Заклятые в любви

Глава 40. Чудовище

Несколько следующих дней Эван и Эйприл пытались обсуждать проект, делились идеями, но диалог никак не клеился. Оба казались слишком напряженными, закрытыми, немногословными. Находиться в окружении друг друга казалось им чем-то противоестественным. Каждый раз они оба ожидали какого-то подвоха или эмоционального срыва, и чувство было такое, словно они оба балансируют на грани. Словно от их взаимодействия неминуемо приближается мировой Апокалипсис.

Идею с диптихом Эйприл теперь категорично отвергала, масштабные проекты ее пугали, ведь на них уходит слишком много времени, да и человеческие образы – мужской и женский – она наотрез отказалась использовать, чтобы те не ассоциировались с авторами.

Эван осторожничал, как мог. Оступись он всего лишь раз – и жалкая толика установленного между ними доверия, завоеванного по крупицам, могла моментально разрушиться. Не смотря на его усилия, Эйприл явно было некомфортно находиться с ним наедине.

Казалось, что она вся – натянутая струна. Эйприл всё время куда-то ускользала, искала повод избежать встреч или минимизировать их общее время, и было похоже, что она не настроена на продуктивную работу в принципе.

– Тогда предложи свое. – Не выдержал Эван после очередной порции возражений с ее стороны. Они стояли рядом с большой скульптурой в кампусе, даже не решаясь присесть на одну из пустующих скамеек – настолько короткими обычно были их неформальные встречи. А говоря о формальном – уже через полчаса их ждала у себя в кабинете психолог Шарлотта Фостер. – Знаешь такое правило: «отвергая – предлагай»? А ты ничего не предлагаешь, только отметаешь любые мои идеи.

Услышав это, Эйприл вся сжалась.

Эван не понимал, что с ней происходит. Она будто бы пересиливала себя каждый раз перед тем, как что-то сказать или посмотреть на него. Каким бы мягким или внимательным он ни становился в ее присутствии, каким бы сговорчивым ни был, всё это приносило только обратный эффект.

– Может вылепим рельеф? – Проговорила она, поправляя косу и глядя куда-то поверх деревьев, избегая смотреть на Эвана. Там, в небе, пролетела стая серых птиц.

– Нет, рельеф будет у Уилла и Кэти. – Эван покачал головой. – Не хочу, чтобы он подумал, будто мы повторяем. Еще варианты?

– Я не знаю. – Сдалась Эйприл. – Нужно нечто нетривиальное, что-то свежее, но…

Она запнулась.

– Что «но»?

– Я не знаю. – Она отвернулась к скульптуре и ее плечи задрожали. – У меня нет вдохновения или… Или…

Тяжесть внутренних переживаний переполнила девушку, и она расплакалась. Сбитый с толку, Эван не знал, как реагировать. Ему страшно захотелось обнять ее, но он понимал, что таким действием может только отпугнуть. Ведь он никак не мог понять, что же творится в ее душе, такой ранимой и чуткой, израненной тяжелым детством в приюте и его многочисленными отвратительными поступками.

А она всё плакала и плакала, пока напряжение, наконец, не отпустило ее. Растерев слезы по лицу рукавом пальто, так и не решившись повернуться к Эвану, она хриплым голосом устало произнесла:

– Как нам добиться того, что ждет Митчелл, если мы не можем даже выносить друг друга?

– Но ведь это не правда. – Прошептал Эван.

На этот раз он не сдержал своего порыва, и приблизился, чтобы всё-таки обнять девушку, но как только он коснулся кончиками пальцев ее плеча, она отпрянула:

– Нет! Не надо быть со мной таким! – Развернувшись, она выставила вперед ладонь, сохраняя между ними дистанцию. В ее раскрасневшихся глазах всё еще блестели слезы, а ресницы слиплись между собой.

– Каким? – Искренне недоумевал Эван.

Он несколько месяцев подряд старался быть идеальным и неустанно вымаливал прощение, но этого всё равно было недостаточно. Как же ему действовать тогда? Как выражать свое отношение к ней, если она отвергает всё лучшее и светлое, что так рвалось из него?

– Таким… – Эйприл несколько секунд пыталась подобрать слово. Ее бегающий взгляд отражал нарастающую панику. Всплеснув руками, она, наконец, обреченно выдохнула: – хорошим! После всего, что было!

– Эйприл, я сожалею о том, что был таким идиотом! – Горячо сказал Эван, застыв перед ней в полушаге. – Я изменился!

– Нет! – Оборвала она, мотнув головой. Ее голос дрожал, а к горлу подступали спазмы. – Я не собираюсь в это верить! Люди не меняются! Ты чудовище! Чудовище!

– Ясно. – Сдавленно отозвался Эван, убирая замерзшие руки в карманы своего черного пальто. – Я, пожалуй, пойду. Встретимся в кабинете мадам Фостер.

В комнату с темно-зелеными стенами Эйприл вошла с красным лицом и с такими же красными глазами. Судя по виду, она находилась в полнейшем отчаянье. Холодно кивнув, девушка прошла к пустому креслу и села, даже не сняв верхнюю одежду.

Увидев ее, Шарлотта Фостер четко поняла – нейрографикой уже никак не спастись.

– Как продвигается ваш совместный проект? – Психолог сразу перешла к сути.

– Никак. – Хором ответили оба.

– А время идет. – Фостер задумчиво провела указательным пальцем под нижней губой. – Годовой проект не делают за один месяц, ребятки, на то он и годовой. А у вас ничего. Совершенно ничего.

Возникшая тишина, казалось, длится целую вечность. Наконец, мадам Фостер изрекла:

– Я помогу вам с проектом.

– С чего вдруг? – Снова хором сказали Эван и Эйприл, тут же смутившись. Первый раз мысли сошлись – ну, бывает. Второй раз произнести одно и то же – уже как-то слишком по-родственному.

Шарлотта улыбнулась, и ответила:

– Потому что я знаю, как это сделать. И для начала, я попрошу вашего декана пока не вызывать вас на консультации. Итак, – она хлопнула в ладоши, переходя к главному. – Шаржи вы уже рисовали, так что пришло время написать нечто поистине красивое. Вы, мистер Грейсен, воспользуетесь вон тем запыленным мольбертом, – она указала на старый потрепанный треножник, торчавший в углу из-под шторы. – И будете писать портрет мисс Вуд, стараясь настолько, насколько вообще способны.

– Да на это же уйдет уйма времени! – Запротестовал Эван. – Мне до конца недели нужно сдать большое эссе по кризису Поздней античности!

– У вас назревает другой кризис, мистер Грейсен. – Строго остановила его Шарлотта. – И если вы с ним не справитесь, эссе по истории искусств вас уже точно не спасет! Равно как и вас, мисс Вуд!

Эйприл судорожно выдохнула, вцепившись в подлокотники кресла так, что костяшки ее пальцев побелели.