Бахрейн

На рынке шумно. Каждый расхваливает товар по-своему. Один — с прибаутками, другой берет голосом. Сидят прямо на прилавках, поджав под себя ноги, отгоняют с еще не просохших рыбин назойливых мух. Кругом серебрится чешуя. В воздухе носится невидимый настой соленой морской воды и рыбной слизи. Он поглощает все другие запахи, проникает в поры, забирается под одежду.

Часам к десяти рынок пустеет. Люди запаслись дарами моря, готовятся к обеду. А потом — с часу дня до пяти — вымирает весь город. Это время отдыха. Закрыты министерства, банки, страховые конторы, торговые агентства, учреждения, магазины. Никого нигде не сыщешь, ни с кем не поговоришь. Водители загоняют машины на теневую сторону улицы и тоже отправляются отдыхать. И только в порту Мина Сальман, у рыбачьих причалов старого порта и в узких улочках, где ютится трудовой люд—кузнецы, кровельщики, плотники, ремесленники, — продолжается напряженная жизнь.

Знойно... Хотя бы глоток холодной воды. Это легко сделать, если вернуться в гостиницу, которая носит древнее название Бахрейна — «Дильмун». Но когда подумаешь, что надо тащиться через весь город по такому пеклу, отпадает всякое желание. Пытаюсь подавить в себе мучительные приступы жажды и прибавляю шаг. Еще сто метров, еще двести... Магазинчики закрыты. Привычных ларьков или тележек с газированной водой здесь нет. Проехал велосипедист. На багажнике прикручен веревкой квадратный брусок льда. Лед подтекает и слабенький ручеек воды падает на заднее колесо, мостовую. Асфальт раскален — от воды скоро не остается и следа. Вот лизнуть бы этот «ледяной торт»! Велосипедист исчезает за углом почтового отделения. У него свой маршрут, у меня — свой. Надо торопиться, а в этом раз и навсегда установленном из-за жаркого климата распорядке дня даже спешить не так-то просто. А меня уже ждут, ждут рыбаки в порту, с которыми у меня есть договоренность о встрече.

Начался отлив. Суда, пришедшие утром с уловом, лежат на отмели, будто выброшенные шквальным ураганом. Рыбаки сушат снасти, готовят на жаровнях пищу. Разговор заходит об их жизни, связанной с морем.

— В открытом море, — говорит хозяин судна Зайани, — мы вылавливаем не так уж много рыбы. Ведь рыболовецкий флот на Бахрейне не велик. Обычно рыбаки ставят на мелководье ловушки. Мы их называем «хадра» или «гаргура».

Как и в других арабских государствах побережья Персидского залива, жители Бахрейна на протяжении многих столетий добывали в море значительную долю нужных им продуктов питания. Рыба на Бахрейне — один из основных видов продовольствия. Сейчас на душу населения в среднем приходится по 20 килограммов свежей рыбы в год. Это больше, чем во многих странах мира. Однако подсчитано, что в связи с приростом населения количество вылавливаемой рыбы к 1985 году необходимо удвоить.

В заливе Бахрейн и прилегающих водах насчитывается более трехсот различных видов рыб. Ловят бахрейнцы главным образом ставриду, сардины, лосося, тунца. Рыбой откармливают и скот, идет она также на удобрение полей. Но об ее экспорте говорить еще рано. На архипелаге отсутствуют холодильные установки, позволяющие хранить и перерабатывать рыбу, не предвидится в обозримом будущем и приобретение рефрижераторных судов.

В рыбном промысле процветает издольщина. Лодки, сети, моторы принадлежат крупным дельцам или ростовщикам, которые сдают их в аренду рыбакам. В 1965 году на архипелаге начала действовать «Бахрейн фишинг компани», входящая в группу известной британской «Росс сифудс». По существу «Росс сифудс» и руководит всеми рыболовными промыслами. Ее агенты занимаются также заготовкой панцирей морских черепах, плавников акул и креветок.

Промыслом креветок здесь начали заниматься в широких масштабах в 1966 поду, когда был построен завод для их переработки, В 1969 году экспорт креветок в США, Японию и Западную Европу дал Бахрейну около двух миллионов долларов дохода. Однако расширение траулерного флота в соседних странах вызывает у рыбопромышленников Бахрейна серьезное беспокойство.

МНОГОЛИКИЙ ГОРОД

Манама — город многоликий. Среди 80 тысяч его жителей помимо бахрейнцев много оманцев, иранцев, индийцев, пакистанцев. Во внешнем облике столицы преобладают арабские постройки с глинобитными стенами, замкнутыми внутренними двориками. Есть несколько персидских кварталов. В центре города — отдельные постройки в современном стиле: здания отелей, банков, контор. Выделяется построенный недавно на берегу залива Дом правительства. Его пятиэтажный прямоугольник обнесен по периметру рифленой кружевной сеткой из бетона, напоминающей пчелиные соты (защита от сильных лучей солнца). Типичным образцом архитектуры английского колониального стиля служит здание городского муниципалитета с большими часами на фронтоне. Внутри этого дома — цементные полы, просторные лестницы и переходы, высоченные потолки, с которых свисают на длинных штангах без умолку жужжащие лопасти вентиляторов. Здесь обилие воздуха, но мало света.

Знакомясь с Манамой, я случайно натолкнулся на огромный пустырь, где в полнейшем беспорядке понастроено огромное количество клетушек-сараев из старых ящиков, выброшенных морем досок, порожних бочек и обрезков ржавого железа. Здесь живут самые бедные обитатели столицы.

Но стоит отъехать на десяток километров от этих трущоб, как взору открывается панорама города-спутника Иса-таун. В новеньких одно-, двух и трехэтажных домах, сооруженных в мавританском стиле, живет около 12 тысяч человек. В городе — торговый центр, мечеть, кинотеатр, стадион, школы, раздельные лечебницы для мужчин и женщин.

Как мне объяснили в городском муниципалитете, строительство Иса-тауна имело целью продемонстрировать перед другими государствами Персидского залива финансовое могущество Бахрейна. Власти полностью финансировали разработку проекта и строительные работы. А теперь каждая поселившаяся там семья, из зажиточных слоев населения конечно, возмещает государству с рассрочкой в 20 лет стоимость жилья. В ближайшие годы намечается застроить еще несколько районов Иса-тауна и довести численность его населения до 36 тысяч.

Строительный бум на Бахрейне заметен не только в Иса-тауне. Рабочие расширяют мост (дамбу), соединяющий острова Бахрейн и Мухаррак. Сразу же при въезде в Манаму у дороги установлен щит с надписью: «Здесь будет возведена гостиница «Хилтон»» (американский «король отелей» успел добраться и до Бахрейна); к многоэтажной гостинице «Галф» пристраиваются два новых крыла; японская фирма взяла подряд на создание искусственной насыпи в западной части Манамы, чтобы на отвоеванном у моря участке земли в 200 квадратных километров соорудить новый торговый центр столицы.

В городе один за другим открываются новые отделения иностранных банков. Сейчас их уже одиннадцать. А в 1967 году здесь действовало всего три банка. В некоторых западных столицах бизнесмены начинают рассматривать Бахрейн как своего рода «Швейцарию» Арабского Востока.

В часы «пик» на главных магистралях города, ведущих к учреждениям, конторам, банкам, возникают автомобильные пробки. (Сейчас на Бахрейне насчитывается около 12 тысяч легковых и грузовых автомашин. ) Появилась нехватка конторских помещений, резко подскочила вверх квартирная плата.

Мало что меняется лишь в старом торговом районе Манамы, который начинается от Баб-эль Бахрейн — белокаменной арки Ворот Бахрейна. Здесь настоящий лабиринт торговых улиц, кое-где прерываемый стройными минаретами мечетей. В лавчонках, где одновременно трудно уместиться продавцу и покупателю, множество товаров, завезенных из разных стран земного шара. Японские транзисторные радиоприемники, западно-германские электробритвы, швейцарские часы, американские джинсы, французские духи... Есть лавки побогаче, а встречаются и такие, на которых лежит печать приближающегося банкротства. За прилавками, как правило, стоят индийцы или пакистанцы.

БАЗАРЫ И ЦИВИЛИЗАЦИЯ