Обычная магия

Руслан встряхнулся: это просто настроение такое. На самом деле ему, конечно, не хотелось становиться ребёнком. Быть собой и сейчас его вполне устраивает.

Треки в наушниках сменялись снова и снова, пока такси наконец не остановилось у самой обычной пятиэтажки в старом спальном микрорайоне.

Второй этаж. Правая дверь. Обычная, чёрная, с глазком и номером на золотистой табличке. На полу — чёрно-серый клетчатый коврик. И невидимые глазу обычного человека знаки и на двери, и на стенах вокруг, и на полу под ковриком.

Бьёрн отпер дверь, и они вошли. Наставник решительно прошагал в дальнюю комнату: видимо, там лежало письмо.

Руслан не удержался и огляделся. Интересно, какая она: квартира другого видящего?

Золотистые обои в цветочек, миленькие пейзажи и картинки с котятами в рамках на стенах, пёстрые занавески вместо дверей в комнатах — и знаки, знаки, знаки. Кажется, у Бьёрна дома их меньше. В такой квартире просто должно пахнуть пирогами или вкусным жареным мясом, но здесь пахло гарью и одновременно сырым подвалом. Запахи были навязчивыми и определённо сверхъестественными.

— Где застрял? — послышался голос наставника, и Руслан поспешил к нему.

Бьёрн сидел на стуле у кровати, держал в руках несколько тетрадных листов и читал. Поднял глаза на ученика, протянул один лист.

— Интересно?

Руслан кивнул и взял послание.

“Здорово, Бьёрн! Если ты это читаешь, значит, всё совсем хреново. Как в кино, блин. Только там обычно кассета. Ну, типа, если ты это смотришь, то я уже умер”.

Две зачёркнутые строчки. Всё написанное перечёркнуто много-много раз, в одном месте даже бумага надорвалась.

“Так вот, помнишь Костика? Да помнишь, конечно! Вы с ним лет семь назад чуть не подрались из-за Лили. Так вот, Костика больше нет. Девять дней сегодня”.

Снова зачёркнуто. Два или три слова.

“Лилька говорит, что это я виноват.

Ну, ты сам думай. Мы с Костиком сидели в “Шанхае”, отмечали удачный заказ. Ну ты нас знаешь: сидели скромно, сами себе шутили, смеялись, на алкоголь не налегали.

А потом за соседним столом какие-то упыри уселись. Шумные, пьяные. Догонялись, видимо. Вот они на Костика наехали: типа чё очкарик на них пялится. Костик — он что, плечами пожал: мол, хрен с ними. Но они не затыкались. Потом к официанточке приставать стали. Я им конкретно сказал: уймитесь, не по-мужски себя ведёте. Слово за слово — короче, вышли поговорить”.

Зачёркнута целая строка.

“Пырнули сволочи. Костика пырнули. Он за бок ухватился и давай падать. Я этих уродов отпинал, конечно. А толку-то? Толку? Костик в три минуты отошёл. В печень попали”.

Много отдельных зачёркнутых слов до конца страницы.

Руслан взял второй лист.

“Ты прости, Бьёрн, что я так. Не Оксанке же мне жаловаться. Не по-мужски это.

Когда “скорая” приехала, он уже остыл.

Потом с ментами разбирались, то-сё. В общем, к Лильке я нескоро попал. Она как глянула на меня своими глазищами. И сказала: мол, проклинаю тебя. Я сдуру ляпнул ей: нет же у тебя Костиных сил, Лиля, какие проклятья?!

Она опять глянула: ну, ты знаешь Лилькины глазища. Я, сказала, тебя достану. Говорила я Костику, что ты его до добра не доведёшь.

Мы с Костиком, да мы как братья! Да я за него…”

Зачёркнуто.

“Та ледяная стая в Кирилловом лесу — это Лилькиных рук дело.

Ну, не её собственных, конечно.

Наняла она кого-то.

Я как ту прядь увидел — всё понял. Мы ж с Лилькой встречались. Давно, когда только-только с ней и Костиком познакомились. Вот тогда и обменялись прядями волос. Типа романтика. Счас кажется: дичь какая! А тогда нормально, очень даже красиво казалось”.

Зачёркнуто два слова.

“Потом ко мне домой ночная падь приходила. Домой! Тут же Оксанка! Зачем её-то втягивать? Не по-мужски. Ну ладно ко мне претензии у Лильки, но жена моя тут причём?!”

Лист кончился — и Руслан потянулся за следующим.

"Я падь изловил. Она, ты знаешь, с хозяином связана.

Есть у меня подозрения, кто за этим стоит. Чтоб и сильный видящий был, и с Лилькой знаком, и сам типчик скользкий. Но это проверить надо. Сам понимаешь, не по-мужски такими обвинениями кидаться.

Вот отслежу его, там и поговорим.

А если этот гад круче меня окажется, то ты уж с ним разберись, Бьёрн.

Демон. Сергей”

Вчерашнее число и размашистая подпись. Три знака рядом.

Руслан молча посмотрел на Бьёрна. Наставник был мрачен дальше некуда.

— Счас спрошу у Оксаны, где её мужа-остолопа нашли. И пойду туда. Ты домой иди, не надо тебе в это ввязываться.

— Я с тобой, Бьёрн. Я могу помочь.

Бьёрн нахмурился ещё сильнее.

— В разборки с другим видящим я тебя втравливать не буду.

— А если он следит за домом Демона? И уже видел и тебя, и меня? Что, мне тихонько сидеть и ждать, пока он за мной придёт?! И вообще я не ребёнок, Бьёрн. Я могу тебе помочь. Я ведь уже тебе помогал! Или это всё шуточки, а как реальная опасность, так я не в счёт?

— Тихо, тихо. Ладно. Поговорю с его женой, там посмотрим.

Он набрал номер и включил громкую связь.

Оксана рассказала, что муж после смерти Кости сам не свой, но оно и понятно: лучший друг, как-никак. Почти брат. А два дня назад у них дома вечером вдруг все пробки повыбило. И жуть наползла несусветная! Темень, страх, но Сергей начертил круг, поставил в него жену, сказал зажмуриться — а она всегда мужа слушается — и до утра слышно было, как он кого-то гоняет. Поймал в итоге.

Запер это что-то в ванной. А вчера вечером ушёл, наказав, если с ним что случится, связаться с Бьёрном и письмо ему передать. Так она и сделала.

— Ты всё сделала правильно, Оксана. Ты говорила: Сергея на остановке нашли. На какой, знаешь?

— Знаю. От нас недалеко. Не наша, а следующая, если на автобусе. “Спиртзавод” называется.

Она вздохнула и спросила:

— С Серёженькой же всё хорошо будет? Ты как колдун скажи — будет ведь?

Бьёрн недобро прищурился и сжал губы в тонкую линию. Таким Руслан наставника ещё не видел.

— Будет, — сказал он и отключился.

Бьёрн повернулся к ученику:

— Счас пройдёмся до той остановки. Если увижу подходящее место, где Демон мог падь пытать, поедем домой за инструментами. Если не увижу, будем искать.

По пустой холодной улице они за три минуты дошли до нужной остановки. В стороне высился остов разрушенного здания. Видимо, того самого спиртзавода. Бьёрн запрокинул голову, оглядывая тёмную громадину, и сказал:

— Годится.

Они подошли ближе. Бьёрн быстро отыскал дыру в заборе, забрался на территорию завода, вытащил нож и принялся рисовать перед собой знаки. Одни повисали в морозном воздухе, другие отплывали в стороны, но все светились, не торопясь исчезать.

— Да, Демон тут был. И падь была. Едем домой — надо прошерстить запасы.

Он ещё раз посмотрел на здание. Так, словно ему хотелось броситься внутрь и начать осмотр прямо сейчас, без всяких глупых предосторожностей. Бьёрн хищно встряхнулся и отвернулся от старого завода.

— Идём.

До дома Бьёрна доехали быстро: поймали попутку.

Бьёрн вихрем прошёлся по квартире: сунул в рюкзак колышки из могильной осины, взял пару ножей, подумал — и сунул ещё один.

— Ты ешь, ученик. Сил много понадобится.

Руслан осознал, что зверски голоден. Набросился на остывший ужин и съел свою порцию, прежде чем наставник успел закончить сборы.

— А ты?

— А мне пока нельзя.

Бьёрн то ли усмехнулся, то ли оскалился, и Руслан почувствовал, как вдоль позвоночника стало холодно и немного щекотно. Не завидовал он тому негодяю, который напал на Демона.

— Получается, — спросил Руслан, допив чай, — какой-то видящий натравил на Демона тех снежных волков и эту… падь? Что это такое, кстати?

— Очень опасная тварь. С темнотой проникает почти куда угодно. Её нападение похоже на сонный паралич, только мучительно долгий и со смертельным исходом. Обычная защита ей не страшна. Нужны особые знаки и ритуалы: долго, муторно, ингредиенты не вдруг найдёшь, так что обычно никто и не заморачивается, — пожал плечами Бьёрн. — Тем более что появляется падь очень редко. Нужно, чтобы кто-то был заживо похоронен не на кладбище. И чтоб ни лунный, ни солнечный свет прямо не падал на захоронение. И ещё парочка условий. В общем, реально — редко.