Мой милый победитель

Подумать только — гувернантка для взрослого мужчины! Тем более такого, как Винтер. Чем Шарлотта может ему помочь? Чтобы быть культурным человеком, мало уметь правильно носить перчатки. И не мешало бы обуться. Шарлотта решительно отогнала от себя воспоминание о босых ногах Винтера.

А еще настоящий джентльмен не подкрадывается к даме в темном коридоре. И уж ни в коем случае не предлагает ей стать его любовницей. Или женой. Женой! Шарлотта едва не фыркнула, точь-в-точь как Винтер. Можно понять Лейлу, предложившую отцу жениться на ее гувернантке, ведь она — невинный ребенок. У Винтера же одно оправдание — испорченность. Да, да, именно так. Жаль, Шарлотта не сразу разгадала его гнусные намерения. Этот развращенный человек не помышлял о женитьбе. Как и любому мужчине, от каждой мало-мальски привлекательной женщины, живущей под крышей его дома, ему нужно только одно. Так вот, от леди Шарлотты Далрампл он ничего не добьется! Однажды она уже доказала всем, что собой не торгует. И если Винтер не знает этой истории, пускай пеняет на себя.

Пеняет на себя? Шарлотта тряхнула головой. Она вовсе не хочет, чтобы тот случай стал ему известен. Этот мужлан станет ее расспрашивать, а вспоминать о том времени ей до сих пор больно. Мужлан. Именно так! Леди Раскин должна бы понимать, чем настоящий джентльмен отличается от трубочиста. Поведением. А Винтер ведет себя безобразно. Глядя на него, можно подумать, что с отрядом добровольцев он готов завоевать мир. Такое самомнение будет неизбежно раздражать англичан, которые в своей массе равнодушны к дальним странствиям, покорению морских просторов и преодолению раскаленных песков.

На минутку остановившись, Шарлотта прижала ладонь к стене, стараясь прогнать из головы все эти романтические бредни. Жаль, что она невольно идеализирует путешествия Винтера. Начиталась с детьми сказок! Его вчерашний наряд привел душу девушки в смятение. Что и говорить, одеяние было крайне неподобающим: свободное и открытое, не в пример строгим костюмам представителей цивилизованных наций.

Впервые увидев джеллабу, Шарлотта потеряла дар речи. А когда первый шок прошел, она поймала себя на легкомысленных рассуждениях о том, как бы она чувствовала себя сейчас без корсета. Что, если бы к телу прикасалась лишь струящаяся ткань? И это был первый шаг по скользкой дорожке греха. Дальше — больше: она задумалась, какое нижнее белье удобно носить под таким нарядом. И когда девушка взглянула на Винтера, ей пришло в голову… Впрочем, не имеет значения, что именно. Эти глупости можно объяснить лишь пагубным влиянием спиртного.

Нет, впредь ни капли бренди. Приосанившись, Шарлотта направилась к бывшей детской, где ей было велено ждать Винтера. Тихонько постучала и, когда никто не ответил, заглянула в комнату. В большом, просторном помещении было темно и пусто. Лишь островок света у камина контрастировал с сумраком. Уютно потрескивал очаг, на низком, длинном столе горели свечи. Белая скатерть, странные разноцветные подушки, разбросанные повсюду, да стопка шерстяных одеял в углу — вот и все убранство комнаты. Правда, пол устилал богатый ковер, пестревший золотистыми, зелеными и алыми красками, сплетавшимися в причудливые узоры.

Не найдя в комнате своего мучителя, девушка позвала:

— Лорд Раскин!

Из-за приоткрытой двери в дальнем углу комнаты ответили:

— Входите, мисс леди Шарлотта. — Приветствие прозвучало на удивление тепло. Едва уловимый акцент ласково обволакивал каждый слог ее имени. — Добро пожаловать в мое скромное пристанище, облагодетельствованное вашим благословенным присутствием.

Эти слова заставили девушку позабыть о том, что она — простая гувернантка, а он — аристократ и ее хозяин. Она почувствовала, что прекрасна, и его влечет к ней. При этом она отдавала себе отчет в том, что подобные мысли опасны, однако от этого он не становился менее привлекательным. Если она потеряет бдительность, этот ловелас попытается ее соблазнить.

— Милорд, это ваши личные апартаменты, не так ли? А значит, мне не пристало находиться здесь с вами наедине.

— Мои личные апартаменты? Да это бывшая детская! — голос звучал слегка удивленно, но уверенно. — Устраивайтесь поудобнее. Я буду готов через минуту.

Шарлотта вздохнула. Доверять ему все равно нельзя, но Шарлотта сделала все, от нее зависящее: дала понять, что она начеку и, кроме того, не стремится оставаться с ним наедине. Вот только как же ей устроиться удобно, если в комнате нет ни одного стула? Оставалось лишь подойти к столу, такому низкому, что он едва доставал ей до колен. На подносе лежал хлеб и небольшая головка сыра, стояла ваза, с которой свисали сочные фиолетовые гроздья винограда. Девушка отметила отсутствие каких бы то ни было столовых приборов. Это еще больше ее насторожило. Что, если она не ошиблась, подозревая Винтера в недобрых намерениях?

И этот запах — такой весенний, такой свежий! Не удержавшись, она наклонилась и вдохнула аромат, в котором ясно чувствовались нотки уютного, домашнего запаха хлеба.

Заслышав шаги Винтера, девушка выпрямилась.

— Прошу вас, мисс леди Шарлотта, угощайтесь.

Он стоял в освещенном дверном проеме, и, к величайшему облегчению девушки, был одет в обычный костюм. Вот только ноги его были босыми, как обычно.

— Благодарю вас, милорд, я уже поужинала.

— Ешьте смело! Я всего не одолею. Вы же не хотите, чтоб меня потом пучило.

Шарлотта едва не задохнулась, сдерживая слова, готовые сорваться с губ. Что сказать в ответ — ужаснуться или рассмеяться? Она и сама не знала. С Винтером все переворачивалось с ног на голову. Чтобы скрыть замешательство, она взяла одну виноградину и положила в рот. Какой же та оказалась сочной, сладкой! Вот только зернышек было много. Пока Шарлотта старательно их выбирала, Винтер воспользовался моментом и стремительно вошел в комнату, сразу заполнив собой все пространство. На молодом человеке были черный жилет, брюки и белая рубашка. Если бы не босые ноги, он выглядел бы, как обычный джентльмен. Вот только расстегнутый ворот рубашки приоткрывал вьющиеся волосы на груди, а узкие брюки подчеркивали мускулистые ноги. Ноги… Эти босые ступни начисто лишали Шарлотту душевного равновесия.

Винтер вошел в круг света и принял свою излюбленную позу: ноги широко расставлены, руки на бедрах, подбородок гордо поднят, властный взгляд устремлен вперед.

— Приступим?

Девушка поспешно бросила семечки в огонь и собралась с мыслями.

— Пожалуй. Начну с того, что, несмотря на мое нежелание участвовать в процессе вашего приобщения к цивилизованному обществу, я сделаю все, что в моих силах…

— Да, да. Это мы уже слышали. Вы женщина, которая всегда делает все «на отлично». Это обсуждению не подлежит. — Так с чего начнем?

Шарлотте не понравился тон, которым Винтер прервал ее тщательно подготовленную вступительную речь, но виду не подала.

— Вне всяких сомнений, первое, на что следует обратить внимание, — ваша склонность к упоминанию в беседе сугубо личных вопросов.

— Личных вопросов? — удивленно переспросил молодой человек. — Я не могу говорить о своих детях?

— Я говорю не о детях, а о деталях, касающихся непосредственно вас. Видите ли, в обществе не принято обсуждать… физиологические функции организма. Во всяком случае, не с представительницами противоположного пола.

Шарлотта сделала паузу, дав молодому человеку поразмыслить над своими словами. Наконец его лицо прояснилось.

— Вот оно что! Не следует говорить, что меня будет пучить.

— Совершенно верно, не следует. Не стоит также упоминать в разговоре о своем самочувствии или недомогании.

— Но «воспитанные» барышни и кавалеры непременно справляются о моем здоровье.

Девушка проигнорировала саркастические нотки, прозвучавшие в голосе.

— Это обычная формула вежливости, не более того. Если вас спрашивают, как вы себя чувствуете, следует отвечать: «Спасибо, хорошо. А вы?»

Подойдя к столу, Винтер устроился на одной из подушек.

— Это объясняет, почему большинство дам при встрече больше не интересуется моим самочувствием.