Мираж

— Все это для детей, — сказал вслух заместитель директора ЦРУ.

Адмирал углубился в свой «страховой полис».

«Неизвестное: у бизнесменов Томаса и Сэмюэла Макнеллов, имевших дело с Х., есть 16 компрометирующих его магнитофонных пленок. На них записаны телефонные разговоры с Х., датированные 1974—1975 годами. Х. снабжал братьев информацией о возглавляемой им компании «Бразер интернэшнл корпорейшн», занимавшейся сбытом японских швейных и пишущих машин, а также других потребительских товаров. Информация эта предназначалась для игры на повышение курса акций. Х. под видом личного займа Сэму передал ему 131 тысячу долларов, чтобы маклеры могли заняться закупкой акций. Операция привлекла бы других потенциальных инвесторов, поскольку создавалась видимость ажиотажа. Х. заставил другого компаньона купить 15 тысяч акций пятью отдельными пакетами, чтобы манипулировать их курсом. После того как попытки Х. сделать большие деньги провалились, он перешел в фирму «Сентроникс дейта компьютер корпорейшн» в Гудзоне, штат Нью-Гэмпшир. Потребовал от Макнеллов возвращения займов. Когда адвокат братьев сообщил Х. о возможности подачи иска, Х. заявил: «Я убью этого мерзавца».

«Деньги… — отложив листок в сторону, улыбнулся Инмэн. — Если бы никто не занимался аферами и не брал взяток, половина репортеров просто запила бы горькую. Шестнадцать пленок Макнеллов… Да ведь у них есть еще и третий брат, Дэнис. Хорошо, что у них в то время были магнитофоны, а пленки сегодня у меня. «Вашингтон пост» готова укусить… Подождем, как он выкарабкается с вариантом «Квадро»…»

Инмэн взял ручку и дописал на обратной стороне листка:

«Том Макнелл звонил в декабре 1980-го директору по кадрам ЦРУ Джеймсу Пендлону и все рассказал вкратце. Джеймс обещал разобраться и отзвонить, но так ничего и не сделал».

«На Пендлона плевать, пусть решают сами, — подумал Инмэн, и, прежде чем убрать листок в карман, он списал туда телефонный номер репортера «Вашингтон пост», который должен был моментально приехать за подарком из шестнадцати пленок.

— К вам господин Хьюджел, сэр, — доложил по интеркому помощник Инмэна.

— ТЫ ЗНАЕШЬ, что сейчас надо бы сделать? — спросил Пит приятеля, когда они сидели, развалившись в креслах, в гостиной у Вирджила.

Вместо ответа Чип налил Питу треть стакана водки.

— Угадал?

— Почти. Твое здоровье. — Уэбб резко поднял стакан, поднес ко рту, но, лишь пригубив, поставил на журнальный столик. — Думаю, нам нужно познакомиться. Разрешите представиться: Питер Уэбб, бывший сотрудник Центрального разведывательного управления США. Подмочил свою репутацию после неудачной поездки в Мюнхен, прогорел вместе с Джимми Картером, когда он в столице, а я в Тегеране спасали заложников. Ну а сейчас слежу, чтобы любители пострелять не брали с собой в самолеты крупнокалиберных дробовиков. Отдыхаю и жду, когда позовут в строй. Видимо, не дождусь. Ну а вы, господин Вирджил Чип?

Чип потер пальцами виски. Судя по всему, его старый друг знал о нем все и очень рассчитывал на помощь человека, с которым они вместе воевали во Вьетнаме. Если тот знал, то изображать из себя девственницу, неизвестно как попавшую в публичный дом, не имело смысла.

— Я, Пит, сумел не споткнуться ни об одну ступеньку.

Уэбб молча кивнул и вытащил несколько орехов из банки с соленым миндалем.

— А ступеньки были крутые. После Вьетнама я работал в чилийской группе, потом долго занимался однодневками. В восьмидесятом начальство переключило меня на Польшу, но народу в этой компании уже собралось прилично, и мне дали Иран.

Судя по тому, что Уэбб нервно мигнул при упоминании об Иране, Вирджил понял, что это была для него новость. Теперь Чип должен был потихонечку отступать.

— Да, Пит, Иран. Я был так, сбоку припека…

— Знаешь, не включай заднюю скорость, пока движешься вперед. Зачем?

Вирджил сильно наморщил лоб:

— Я всегда говорил: когда хватишь лишнего, лучше вообще не садиться за руль… А может, забудем Иран, как уже забыли «Арахисовый Орех»[5]?

— Зачем же забывать? — разливая водку по стаканам, возразил Уэбб. — Аналитик среди нас двоих, конечно, ты. Но разве нужно быть гением, чтобы понять: убери одну масть из колоды, и пасьянс не сойдется. Вернемся… Ты приезжал на работу в машине, а я слонялся по Тегерану пешком и озирался по сторонам, не зная ни обычаев, ни языка фарси…

— Давай за твое здоровье, — сделал еще одну попытку остановить его Вирджил, поднимая стакан.

— За мое? — В голосе Уэбба Чипу почудилась озлобленность. — Подождем. Никто не пил за мое здоровье, когда я прикрывал Ричарда Медоуса возле посольства в Тегеране.

— Дик — Эсквайр? Ты работал с ним?

— На него, это точнее. Я поехал в Иран на замену Ричарда Каммингса. Этот парень оказался не таким щепетильным и сейчас возглавляет службу безопасности на РСЕ—РС в Мюнхене. Так вот… Мы жили в гостинице «Арья-Шератон». Он был ирландцем Ричардом Кейтом, служащим автомобильной компании. А я проходил как Дуг Маклеод из Шотландии, фирма дизелей для грузовиков. Небогатая фантазия у наших, но нам было без разницы.

«А нам тоже, — вяло проигрывал Вирджил каждую фразу своего собеседника. — У каждого свои интересы. И Пит, и Эсквайр, и Бешеный — Чарли Бекуит, руководивший операцией по спасению заложников, и еще сколько исполнителей…»

— А потом началась операция «Блю лайт». В пустыне сгорели вертолет и транспортник С-130. Мы бросили там еще три поломанных геликоптера. И трупы восьми сгоревших ребят: Ричард, Гарольд, Чарльз, Джо, Джон, Дьюи, Лен, Джордж…

«Нет, все сломалось и сгорело здесь. Джимми не понимал, что нам не нужно торжество, нам не нужна была победа. Сначала они набросились на нас: мы не предугадали возможного захвата заложников. Но мы знали… Мы провалили «Блю лайт» по небрежности?.. Мы это сделали специально. Восемь парней сгорели вместе с железками, зато уж мы в один день сделали всех американцев патриотами, а на следующий день излечились наконец от вьетнамского похмелья. Это было здорово сделано. А какая нам была разница, кто придет в Белый дом, а кто станет нашим начальником вместо Тэрнера?»

— Ты не слушаешь? — неприязненно спросил задумавшегося Чипа Пит.

— Мне грустно. Жалко ребят, жалко моего приятеля Бешеного… Давай за них. — Вирджил поднял стакан, а на глазах у него были слезы от неловко выдохнутого табачного дыма.

— До дна, дружище. — Уэбб честно осушил стакан.

— Ирана больше не будет, — пообещал Чип после того, как Уэбб вернулся из кухни, неся еще одну бутылку. — Мы проснулись и действуем. Ну кто теперь нас осуждает, кроме красных? Надо только работать аккуратно и, прежде чем пускаться в путь, хорошо знать всю дорогу.

— Но нужно же заботиться и о хорошем прикрытии. Чтобы не кричали на каждом углу: «Это сделали люди ЦРУ!»

— Видишь ли, — неторопливо начал Вирджил, — ты прав. Но не обижайся, ты прав как дилетант. Еще совсем недавно газетчики сделали очень хорошее дело: сколько статей они написали во имя того, чтобы доказать американскому обывателю, что Джимми парализовал деятельность «компании», что конгрессмены связали нас по рукам и по ногам, как лилипуты Гулливера! И всем пообещали: отныне подрывные операции запрещены и объявлены вне закона. Хорошо!

— Меня не интересует журналистика.

— Меня она заботит еще меньше, — согласился Чип. — Но ребята из газет и прочий сброд сделали хорошее дело. Они пообещали, что в Лэнгли в ближайшие несколько лет будут заниматься изготовлением хлопушек для детских рождественских праздников и очень-очень нескоро «компания» залижет раны и начнет помышлять о тайных операциях.

— Но мы-то с тобой знаем!.. — довольно рассмеялся Уэбб.

— Да все знали об этом. Мы красиво, с шумом уволили нескольких пенсионеров, засыпавших за рабочим столом, согласно распоряжению о резком сокращении штатов ЦРУ. Кое от кого с радостью избавились — из банды «управляющих», а часть толковых ребят, подшивавших бумажки в папки, перевели в аналитики.

5

Прозвище президента Дж. Картера, имевшего ферму по разведению этого вида орехов.