Конфидент для призрака

Елена шла, положив ладонь на локоть Алексея, который вежливо раскланивался со знакомыми, и старалась удержать на лице нейтральную приветливую улыбку. Она прекрасно понимала, что её появление вызовет интерес ничуть не меньший, а то и больший, чем выставленные картины.

Алексей многие годы был завидным женихом, и попыток затащить его если не под венец, то хотя бы в постель, предпринимались неоднократно. И вот один из самых завидных холостяков северной столицы вдруг отказался от своих принципов и женился, причём на какой-то совершенно никому не известный девице. То, что супруга была на двадцать лет моложе, придавало ситуации дополнительной пикантности.

Елена чувствовала, как их провожают любопытные взгляды, слышала шепотки за спиной, всей кожей ощущали пристальное внимание. Алексей ободряюще сжал её ладонь, и она глубоко вздохнула, успокаиваясь.

Когда они приблизились к крыльцу, навстречу им вышел хозяин дома, прекрасно знакомый девушке по выпускам новостей. Он ослепительно улыбнулся Краснову, а Елене достался одновременно оценивающий и восхищённый взгляд. Так коллекционер смотрит на роскошную картину, которая, увы, уже принадлежит другому.

– Алексей Константинович, рад приветствовать! – воскликнул он, пожимая руку Краснову. – Ну не томи уже, представь наконец-то нам свою супругу! Я слышал, конечно, что она красавица, но что она столь дивно хороша, даже не предполагал! Где же это ты, хитрец, нашёл такое сокровище?

– А меньше надо в столице сидеть, больше ездить по необъятным просторам, тогда и найдёшь, – отшутился Алексей и уже серьёзно сказал, обращаясь к хозяину дома и подтянувшимся поближе гостям. – Рад представить тебе и всем присутствующим свою жену, Елену, которая согласилась составить моё счастье.

Последовали многочисленные улыбки, приветствия и приглашения посетить то или иное светское мероприятие. Затем все прошли в помещения, где были выставлены картины, десятка два-три. Елена вежливо и слегка отстранённо улыбалась, не давая никаких обещаний по поводу посещений и переходя от одной картины к другой, мягко уходила от расспросов о прошлом и постепенно почти успокоилась.

– Не знаю, что тебе и сказать, Виктор, это будет очень и очень непросто, – внезапно раздался за её спиной голос, который она надеялась никогда в жизни больше не услышать. – Но я сделаю всё, что могу.

Елена застыла, словно мышонок, заметивший в небе коршуна и мечтающий, чтобы страшная птица сделала круг и улетела искать иную добычу. К счастью, её собеседница, жена какого-то художника, не требовала от неё активного участия в беседе, ей вполне было достаточно получить слушателя.

Быстро оглядев зал, она заметила мужа, разговаривающего с кем-то у столика с шампанским, и, извинившись перед собеседницей, быстро пошла к Алексею. Тот, мгновенно оценив ситуацию, что-то сказал мужчине, с которым беседовал и, взяв второй бокал, с улыбкой направился к Елене.

– Успокойся, любимая, – негромко сказал он, протягивая ей бокал, – это прошлое, понимаешь? Всего лишь прошлое. Он никогда не сможет узнать тебя, да и общаться с ним тебе совершенно не обязательно. Впрочем, кажется, кое у кого другое мнение на этот счёт. Лена, соберись, ты же у меня умница.

– Алексей Константинович, рад видеть, – жизнерадостный голос Завьялова показался ей самым невероятно противным, хотя Елена прекрасно понимала, что это ей только кажется, – говорят, вас можно поздравить?

– Можно, Дмитрий Александрович, можно, – Алексей обнял жену за талию, и она, почувствовав сильную и уверенную руку, вдруг успокоилась. Алёша всегда защитит её, он никому и никогда не даст её в обиду…

– Тогда, если позволите, я хотел бы представиться вашей супруге, которая, говорят, стала истинным украшением сегодняшней выставки, – понимая, что тянуть дальше просто нельзя, Елена повернулась и, замирая, взглянула в глаза своему жуткому прошлому.

– Дмитрий Александрович Завьялов, – представил его Алексей, – молодой и подающий очень большие надежды политик и бизнесмен. А это моя супруга, Елена.

– Восхищён! – Дмитрий протянул руку и, чтобы не вызвать ненужных вопросов, Елене пришлось позволить ему прикоснуться в вежливом поцелуе к запястью. Потом, уже дома, она будет до красноты тереть это место мочалкой и мылом, стараясь смыть даже память от прикосновения этого человека.

А сейчас она смотрела на мужчину, который два года назад оставил её умирать в подвале горящего дома, зная, что она ждёт от него ребёнка. На человека, который при малейшей угрозе собственному благополучию готов обвинить её в краже огромной суммы у криминального авторитета. На того, кто украл у неё имя и жизнь.

Да, благодаря Алёше она жива и даже в общем-то счастлива, но от этого прошлое не становится менее болезненным и тёмным.

Наверное, Завьялов неправильно расценил её внимательный взгляд, потому что приосанился, а в глазах его появилась и тут же погасла искра хищного интереса. За прошедшие два года он стал, пожалуй, ещё привлекательнее: природную красоту отточили и довели до идеала прекрасный парикмахер и стилист. Под дорогим летним льняным костюмом можно было рассмотреть прекрасную фигуру, наверняка являющуюся результатом регулярных занятий с персональным тренером. Такая усовершенствованная модель бойскаута с американского плаката.

– Несомненно, вы станете украшением нашего общества, – улыбаясь с каким-то намёком, проговорил Дима, пристально, на грани приличия, глядя в глаза Елене, – и я уже готов пасть к вашим ногам, сражённый в самое сердце.

– Не стоит, Дмитрий Александрович, – она не сделала даже попытки улыбнуться, – я не планирую вести активную светскую жизнь, меня больше привлекает компания моего мужа.

– Нет — нет — нет! – воскликнул Завьялов и обратился к Алексею, по-прежнему крепко обнимающему Елену за талию. – Алексей Константинович, вы же не станете прятать от нас такое сокровище!

– Моя жена сама решит, как ей проводить свободное время, – спокойно ответил Краснов, делая вид, что не замечает жарких взглядов, которые Завьялов бросал в сторону Елены.

– Это было бы слишком жестоко — лишить нас общества вашей прелестной супруги, не дав насладиться её красотой, – Завьялова несло, и сейчас он удивительно напоминал того обаятельного красавчика-студента, от которого когда-то скромная Лёля потеряла голову. Но наивной и безоглядно верящей обожаемому Димочке глупышки уже не было: он сам уничтожил её. – Вы ведь не откажетесь посетить благотворительный концерт, который устраивает детская музыкальная школа, которой я оказываю некоторую помощь.

– Вы занимаетесь благотворительностью? – молчать дальше было бы неприлично и подозрительно, и Елене пришлось продолжить разговор, так как Алексея очень не вовремя отвлёк кто-то из гостей.

– Да, мне кажется, что те, кто имеет возможность для совершения благих дел, просто обязаны поддерживать неимущих, но талантливых детишек, – в голосе Завьялова была тщательно отрепетированная — в этом она была абсолютно уверена — смесь чувствительности, скромности и пафоса.

– Грехи замаливаете? – Елена понимала, что задаёт неправильные вопросы, но это было сильнее её. Оказывается, самое трудное — это не встретить его, самое трудное — не вцепиться в его холёную физиономию и не закричать на весь зал, чтобы услышали все, что он подлец и убийца.

К счастью, Завьялов был настолько уверен в себе, что понял её слова так, как хотелось ему:

– А вы хотели бы больше узнать о моих … грехах? – негромко проговорил он, и в его красивом голосе Елена услышала низкие, слегка хрипловатые нотки, придающие сказанному оттенок приватности, почти интимности. – Если хотите, я готов рассказать…

– О нет, благодарю вас, – она покачала головой, – полагаю, я совершенно спокойно обойдусь без этих знаний. Простите, мне пора.

– Куда же вы так торопитесь? – Дима хотел удержать её и даже протянул руку, но наткнулся на ледяной взгляд синих глаз и вовремя остановился. – Знаете, я хотел сказать вам, что наконец-то вспомнил, кого вы мне напоминаете…