Страница 8 из 90
Что еще? Разведшкола пробудила во мне чувство авантюризма, развила интуицию и сделала веселым циником, со скепсисом относящимся к любым авторитетам прошлого и настоящего. Добавлю, что, может быть, сие не очень хорошо в плане морали, но тем не менее у меня выработалось свое определение сущности разведки, которое в окончательном варианте я сформулировал бы примерно так: «Профессия разведчика — это, на мой взгляд, не только профессия, но и свойство характера, в котором обязательны такие качества, как авантюризм, звериная интуиция, смелость, обаяние и, разумеется, особый талант, который даруется не каждому смертному. Разведчик должен быть верен стране, на которую работает, вне зависимости от смены ее правителей, равноудален от любых политических партий, кристально честен при выполнении заданий. И наконец, соблюдать две заповеди: «не убий» и «не навреди». Если позволяют обстоятельства, конечно…»
Попал я после окончания школы в Балашихе в один из европейских отделов Первого главного управления КГБ СССР и сразу же понял, что завет моего наставника: «Чем меньше знаешь, тем дольше живешь» — очень правильный. Даже самая пустячная бумажка несла на себе гриф «совершенно секретно», не говоря уже о документах «особой важности», то есть делах зарубежных агентов. Зато уж здесь я приучился к «немецкому» порядку: попробуй забудь что-нибудь на столе или, не дай Бог, потеряй…
Между тем я продолжал изучать опыт итальянского государственного капитализма для использования его в деле строительства светлого коммунистического общества в отдельно взятой стране. Затем я опубликовал несколько статей о политике и экономике Италии в некоторых журналах и газетах, в том числе во «Внешней торговле» и в «Известиях». Однажды меня вызвал в свой кабинет начальник отдела. Перед ним на столе были разложены мои статьи.
— Вы, оказывается, обладаете еще и журналистскими способностями?
— Да, пописываю кое-что. Вот диссертация…
— О диссертации потом. А что, если вам поехать в Италию корреспондентом «Известий»? Алексей Иванович Аджубей — мой приятель. Ведь журналистское прикрытие — самое надежное из всех…
Через неделю я сидел в кабинете главного редактора «Известий» и зятя Никиты Сергеевича Хрущева Алексея Ивановича Аджубея.
Разговор состоялся для меня неожиданный и стремительно короткий, как автоматная очередь.
— Мы читали ваши статьи по Италии.
— Большое спасибо.
— Плохие статьи, унылые, не для широкого читателя.
Моя челюсть отвисла от такого поворота разговора.
— Хотите опять в Рим? Собственным корреспондентом «Известий»?
Я промычал что-то нечленораздельное.
— Завтра выходите на стажировку в отдел. Я уже дал соответствующее указание. Стажировка будет максимально короткой. В августе вы должны быть в Риме. Пишите о политике, скандалах, мафии и даже о проститутках. Это же колоссальная социальная проблема в Италии. К тому же вам необходимо заявить о себе как о смелом и скандальном журналисте. Понимаете? Поэтому возьмите интервью у какой-нибудь достаточно яркой и интересной проститутки. Заплатите ей. Расходы мы возместим. Но только интервью, понимаете? Использовать ее по назначению запрещаю. Иначе положите партбилет. С Богом…
Да, первое журналистское задание от главного редактора было более чем оригинальным. О проститутках я только читал и полагал, что платить деньги за любовь для такого красавца, как я, просто позорно. И еще я знал, что проституция — самая что ни на есть первая древнейшая профессия. Но оказывается, ошибался. Постараюсь это доказать в следующей главе…
Глава II
САМАЯ ДРЕВНЕЙШАЯ…
У нас принято называть первой древнейшей профессией проституцию, а ночных бабочек — представительницами этой профессии. Но это не совсем так. Вернее, совсем не так. Самая древнейшая и самая загадочная, кстати, профессия родилась, когда обезьяна, если следовать теории Чарльза Дарвина, превратилась в человека. Эта профессия — разведчик или шпион. Кстати, только у нас слову «шпион» придается этакий презрительный оттенок, а в других странах-государствах это слово воспринимается нормально, как название любой другой профессии, будь то инженер, врач, бизнесмен… Почему? Потому что разведчик и шпион работают в одинаковом режиме, одними и теми же методами. Важно только, на кого они работают. Если на свою страну, это нормально. Если же они являются «двойниками», то этих представителей древнейшей профессии называют предателями Родины и приговаривают, как правило, к высшей мере наказания — расстрелу, электрическому стулу, газовой камере и так далее в зависимости от обычаев того или иного государства.
Разведка, безусловно, — явление историческое. Многообразие взглядов историков на социальный характер разведки или шпионажа объединяет их в одном. Все сходятся на том, что секретные службы существуют не менее тридцати трех столетий. Точнее говоря, они родились тогда, когда начались войны. В любом военном или политическом столкновении, будь то побоище диких племен на заре цивилизации, Первая и Вторая мировые войны, «холодная война», имеет место тактическая хитрость, рассчитанная на обман противника. Но чтобы победить противника или обмануть его, необходимо знать его планы, не забывая при этом, что вчерашний друг может стать завтрашним врагом. Поэтому разведка работает и в мирное время.
История складывала века в свою копилку. На смену одним формациям приходили другие, и время меняло само понятие секретной службы, а вместе с нею сущность военной и государственной тайны. Трансформировалось и отношение общества к тем, кто посвящал свою жизнь этому опасному ремеслу. С одной стороны, на них смотрели как на героев невидимого фронта, с другой — как на презренных наемников. Испокон веков слово «разведчик» было окружено почитанием и глубоким уважением, а слову «шпион» история придавала весьма нелестный оттенок.
Император Франции Наполеон был категоричен в определении человека, занимающегося сим тайным ремеслом. «Шпион — это естественный предатель», — утверждал он. А во французском словаре Поля Робера слову «предатель» соответствует целый набор отнюдь не ласкающих ухо эпитетов: «доносчик, шпион, изменник, иуда, клятвопреступник, ренегат, перебежчик, коварный подлец, мошенник, вероломный, отступник, обманщик». Впрочем, не милует предателя и В.И. Даль. «Изменник, вероломец, крамольник, лукавый и обманчивый человек, душепродавец…» — читаем мы в его словаре. «Предать… — изменить, обмануть лукаво, либо покинуть в беде, отступиться, или изменнически выдать неприятелю, продать, быть предателем…»
На историческом пути развития человечества менялся и облик «бойцов невидимого фронта». Было время, когда к разведке привлекали лиц преимущественно из дворянства. Многих увлекал авантюризм, необычность профессии, связанной с борьбой, которая предшествует войне и которая продолжается после заключения перемирия. В эпоху Великой французской революции и американской Войны за независимость было немало разведчиков-патриотов, беззаветно преданных делу свободы. Затем роль центральной фигуры разведки перешла к организаторам агентурной сети. Усложнилась и сама техника разведывательного дела. Для многих стран характерно тесное переплетение военной разведки с политическим шпионажем. Шпионаж все больше смыкается с откровенно подрывной работой. Появляются специалисты по диверсиям, взрывам, убийствам, поджогам. Одновременно формируется новый тип шпиона-предателя. Предатели тоже разнятся. Иных во времена военных действий секретные службы противника «консервируют», то есть переводят в глубокое подполье для использования в будущем. Других — в мирное время «фабрикуют» на скорую руку. Утверждают, что когда-то слово «предатель» носило пассивный характер и означало «человека, который предал», то есть совершил тягчайшее грехопадение. Использование предателя его недругами, теми, в чей лагерь он переметнулся, было редким и почти случайным явлением, ибо предателю не верили, его презирали и старались от него избавиться любыми путями. Он становился изгоем и для бывших друзей, и для бывших недругов, к которым перешел…