Страница 32 из 41
Мальчишка не то хихикнул, не то простонал. И снова сморщился. Противно, когда зубы болят. Да еще с флюсом. Веньке стало совсем жалко его. Щупленький он, как сверчонок. И зовут смешно — Абдулка. Потому что он татарин.
— А я знаю, где смех продают, — снова придумал Венька. — На пятак полкило. Хочешь, куплю?
Абдулка вытаращил один глаз, и рот у него вытянулся в улыбке в одну сторону.
— Честное слово! — Венька был в восторге от собственной выдумки. — Пошли!
Он затащил Абдулку в ближайший магазин. Там была очередь. Венька протолкался к прилавку и почти басом, вспотев от собственного нахальства, попросил:
— Полкило смеху. На пятак.
Продавщица не удивилась, взвесила и завернула в кулек что-то похожее на леденцы. Венька до того растерялся, что чуть не прихватил чужую сдачу.
Абдулка забыл про флюс. Он смотрел на Веньку как на директора школы, Падеж Петровича, — с ужасом и почтением.
А Венька представил, как директор будет сидеть на спектакле в заднем ряду и сверлить глазами его синяк… Ну и наплевать!
— Как проглотишь смешинку, — важно сказал он, — так внутри и защекотит. Смотри.
Он проглотил два леденца и захохотал. Поддельно.
— Наверное, не дошло, — виновато сказал Абдулка.
— Ну да, не сразу. Ты бери прямо горстью.
Тот положил на язык сразу четыре смешинки, проглотил. И вдруг хихикнул и показал на окно. В витрине были их отражения. В неровном стекле Венькина голова вытянулась наискось, а у Абдулки сплющилась.
Мальчишки стояли и хохотали. И все, кто были в магазине, смеялись.
Действовали смешинки!
У ног вертелась рыжая собачонка. Накормили ее смешинками, прямо из горсти. Она глотала их и крутила хвостом.
Собаки улыбаются хвостами. Если бы у Веньки был хвост, он бы тоже им замахал. И вообще хорошо, если бы у всех людей были хвосты: сразу видно, сердится человек или радуется. Вышел бы на сцену Падеж Петрович и помахал хвостом: понравился, мол, мне ваш спектакль…
— Давай милиционера угостим, — придумал Венька, — которого мы дразнили.
— Давай.
Они пошли через улицу. И собачонка за ними.
Милиционер от удивления палочку забыл опустить.
— Очень извиняемся и очень просим вас попробовать смеху, — храбро сказал Венька, протягивая кулек.
Милиционер нахмурился, подумал и сказал:
— Разве потому, что извиняетесь.
Он отсыпал смешинок и попробовал. И заулыбался.
— Вполне, я бы сказал, съедобно.
— Знаете что, — предложил Венька, — пойдемте к нам в школу на спектакль. Посмотрите, как я короля буду играть.
— Короля? С таким-то фонарем? — Абдулка подпрыгнул.
— А что, — сказал милиционер. — Еще ни в одном театре не было королей с фонарями.
— А у нас будет!
На углах сигналили машины. Шоферы высунулись из дверок. Милиционер спохватился, засмеялся и лихо откозырял им:
— Извините. Вынужден удалиться.
И все трое побежали в школу. И рыжая собачонка бежала сзади.
Прибежали как раз к началу спектакля.
Спектакль прошел весело. Венька так изображал побитого короля, что ребята покатывались со смеху.
А Падеж Петрович потом спросил у него, показывая на синяк;:
— Почему ты до сих пор не разгримировался?
А Венька еле удержался, чтобы не расхохотаться…
Л. Молчанова
Мотька с Тихой улицы
Рассказ
Улица Тихая на окраине города. Дома здесь низкие, старые; дорога извилистая, немощеная. После дождей канавки по обеим сторонам дороги наполнялись водой. В них плавали утки. В пригожие дни грелись на солнце собаки, купались в придорожной пыли куры. Бородатый с седым загривком козел Васька с раннего утра начинал свою неторопливую прогулку. Нагнув голову, он задумчиво бродил возле изгородей, выискивая лазейку в чей-нибудь огород.
Маленькая незаметная улица жила спокойно до той поры, пока в один из домиков, самый крайний у оврага, не поселилась высокая неразговорчивая бабушка Федоровна с внуком Мотькой. Это был рыжеватый мальчик, задиристый и драчливый. Ходил он в разбитых ботинках, в мятой-перемятой фуражке и голубой футболке, выгоревшей на плечах добела.
Учился Мотька в пятом классе, но, как говорила сама бабушка, с грехом пополам.
Уже в день своего приезда Мотька успел подраться с Гришей Ивановым и Геней Рябчиковым. Он дрался с ними по очереди и обоих уложил на лопатки.
— Кто еще хочет? — спросил Мотька, оглядывая собравшихся ребят. Все молчали.
— Чего уж там, видим! — сказал Гриша, вытирая припухший нос.
Так, с общего молчаливого согласия, Мотька был признан вожаком. С этих пор в домик у оврага зачастили соседки. Одна жаловалась, что Мотька со своими друзьями разбил стекло из рогатки, другая — это он залез в огород и повыдергал всю морковь. Много разных жалоб выслушивала бабушка Федоровна. Не стало житья и девчонкам. Они старались не попасть на глаза грозному Мотьке. Несладко приходилось и козлу Ваське. Он прекратил прогулки возле изгородей и прятался за бревнами, наваленными у одного из домов.
Стоял сентябрь, золотились листья кустов, рдели кисти рябины.
К Люсе Шапошниковой, ученице четвертого класса, собрались подруги на день рождения. Пришла в гости и Наташа Крохалева, худенькая, смуглая. Она принесла Люсе в подарок пять румяных яблок.
— А кто же тебя провожал? — спросила Люся.
— Никто, я сама дошла. А что? — удивилась Наташа. Огромный белый — бант на ее голове дрогнул и замер.
— Никто? — в один голос вскрикнули пораженные девочки.
Самая пугливая из подруг — Оля Дударева — даже зажмурилась.
— Разве ты не знаешь, разве ты не слышала про Мотьку? Ведь. он мог тебя встретить и тогда…
Нахмурив брови, Люся покраснела и виновато поглядела на подругу. Она совсем забыла предупредить Наташу, чтобы та была поосторожнее, идя по их улице.
Не замечая смущения девочек, Наташа продолжала допытываться:
— А кто, кто этот Мотька? Я никого не встретила. Просто шла. и шла, смотрела дом номер: пятнадцать, а потом у бревен…
Что-то вспомнив, она замолчала, прищурила зеленоватые глаза.
— Ой, девочки! Я видела Мотьку! Он такой серый-пресерый? Рогатый?
Девочки так и покатились со смеху. У Люси вздрагивал круглый подбородок, подпрыгивали заплетенные светлые косички.
— Тише, тише, девочки, — пробовала остановить подруг Оля Дударева. — Ведь он может услышать.
— Да вы хоть скажите, кто он? А то смеются и смеются, — обиженно сказала Наташа.
— Это ведь козел Васька наш, — объяснила Люся, — а Мотька мальчишка. Понимаешь? Ох, и злющий этот Мотька.
Когда надо было расходиться по домам, Люся заволновалась.
— Подождите немножко, — попросила она девочек. — Сейчас придут папа с мамой, и пойдем вместе.
— Правильно, правильно, а то Мотька… — Оля испуганно примолкла.
Наташа немного подумала, потом решительно отказалась:
— Нет. Мама велела вернуться к обеду, а сейчас уже вечер скоро.
— Тогда, тогда… — Люся скосила глаза на окно, прислушалась. — Я с Олей провожу тебя. Только бант сними на всякий случай. А то, если встретится Мотька, сразу выдернет.
Наташа улыбнулась и отказалась развязать бант.
Выйдя за калитку, девочки посмотрели вокруг — нет ли где поблизости Мотьки.
— Нет, — прошептала Оля.
— Да что ты съежилась? — рассмеялась Наташа. — Пусть попробует. Мы как налетим на него…
Раздался резкий свист, из-за угла дома выскочил Мотька и, ловко перепрыгнув канаву, остановился перед девочками.
— Ага, попались! — закричал он и широко расставил руки.
Подруги с визгом бросились врассыпную. На дороге осталась одна Наташа. Она, не мигая, смотрела на высокого рыжеватого мальчика.
— Это ты свистел? — восхищенно спросила Наташа.
— Ну я, а дальше что?
— Здорово! Ты меня научишь так свистеть?
Мотька оторопело уставился на девочку. В кудрявых волосах ее тихо покачивался бант. Он походил на огромную бабочку-капустницу, готовую при малейшем движении головы взлететь и скрыться в ближайшем палисаднике.