Страница 11 из 38
— Берите курс на Барбес, юнга! Аккурат напротив «Сахары».
— Ах да, «Сахара» — это же бар! А я уж было подумала, что вы меня отправляете на другой континент. Который, кстати, мне как раз и нужен. Да, забавная получилась бы ситуация.
— Боюсь, что это невозможно, — уже серьезно объяснила Провиденс. — Я не могу покинуть аэропорт, я жду объявления о своем рейсе.
Говоря это, она одновременно спрашивала себя, зачем она ему это сообщает.
— Очень-очень жаль, юнга!
— Полагаю, он всегда на месте… или нет?
— Кто — «он»?
— Ну, этот ваш Мэтр Юэ.
— Тшшшшшшшш! Знайте, любезная дама, что Мэтр Юэ принимает только в своем квартале. Это вопрос безопасности.
— Безопасности?
— Мэтр-90 — человек в высшей степени могущественный. Он возглавляет Смиренную Секту Богомолов-Вязальщиков!
— Богомолов-вязальщиков? Вы, наверное, имели в виду просто богомолов.
— Это у вас богомолы молятся, — возразил китаец, набожно сложив ладони в подражание монахам, — отсюда и их название. Тогда как у нас они вяжут. Да-да, монахи этой смиренной секты вяжут одежды, а точнее, одежды с запахом сыра.
Провиденс чувствовала, что теряет сотни нейронов за каждую секунду этого диалога сумасшедших, и предпочла не углубляться в данную тему.
— Короче, если я правильно поняла, ваш Мэтр очень могуществен, но живет в квартале Барбес…
— О, это всего лишь вопрос маркетинга, знаете ли. Вообще-то Мэтр обитает в роскошном особняке в Шестнадцатом.
— Веке?
— Округе! — исправил ее шокированный китаец. — Иначе я бы сказал: XVI римскими цифрами!
— Но в устной речи римские цифры не отличишь от арабских.
— Тут вы правы. Ладно, вернемся к нашей теме: в этом виде предпринимательства человек, живущий в районе Барбеса, производит на клиентов более благоприятное впечатление, чем тот, кто живет в 16-м (уточняю: арабскими цифрами!), а почему, я и сам не знаю.
— Ясно, — промолвила Провиденс, которой ничего не было ясно. — Но все равно, Барбес или 16-й (арабскими цифрами!), меня это не устраивает. Я не могу покинуть аэропорт. Тут каждую минуту выдают новую информацию.
Она уже не знала, как положить конец их разговору и избавиться от этого бедолаги. И вообще, с какой стати она связалась с этим психом? Так иногда бывает: какие-то странные люди пристают к вам на перроне метро или в зале ожидания и начинают рассказывать о своей жизни и своих проблемах, хотя вы ничего у них не спрашивали. И вы рассеянно слушаете, моля бога, чтобы поскорее пришел поезд или чтобы помощница дантиста вызвала вас в кабинет. С Провиденс такое случалось много раз. Но в данном случае она могла винить только себя, — ведь она сама к нему обратилась.
— Мэтр-90 могущественнее, чем «Эр Франс», поверьте мне, — объявил китаец в оранжевой хламиде, почуяв, что вот-вот упустит клиентку. — Вы меня спросили, могу ли я ускорить вылет вашего самолета. Так вот: Мэтр может свершить гораздо большее. Слово корсара!
И это утверждение опять разожгло любопытство Провиденс.
Китаец огляделся и снова понизил голос, стараясь, чтобы окружающие его не услышали:
— Хотите научиться летать? — спросил он так непринужденно, словно предлагал ей жвачку.
— Что-что?
Ей почудилось, будто она поймала на старом радиоприемнике голоса потустороннего или внеземного мира, говорившие на нездешнем языке. Она уже больше ничего не понимала.
— Если вы хотите улететь сегодня, это единственно возможное решение вашей проблеееемы. Улететь своими собственными средствами.
Теперь в нем что-то круто изменилось.
— Вы хотите, чтобы я за несколько часов научилась водить самолет? — испуганно спросила Провиденс.
— При чем тут вождение самолета?! Я говорю о том, чтобы научиться летать, черт подери!
С этими словами он наклонился к молодой женщине под углом девяносто градусов и, убедившись, что на него никто не смотрит, легонько взмахнул руками, словно крыльями. Провиденс сочла было этот жест смешным, но тут подошвы пиратских башмаков оторвались от пола на добрых пять сантиметров. Когда пират перестал загребать руками воздух, его ступни медленно опустились обратно.
— Как вы это сделали? — потрясенно спросила почтальонша.
И поискала глазами других свидетелей этой сцены. Однако никто не обращал на них внимания. Люди продолжали метаться взад-вперед, игнорируя невероятное событие, только что произошедшее у них на глазах.
Посвященные, конечно, признали бы в этом явлении левитацию Бальдуччи — известный перформанс уличных фокусников, с виду весьма эффектный, а на самом деле такой же фальшак, как шоколадная монета в три евро.
— Доверьтесь мне и идите за советом к Мэтру, вот мое последнее слово — слово любителя рома! А вы, собственно, куда летите, Milady? — спросил он, видя ошеломленное лицо своей собеседницы.
Голос китайца вернул Провиденс к действительности. Если, конечно, это можно было назвать действительностью. Слишком уж фантастично все выглядело.
— Э-э-э… в Марракеш. Но… как вы это сделали?
Внезапно китаец взглянул поверх ее головы и затрясся, как припадочный.
— Джек, будь ты проклят! Я вижу, что ваш рейс сейчас отменят! — вскричал он так уверенно, словно был ясновидящим. — Клянусь всеми костями скелета Красного Рэкхема, ведь ваш рейс — АТ-643 «Марокканских авиалиний», не правда ли, юнга?
— Откуда вы знаете? — пролепетала почтальонша, не замечая, что за ее спиной, на гигантском табло отлетов, как раз напротив номера ее рейса уже целую минуту мигают красные слова Отменен/Cancelled.
— Я тоже наделен кое-какими скромными талантами. Я менталист. На вашем месте я бы давно уже поднял паруса и взял курс на Барбес, пока призрак Красного Рэкхема не бросился за мной в погоню!
И в этот момент металлический голос из репродуктора объявил, что рейс АТ-643 компании «Марокканские авиалинии» на Марракеш, запланированный на 6:45 утра, отменен.
«Невероятно!» — подумала Провиденс, восхищенная провидческим даром чародея в комбинезоне, который вдруг нырнул в толпу и исчез, словно в мюзикле «Где Чарли?», только в современной свободной, оранжевой интерпретации.
Когда-то Провиденс подарила Заире ноутбук с подключением к интернету, чтобы девочка могла обогащаться знаниями даже во время ее отсутствия. И каждый раз она говорила Заире:
— Когда я опять приеду к тебе, ты должна мне рассказать самое интересное из того, что узнала. Такие вещи, которые даже мне неизвестны.
Эти слова вызвали у девочки радостную улыбку, и она увлеченно разыскивала в интернете самые невероятные сведения, долгими часами купаясь в этом море информации. Ей хотелось наверстать все, что она упустила за семь лет растительного существования, за годы бесплодного прозябания в маленькой провинциальной больнице, где она ничего не знала о внешнем мире.
Захваченная этим безумным, властным и разрушительным желанием узнать все обо всем, она целые ночи проводила без сна, сидя по-турецки на больничной койке и накрываясь с головой одеялом, чтобы не будить соседок светом мерцающего экрана компьютера. Она превратилась в губку, жадно впитывающую все, что таилось в сокровищнице человеческих знаний. Ей казалось, что все окружающее соединяет в себе самые отдаленные, самые невероятные явления, даже те, которые на первый взгляд не имеют ничего общего. А на самом деле их можно было связать в единое целое, чтобы нарисовать огромную схему знаний, карту человеческой эрудиции, созвездие, подобное тому, которое украшало мерцающими звездочками ее потолок. Так она смогла бы все утверждать и все опровергать. Например, объявить, что она принадлежит к марокканской ветви потомков Шекспира. Или сказать, что английский писатель стоял на пороге открытия moonwalk[5] в тот день, когда ей должно было исполниться минус 399 лет. Она даже придумала, как можно обозначить свой отрицательный возраст с помощью свечек на именинном пироге, — воткнув их фитилями вниз в его нижнюю корочку. Таким образом, он приобретал неожиданное сходство с космическим кораблем, готовым взлететь в небо, или с медузой, плавающей жарким летом вдоль берегов Магриба.
5
Луноход (англ.).