Гипоксия

Из исследований раднит представлялся полупрозрачным, матовым камнем, похожим на янтарь. Цвет они не знали. Но по структуре предполагалось, что он хрупкий и слоистый.

— И зачем он нам?

— Раднит — потенциальная замена ядерному топливу.

— А у нас своего мало?

— Добывать становится всё сложнее и затратнее. Раднит обладает большей энергией и при этом не радиоактивен. Полностью безопасен для человека. Хоть в кармане носи. Получив такой минерал, мы сможем изобрести под него двигатель. И потом оснастить такими двигателями…, — инструктор задумался. — …да, вообще, всё! От самокатов до космических кораблей и энергетических станций.

На следующем слайде нейросеть из имеющихся у неё данных вывела самое приближённое, по её мнению, фото раднита. Голубоватый янтарь с трещинами и потёртостями.

— Из-за особой структуры раднит обладает великолепными сдерживающими свойствами. Содержит много кислорода. Является сосредоточением невероятного количества энергии и при этом находится в состоянии покоя.

Инструктор переключил ещё несколько слайдов. С каждым следующим картинки были всё сложнее и непонятнее.

— В общем, как-то так, — закончил он. — Если совсем обывательским языком, то с большего я тебе всё рассказал. Дальше лезть, думаю, не стоит. Есть вопросы?

Окончание того разговора вымыл из памяти звонок от Маши. Я выбежал в коридор, трясущейся рукой поднял трубку.

— Привет, любимый.

И все проблемы ушли. Все дурные мысли, все страхи, все сомнения. Она перестала злиться и обижаться. Приняла мои правила игры и сказала, что будет ждать.

Мы много о чём говорили, но только не о миссии. Не о моём брате и не о причинах. Самый лучший разговор, о котором я мог только мечтать. Она обняла за меня Макса. И мы договорились съездить во Вьетнам после моего возвращения.

— Помнишь, ты рассказывал, как тяжело вам приходилось на астероиде?

— Да.

— Ты говорил, что компания плохо с вами обходилась, и вахтовики придумали девиз: «Не дай им себя прижать!».

— Точно.

— Так вот, не дай им себя прижать, Саша.

— Обещаю.

… … …

Адепты обступили меня. Тот, что стоял ближе, протянул развёрнутую ладонь:

— Во имя Оксила, покажи свой браслет.

Он выглядел спокойным и даже немного убедительным. Частичка меня доверилась ему. Если бы полчаса назад я не видел жуткую расправу над беременной женщиной, мог бы и поверить.

Мольбы о прощении, огромный живот, окровавленные ошмётки некогда прекрасного молодого лица.

— Конечно. Вот, пожалуйста.

Встряхнув кистью, будто поправляя ремешок часов, я отвёл руку и ударил в челюсть ближайшего. Сел на стол Йохана, перекинул ноги и смёл коробки с камнями.

Некоторые открылись. Камни полетели на пол, оставляя бирюзовые пятна.

Один адепт держался за челюсть, другие замерли. Понимаю. Не самое приятное зрелище — видеть, как твоему любимому богу дают оплеуху, разбрасывая кровь по полу.

— Остановись!

Йохан вжался в кресло и сжал подлокотники, будто готовился катапультироваться. Я подхватил острый инструмент, сунул его под шею распределителя. Второй рукой ухватился за спинку стула, рывком наклонил и потащил к двери.

— Все стоим на месте!

Навык самоконтроль успешно синхронизирован. Прогресс повышен на 6 %. Текущий прогресс — 63 %.

Разрешённый уровень потребления — 1.

Браслет завибрировал. Адепты уставились на дисплей, но я вывернул руку, чтобы они ничего не прочитали. Сначала они выглядели растерянными. Потом вселюбящий Оксил поднёс к их яичкам раскалённые плоскогубцы. Паника и страх пропали. Они снова стали киборгами с прямыми спинами, расправленными плечами и пустыми взглядами. Злился только тот, которому прилетело по лицу.

И я подумал: «Не хочется проверять, на что они способны в гневе. Здоровяк во дворе изуродовал беременную женщину с отцовской любовью и заботой. Поглаживал её по голове. Боюсь даже представить, на что способны эти парни, если им прошлой ночью не дала жена или кто-то со всего размаху вдарил по челюсти».

Кресло качнулось. Я вонзил долото глубже в кожу.

— Ай-ай-ай! — взывал Йохан и собрал на толстых пальцах проступившую кровь. — Ты меня ранил! У меня кровь!

— В следующий раз будешь думать своей тупой башкой, вместо того, чтобы отдавать на растерзание киборгам невинного подростка.

— Да ты же…

— Чш-ш-ш-ш!

Ойхан вытянулся в кресле. Я подобрал с пола две бирюзовые пластинки.

Что дальше?

— Вы не поверите, но это он меня подставил. Я заметил у него на браслете повышенный расход кислорода. И видел как он вдыхает пыль, которая остаётся после деления камней. Вместо того чтобы отблагодарить меня, он…

Я замолчал, потому что понял, что разговаривать с ними бесполезно. Шаг за шагом они провожали меня к двери и готовы были накинуться, как только я отпущу распределителя. Против меня сейчас было всё. Я отказался показать браслет, я угрожал Йохану, я ударил адепта. По концовке мне пришлось украсть пару камней с пола. Последний грех смутил адептов куда больше, чем долото у горла распределителя. Я украл кровь Оксила.

— Долбанные фанатики…

Чем больше, мы торчали в контейнере распределения, тем выше был шанс, что к нам зайдёт ещё кто-то. Совсем скоро на крики соберётся толпа зевак, подтянутся другие адепты. Нужно уходить, пока можно. Но куда бежать?

— Ладно, яйцеголовые, рад был повидаться.

— Кара настигнет быстрее, чем ты думаешь, Нолан.

— Куда уж быстрее.

Затащил Йохана в проход двери и выскочил на улицу.

Залетел в первый попавшийся переулок и стал беспорядочно петлять. Скоро я потерялся и понятия не имел, как далеко в и какую сторону ушёл от распределительного пункта. Нашёл укромное место за распиленным товарным вагоном, спрятался.

Сердцебиение повышено. Уровень потребления кислорода — 160 % от нормы.

Остаток кислорода при умеренном потреблении — 2 часа.

В кармане у меня нашлось два увесистых камня. Положил один в браслет:

Остаток кислорода при умеренном потреблении — 134 часа.

Так-то лучше. Но что теперь делать? Единственный путь, который представлялся мне более или менее реальным — это выход за стену. Но сколько я там протяну?

За стеной находились фермы. С вышки я видел несколько блокпостов сёрчей, отдалённых примерно на километр от Перевального. Согласятся ли они обменять пару десятков часов на оружие? Дадут ли ночлег? Может, ещё не поздно покаяться? Я ведь просто трудный подросток, ведь так?

Текущий прогресс — 63 %.

Разрешённый уровень потребления — 1.

Могут и не простить. Оксил тебя любит, обожает, в жопу целуют. Давай мы забьём тебя палками во имя его любви? Идёт?

Долбаный Йохан. Всё так хорошо складывалось. Я нашёл друзей, раздобыл информацию, нашёл трёхсисячник и разрабатывал план путешествия к Базе, чтобы оттуда попасть к приёмке. И тут такой облом.

Место я нашёл довольно неплохое. За целый час мимо меня пробежали только две крысы. Одна задержалась. Жирная, с сеткой красных вен на мёртвой полупрозрачной коже. Остановилась в нескольких метрах и пробовала на вкус воздух. Капилляры, жаждущие кислорода, подсветились бордовым. Некоторое время она нюхала, выискивая запах разложения, а когда поняла, что я ещё жив, пискнула и скрылась в дыре.

На меня объявили план перехват. В Перевальном не звучала сирена, по улицам не носились адепты с проблесковыми маячками. Но время от времени я слышал крики, грохот ботинок по крышам контейнеров.

Ищут.

Навык скрытность успешно синхронизирован. Прогресс повышен на 8 %. Текущий прогресс — 71 %.

В распиленном вагоне я сидел, пока не стемнело. Крики прекратились. Злопамятные адепты будут искать меня вечно, пока не отдадут на перевоспитание благословенной перчатке Оксила. Нужно уходить.