Отступник

— …Рунные круги запитанные силой, целых три в этом зале…

— Я ничего не вижу. Но это не удивительно, мы же дома у мага.

— …Я пойду пока посмотрю по окрестностям…

— С ума сошла?! Даже не вздумай, сиди пока тихо, откуда нам знать на что он способен.

Лужа из тьмы пробурчала что-то нечленораздельное снизу, но послушалась и смолкла. Я знал ее непоседливый характер, что ее просто распирает от любопытства, она все эти три дня зудела как надоедливый комар. Что хочет пойти посмотреть, все равно хозяина нет дома, и никто ее не заметит. В Райлегге я нет-нет да видел всякие линии, тут же камень камнем. Но тем не менее Полночь утверждала, что тут целых три запитанных круга, а значит они есть, как и означает, что есть способ эти самые круги и линии прятать. Эрвиг повел нашу пеструю компанию дальше по замку, при словах ужин все заметно оживились. Ночевки на улице уже почти зимой и диета на паре кусочков хлеба в день и ледяной колодезной воде от которой сводило зубы была утомительна.

— Завтра утром начнутся занятия, — сказал мастер Эрвиг, сверкнув своими карими глазами, при слабом освящении полутемного зала они казались цвета песчаных дюн в лучах кроваво-красного заката, — Он махнул рукой в сторону стоящего у стеночки угрюмого мужика, — Рико проводит вас в жилые помещения, занимайте то, что нравиться, у него же узнаете где взять все необходимое. Советую потратить это время с пользой.

Рико оказался угрюмым не только снаружи, но и с точно таким же характером, он заведовал делами и немногочисленными слугами в замке, являясь чем-то вроде управляющего. На нем было много дел, начиная от инвентаря заканчивая гостями, и всеми этими делами он ворочал с неизменной угрюмостью и неизбывным пессимизмом.

Оказалось, что предыдущие студиозусы жили вместе, во всяком случае в последнее время, занимаю довольно большую залу, где поставили кровати и столы за которыми судя по всему и учились. Никто из слуг не трогал вещи, и казалось, что они уехали всего пару дней назад лишь забрав свои личные вещи. Но нас было слишком много для такой небольшой комнаты да и почти все костеродные хотели личные покои. На что шмыгнув носом Рико пожал плечами, и повел нас дальше. Комнаты действительно были, замок был рассчитан на большее количество постояльцев. Но все они были заброшены, в них хозяйствовала пыль и старая паутина. Когда вечно неспокойная Флоренц, тряхнув своими огненно-рыжими волосами с короткой стрижкой под боб-каре, выбрав комнату заявила, чтобы слуги тут прибрались. Рико махнул рукой в сторону чулана, где были метлы и прочий хозяйственный инструмент и заявил:

— Вам надо, вы и убирайте, мне было велено вам все показать, а не прислуживать за вами, предыдущие студиозусы сами все делали и я не собираюсь что-то менять. У меня и так работы хватает.

Он молча выслушал бурный поток возмущений и угроз последовавших следом с абсолютно без эмоциональным лицом. Пожал плечами и как ни в чем не бывало пошел дальше, продолжая “экскурсию”. Быстрее всех сообразила компания костеродных в которую входили Валессия и ее брат, а так же еще шестеро, четверо парней и две девушки. Они ломанулись назад, толкаясь в проходе, торопясь занять самую козырную уже обжитую комнату где жили предыдущие ученики. Естественно это не понравилось другим, и возникла очередная перепалка, но момент был упущен, и выселить их оттуда можно будет по-моему только убив.

Мне досталась пустая комната без окон, просто каменный мешок три на два шага, подозрительно напоминающий мою камеру в казематах черного замка, наполненный слоем пыли в дюйм толщины и соседями в виде иссохших мумий пауков, чьи скукоженные трупики висели в целых одеялах паутины. Только проклятого гнилого сена не хватает для полноты атмосферы. И стоя в проходе, с унынием оглядывая “убранство” и прикидывая весь объём работы, которую придеться выполнить, чтобы я смог тут жить. Я испытывал смешанные чувства, с одной стороны мне было откровенно лень заниматься уборкой, с другой стороны испытывал небывалый душевный подъем, только сейчас я ощутил, что я на месте, что я все же добрался.

С похожим кисло-обреченным выражением лица стояла моя соседка на пороге своей комнатушки, замкнутая девушка, она сидела всегда обособленно. Произнеся за все время только пару слов, это была невысокая круглолицая курносая девица с соломенными волосами и россыпью веснушек на лице. Почти не примечательная девушка каких тысячи, в меру симпатичная в меру фигуристая. Кроме одной сильно выделяющийся детали — выжженной печати беглого раба на щеке, и угрюмой решимости в прозрачно-голубых словно небеса глазах. Нам достались самые дальние комнаты, самые заброшенные и грязные. Мне предлагали присоединиться к свите Германа, обещая защиту и покровительство. Но я отказался, превратившись в изгоя, с тех пор большинство простолюдинов меня просто игнорировали. А на нее недобро косились и презирали. Она старалась как могла закрывать свое небольшое клеймо постоянно приглаживая волосы. Я ее понимал, как никто другой, только одна вещь была хуже печати беглого раба, что красовалась на ее лице — мое клеймо. Но по понятным причинам сказать я ей этого не мог.

В коридоре послышались возгласы возмущений и ругань, избалованные и изнеженные высокие господа узрели свои будущие обиталища. Их переполняло возмущение и негодование, кроме того, что им придеться запачкать ручки и сделать что-то самостоятельно, они будут жить рядом совсем рядом с чернью. Но справедливости ради, визгливых возгласов было не очень то и много. Большинство просто молча закатали рукава и пошли в чулан за инструментом. Нам с соседкой инструмента не досталось, поэтому я молча поставил свои вещи и с трудом закрыл наполовину проржавевший замок выданным Рико массивным ключом, да пошел в поисках обеденного зала.

Долго его искать не пришлось, его искали еще десятка два человек. Так что я просто пошел за остальными, а сзади бесшумно шла моя новая соседка. Обеденная зала была большая, тут в пору устраивать пиры на сотни две человек. Она была вытянутой занимая два этажа в высоту. Но как и большинство помещений она была наполовину пуста, для всех нас поставили несколько вытянутых столов и грубые массивные лавки такой же длины. Ополоснув руки в специальной бадье я сел с краю одного из столов. По залу разносились вкусные запахи жаренного мяса и свежеиспечённого хлеба. Так что у всех присутствующих текли слюнки в ожидании.

Естественно после публичного разрешения хозяина замка на выяснение отношений градация свой-чужой еще более усилилась, если для простолюдинов это было не сильно важно, для нас так и так все были врагами по определению. То получив зеленый свет на разборки между собой костеродные волками смотрели друг на друга, окончательно разбившись по группам. Самой многочисленной и как следствие самой наглой оказалась компания моей бывшей спутницы. Там задавал тон холеный парень с открытым и располагающим лицом и улыбкой опытного ловеласа, он был красив — ну, слово “изящен”, наверное, лучше его опишет, — с высокими скулами и самыми пронзительными лазурными глазами словно ледяная вода из высокогорных источников. Его темные волосы были затянутыми в строгую мужскую косу, спадающую на дорогой парчовый камзол, а левая рука постоянно лежала на эфесе разукрашенной серебром шпаги. И на удивление миниатюрного вида боевитая чернявая девушка с короткой стрижкой и безупречной алебастровой кожей. Она была меньше всех ростом и комплекции, но похоже гонору у нее было хоть отбавляй, она словно маленькая белая змея, имела привычку раскачиваться на худых словно тростинки ногах с пяток на носочки. Именно вокруг них и собралась основная масса костеродных. Вторую группу, возглавили уже виденный мною раньше блондин с серебряными волосами и Кассиан. Ну а основная масса простолюдинов собралась вокруг Германа, решив отбиваться от нападок костеродных вместе.

Из всех четырех с половиной десятков одиночками остались только восемь человек: я, моя соседка, которая сторонилась всех. И кучерявый и рыхлый словно сдобное тесто здоровяк с добродушной улыбкой, слишком доброй для такого места, усевшийся рядом со мной, он был старше всех и держался так же в сторонке. А из костеродных отдельным лагерем была красавица Алисия, ее кожа была такой же смуглой, как и у всего южного народа родом с залитых солнцем берегов золотой марки. Она всегда ходила мягкой поступью, стелясь по земле и покачивая бедрами словно в танце, она выглядела словно живая статуя вытесанная из красного дерева и состоявшая из изгибов. А за ней неотступно следовал словно сердитая тень громила атриец с руками кувалдами и такими широкими плечами, что на них можно было возложить небо. Двое баронов из вольного края, они что внешностью, что повадками напоминали крестьян, которые напялили камзолы, но оружие у них было всегда в порядке и пользоваться им они умели, а вишенкой на торте была здоровая северная бабища с телосложением мужика и такими же повадками.