Страница 19 из 187
— Это мой друг, ма! — выпалил Тин, предупредив последующие вопросы. Госпожа Треймли ласково улыбнулась. — Что ж, друзей мы всегда рады видеть в своем доме, — сказала она и начала суетиться с таким искренним желанием угодить гостю, что Артур невольно удивился, вспомнив слова господина Треймли о нежелании беруанцев принимать в своих гнездимах гостей. Глядя на эту семью, напротив, казалось, что они невероятно рады новым знакомствам.
Их домик, или же гнездим, если говорить точнее, был довольно крупным по сравнению с теми, которые Артур с господином Треймли и Тином пролетали на единороге. Он напоминал гигантский пончик — круглый, с ямкой в центре крыши, и присыпанный по бокам снегом, словно пудрой. Обитателей этого пончика было не так уж и много (типичная семья более-менее зажиточных беруанцев) — муж, жена и трое детей. Однако потом Артур узнал, что одна из комнат была отведена какой-то сухонькой благообразной старушке — их далекой родственнице (причем никто так и не мог вспомнить, с кем же именно она состояла в родстве). Более того, все решительно забыли, как и при каких обстоятельствах бабуля была навязана семейству Треймли. Впрочем, пожилая женщина никому особо не досаждала и сидела в своей комнате почти безвылазно. Тин рассказал Артуру, что она однажды вышла из комнаты и, увидев, на какой высоте находится их дом, упала в обморок. А затем ее было уже невозможно снова вытащить на улицу.
Конечно, комната — не совсем подходящее слово для описания того, что увидел Артур. Все гнездо состояло из нескольких отделов, которые разделялись плетеными стенами. В каждом отделе была кровать — что-то наподобие гамака. В комнате Тина висячая кровать имела веселый желтый цвет, под стать характеру ее обладателя. Там же, недалеко от дверного проема был приделан турник для тренировок, но Тин сам признался, что подходит к нему «крайне редко». На полке у узкого отверстия наподобие окна стояла игрушечная коллекция маленьких единорогов с острыми рогами. Под столом примостился старинный деревянный сундук, который ужасно не подходил к этому месту. Антикварный ящик был наполовину раскрыт и показывал всем свое не очень-то приятное содержимое — грязные носки вперемешку с какой-то испачканной одеждой.
— Ночью тут просто холодрыга! — пожаловался Тин. — Я обычно беру себе три шерстяных одеяла, но все равно дубак. Даже несмотря на то, что на время смрадня мы укрываем гнездо еловыми ветками. А там у нас кухня! — мальчик провел Артура по плетеному лабиринту в комнату чуть большего размера, нежели остальные отделы. Здесь, на высоком стуле восседала госпожа Треймли, где она, несомненно, чувствовала себя хозяйкой. Она помешивала что-то очень ароматное в глиняном чане, и мальчики почувствовали, как у них текут слюнки.
— Сначала есть, — строго сказала мать и нежно улыбнулась Артуру. — Надеюсь, мой дорогой, ты ничего не имеешь против короедной похлебки.
Лицо Артура мгновенно изменилось, когда он услышал слова госпожи Треймли; и если до этого момента он еще с интересом поглядывал в сторону крепкого желтоватого бульона, то сейчас уже подумывал о том, как бы вежливо отказаться от столь изысканного блюда.
— Ма, он ведь из других краев, где, судя по всему, насекомых не принято употреблять в пищу, — заметил догадливый Тин, взглянув на своего друга.
— Что ж, — понимающе улыбнулась госпожа Треймли. — У нас еще есть жареные термиты с личинками в оливковом масле, но, думаю, это тоже не подойдет. Я полагаю, ты выберешь мясо перепелки, запеченное в варенье из древесной коры?
Артур неловко улыбнулся.
— Да, если вас не затруднит, — вежливо сказал он. Юноша впервые слышал о таких необыкновенных блюдах; Левруда предпочитала простую кухню и уж точно никогда не подумала бы приготовить на обед какие-то там личинки.
— Из какого ты города? — поинтересовалась госпожа Треймли у гостя.
— Из Клипса.
— Клипс… — женщина задумчиво закусила губу. — У нас все никак не займутся изучением близлежащих территорий.
— Может, это у подножия Вилковых гор? — деловито спросил Тин, размешивая мамину похлебку. Артур краем глаза заметил, как на поверхность бульона всплывают жирные коричневые насекомые с длинными усами.
— У каких еще гор? — нахмурился отец. — Тин, ты хоть представляешь, что горы находятся очень далеко отсюда? Туда лететь — не долететь, даже на единороге.
— Ну, где бы это ни было, там все равно опасно! И, наверное, очень уныло…
— Вовсе нет, — возразил Артур. — Обычный город, и все. Но мне всегда хотелось путешествовать…
— Зачем же странствовать и бродяжничать, когда можно с комфортом жить на одном месте? — искренне удивилась мама Тина. — Я вот невероятно счастлива, что мы обосновались на дереве в этом уютном гнездиме. Я ни капельки не жалею, что с тех пор, как я родила детей и ушла с работы, мой самый дальний поход ограничивается садом и кухней… Разве это так приятно: постоянно куда-то идти, мучиться от жары и холода, дрожать при мысли о встрече с дикими зверями… Ты, мой дорогой, просто не знаешь, что такое путешествовать.
— А вы знаете? — улыбнулся Артур.
Госпожа Треймли покачала головой.
— Пожалуй, тут ты прав. Я тоже не особо осведомлена. Мне известно лишь два людских поселения, куда можно, в целом, попробовать дойти. Полидекса — бывший лагерь каторжников, туда ссылают с дерева всех, нарушивших закон. И тех, кто не платит налоги, конечно же. Говорят, в тех краях раньше жили люди с весьма странной наружностью: узкоглазые, желтокожие… Совершенные дикари со своими традициями и культурой. Потом ссыльные беруанцы смешались с ними, привнеся в их уклад древесные обычаи. Сейчас этот город процветает, в отличие от нашего… Он расположен достаточно далеко от Беру, на открытой местности большого поля… И Гераклион — портовый город на берегу Осанаканского моря. Туда тоже можно попробовать дойти пешком, но это еще дальше, чем Полидекса. Поверь мне, Артур, никто в здравом уме не отважится совершить подобные путешествия.
— Но почему? — удивился мальчик, так ничего и не понимая. Он, со своей стороны, с удовольствием бы отправился в подобный поход.
— Наверное, мы просто привыкли жить в безопасности дерева и совершенно разленились, — объяснил господин Треймли, которого, как потом узнал Артур, звали Дорон. — Вниз сейчас спускаются лишь те, кому не хватает денег, чтобы уплатить налог за гнездим, — добавил отец семейства, с грустью вспоминая, что подходит конец месяца и пора вносить деньги в казну.