает мужчин. Она пользовалась сексом, она искала новизны и знала, где найти ее, и мужчины это знали, чувствовали это в ней и пользовались этим, влюбляясь в нее страстно и преданно. Ее увлечения не были изувечены целомудрием, ни бытовыми табу. Секс шел к ней естественно, и в сексе ей не нужно было ни учиться, ни копировать, ни притворяться…» Вот так. И свою слабость на передок использовала рационально, угробив в конечном итоге «великого пролетарского писателя» Алешу, как она называла его в узком кругу. А Алексей Максимович Горький, как и все туберкулезники, страдал повышенной сексуальной возбудимостью.
Вот пишу эти строки и думаю: на кой черт я взялся за перо? Чтобы восстановить историческую правду? Действительно, какая она шпионка, эта потаскушка? Вряд ли ее можно поставить рядом с настоящей Мата Хари, хотя и последняя не была той, какой ее пытались представить любители сенсаций.
В свое время мне удалось получить уникальные материалы о Маргарет Целле — дочери голландского шляпника, вошедшей в историю под именем Мата Хари, «шпионки-двойника», которая чуть ли не жонглировала французской и немецкой секретными службами, за что и была расстреляна французами. Мне повезло еще и в том отношении, что, работая в Италии по линии нашей внешней разведки, удалось взять интервью у старого-престарого бывшего солдата комендантского взвода, который был одним из тех, кто 15 октября 1917 года привел в исполнение смертный приговор, вынесенный Мата Хари французским военным трибуналом. Гастон Роше, тот самый солдат из комендантского взвода, ставший богатым бизнесменом, немало усилий потратил на то, чтобы доказать невиновность Мата Хари. «Это подлинная фотография казни Мата Хари, — сказал Роше во время интервью, протягивая мне старый снимок. — Вот видите крайний солдат во втором ряду? Это я. По сей день не могу забыть удивленного лица этой женщины, перед дулом моего карабина, хотя минуло уже не одно десятилетие. Но ведь в тот момент я убеждал себя в том, что, исполнив приказ, уничтожил змею в женском образе. Но это не успокаивало. Тогда-то и пришло решение заново проанализировать имеющиеся факты, собрать новую информацию и неизвестные ранее документы. На это я потратил более половины моей жизни и много денег. Теперь я твердо убежден, что Мата Хари была невиновной, и ее казнь не что иное, как злодейское убийство, спровоцированное германской разведкой, которая устроила таким образом небольшую гадость своим французским коллегам-противникам».
Самой «блестящей» операцией Мата Хари была, как известно, ее поездка из Парижа в Берлин, когда французская разведка написала на ее голой заднице симпатическими чернилами некое донесение своему агенту, работавшему против немцев. Правда, после соответствующей обработки текст донесения стал почему-то известен и германской секретной службе. Видимо, задницей пользовались не только французы.
На Муриной попке не писали никаких шифрограмм. Она крутила ею в довольно грязных шоу. У Муры никаких целей не было в силу ее аполитичности, чрезмерно раздутого честолюбия, эгоизма, лживости и подлости. Пробежим и мы по ее самым основным «операциям», не задерживаясь особенно на частностях и нелепостях. Итак, первое замужество. Супруг Муры граф Бенкендорф, прежде чем быть застреленным «не то белыми, не то красными» летом 1918 года, успевает узнать, что его жена влюблена в английского дипломата Локкарта и уже успела изменить ему. В начале сентября 1918 ночью Муру вытаскивает из постели Локкарта наряд чекистов во главе с преданным помощником «железного Феликса» Яковом Петерсом. Истории неизвестно, привез ли он Муру сразу в ЧК или к себе на квартиру, переложив ее, так сказать, из кровати в кровать на предмет приобретения «ценного агента». Так или иначе, но мадам оказалась в подвалах Лубянки. И вот, как свидетельствуют некоторые английские историки, 4 сентября 1918 года сэр Роберт Брюс Локкарт, которого чекисты уже считали главным действующим лицом «заговора Антанты», обратился в Комиссариат по иностранным делам с просьбой об освобождении Муры. Ему было отказано. После этого он решил напрямую обратиться к Петерсу и отправился на Лубянку, где вызвал «большое беспокойство» своим появлением. Однако Петерс терпеливо выслушан просьбу Локкарта и, сказав ему, что все заверения по поводу непричастности Муры к заговору будут приняты во внимание, вдруг заявил: «Вы избавили меня от многих хлопот. Мои люди ждут вас уже целый час. У меня есть ордер на ваш арест…» Локкарт был немедленно арестован и провел в заключении несколько недель. Ну а Мура, спросите вы? А Муру освободили и даже предоставили ей возможность посещать своего любовника в Кремле. Да-да, в Кремле, ибо Локкарт провел свое заключение в комфор табельной квартире бывшей фрейлины императрицы. Правда, с ним, на всякий случай, поселили Яна Берзина — будущего начальника Разведуправления РККА. В октябре Локкарту в числе других представителей «миссий Антанты» было разрешено вернуться домой в обмен на освобождение российских официальных лиц, задержанных в Лондоне. Прощание Локкарта с Петерсом было, как писал в своих мемуарах британский разведчик, весьма трогательным. Петерс самолично пришел к своему арестанту, чтобы сообщить ему об освобождении. Он подарил ему на память свою фотографию с автографом, сказав на всякий случай: «Наверное, как только вы выйдете отсюда, то будете поносить и проклинать меня как своего самого заклятого недруга». Локкарт посоветовал своему бывшему тюремщику, чтобы тот не валял дурака. «Если оставить политику в стороне, — вспоминал он, — я против него ничего не имел. Всю свою жизнь я буду помнить то добро, которое он сделал для Муры».