Игры сердца (ЛП)

Затем слегка отстранилась, опуская одну руку, вытирая ею свое лицо, и тихо сказала:

— Мне лучше вернуться к ним домой. Майк только что вернулся, когда я ушла, чтобы высказать все Фину. Если Фин собирается к ним прийти, мне нужно многое рассказать.

Она кивнула, тоже вытирая лицо.

Я слегка улыбнулась ей, сжала ее одной рукой, затем отпустила и начала идти по коридору.

— Дасти? — позвала она, я остановилась и обернулась. — Спасибо тебе, — тихо сказала она, замедлившись, протянула дрожащую руку и закончила: — За все.

Я сделала глубокий вдох.

Наша Ронда вернулась.

— Всегда, милая, — мягко ответила я. — И спасибо тебе.

Ее голова склонилась набок, а брови сошлись вместе.

— За что?

— За то, что любишь моего брата так, как можешь любить только ты.

Она сжала губы.

Прежде чем я снова расплакалась, развернулась, прошла остаток пути до лестницы, сбежала по ней трусцой и поспешила домой.

* * *

Фин лежал на одеяле, которое он расстелил на траве у ручья у небольшого озерца. Он лежал на спине, согнув колени, его торс опирался на предплечья, стоящие на одеяле.

Риси лежала на спине, тоже согнув колени, ее голова покоилась на его прессе.

Мать Финли оказалась права. Его вывело из себя, когда он увидел, как разозлился мистер Хейнс, когда он толкнул дверь черного входа в дом Риси, но тетя Дасти, будучи тетей Дасти, сгладила ситуацию и даже заставила мистера Хейнса позволить Фину подняться к ней в спальню. И его вывело из себя еще больше, когда он вошел в спальню Риси и увидел, в каком она была состоянии. У нее на лице было написано, что он натворил, решив сыграть с ней в игры сердца.

Но его мама оказалась права. Он все исправил. Ему просто нужно было объяснить ей, почему он так поступил, Риси сразу же простила его.

Сейчас уже было тепло, стоял май, кукуруза была засеяна, подрастала, все успокоилось, и когда закончатся занятия в школе, он с нетерпением ждал, когда сможет привести Рис сюда в купальнике.

— Я люблю тебя, Финли.

Фин моргнул, глядя на ручей, но почувствовал, что его тело окаменело.

Затем прошептал:

— Что?

Она оторвала голову от его живота, приподнялась на локте на одеяле, ее глаза встретились с его. Она смотрела открыто, не прячась, ему в глаза.

И он увидел в ее глазах. То, что замечал уже некоторое время. То, что видел почти с самого начала.

Затем она произнесла слова, которые соответствовали тому, что он увидел в ее глазах.

— Я люблю тебя, — повторила она.

Господи. Боже мой.

Это было приятно.

Он оперся на локоть, поднял руку, обхватил ее подбородок и прошептал в ответ:

— Я тоже тебя люблю, детка.

Она улыбнулась ему, и, Боже, Господи, черт возьми, Боже, ее улыбка тоже была приятной.

Затем она подвинулась, ее теплая рука легла на его футболку на груди, и она прошептала:

— Пожалуйста, никогда больше так со мной не поступай.

Не зная, почему он это сделал, его рука переместилась на ее шею, затем на спину, и он слегка надавил. Она почувствовала и придвинулась к нему, пока ее губы не оказались на его губах. Он коснулся ее губ мягко и мимолетно, ослабил давление на ее шею, она отодвинулась на дюйм.

— Обещаю, Риси, никогда больше так с тобой не поступлю, — прошептал он в ответ.

— Спасибо, Фин. — Она все еще шептала.

— Спасибо, что приняла меня обратно. — Он больше не шептал, но его голос был странным, низким и рокочущим.

Ее губы изогнулись в своей милой улыбке, прежде чем она заметила:

— Мы расстались примерно на полчаса. У меня не было времени затаить обиду.

— Слава Богу, что не было, — пробормотал Фин.

Ее широкая улыбка засияла.

Увидев ее, его взгляд опустился к ее губам.

Затем его рука надавила ей на шею.

И когда ее губы снова коснулись его губ, поцелуй, который он подарил своей девушке, не был прикосновением.

23

Черная дата

На следующий день…

Майк вышел из гардеробной, прошел через комнату, освещенную ранним утренним рассветом, к кровати.

Лейла наблюдала за ним.

Дасти не наблюдала. Ее глаза были закрыты, но он знал, что она не спит.

Он обхватил рукой ее шею сбоку, наклонился и поцеловал в висок.

— Я позвоню на телевиденье, — пробормотала она, когда он отстранился, глаза все еще были закрыты, лицо частично скрыто подушкой. — Попрошу их сделать объявление, чтобы преступники взяли перерыв. Особенно по воскресеньям.

Майк уставился на нее сверху вниз.

Затем приказал:

— Не выходи из дома или с фермы весь день.

Он наблюдал, как ее глаза сощурились, крепко зажмурившись, брови нахмурились, затем она открыла глаза и повернула голову на подушке, глядя на него.

— Прости? — спросила она.

— Не садись в машину. Оставайся рядом с домом или фермой весь день. Не знаю, сколько времени это у меня займет. Просто пообещай, что будешь держаться поближе и детей тоже держи поближе. Я напишу им записку, прежде чем уйду.

Она приподнялась на локте и посмотрела ему в глаза.

Затем тихо спросила:

— Почему?

Почему?

Он понятия не имел, почему.

Единственное, он знал, что у него в груди была тяжесть. Как скала. И в это утро, в ту минуту, когда ему позвонили и попросили прибыть в участок, разобраться с каким-то дерьмом, он почувствовал, что вот оно началось.

Этот день станет черной датой. Он не знал, что должно случится. Он просто знал, что случится.

Хотя он не знал, но интуиция подсказывала, что там, снаружи, существовала угроза. Он предполагал, что это мог быть ЛеБрек, но он позвонил Ривере буквально накануне, и тот сообщил, что у ЛеБрека появилась женщина. ЛеБрек похоже успокоился и решил двигаться дальше.

Значит, это был не ЛеБрек.

Но это, черт возьми, было что-то особенное.

— Просто, пожалуйста, милая, сделай, как я прошу, — произнес он вместо ответа.

— Все в порядке? — спросила она.

— Нет, — ответил он.

Она приподнялась еще выше.

— Что случилось?

— Не знаю. Просто ощущение. Мне пора. Так что сделай мне одолжение, помоги мне и пообещай, что ты с детьми будешь рядом весь день.

Она изучала его выражение лица в свете рассвета.

Затем, Дасти, поскольку она была Дасти, произнесла то, в чем он так нуждался.

— Хорошо, малыш, — прошептала она.

Он снова положил руку ей на шею, наклонился, притянул ее к себе и еще раз коснулся губами.

Затем отпустил ее и отошел.

Лейла, словно почувствовав его настроение, что он хотел бы, чтобы она была все время рядом с Дасти, не сдвинулась с места в ногах Дасти.

У двери он оглянулся, увидел, как она все еще, опираясь на руку, смотрит ему в след, ее длинные волосы разметались по плечам.

— Люблю тебя, Ангел, — произнес он ей.

— Я тоже люблю тебя, Майк, — ответила она.

Он смотрел на нее и на свою собаку в постели, бессознательно запоминая эту сцену.

Четыре часа спустя он был рад, что сделал это.

* * *

Три часа, сорок пять минут спустя…

Стоя рядом с Фином с задними воротами Майка на большом боковом дворе между фермой и домом Майка и дальше вереницей других таких же домов, я улыбнулась Ноу и Рис, которые галопом мчались на Блейзе и Муншайн по большому пространству, Лейла неслась между лошадьми.

— Как будто она родилась в седле, — пробормотал Фин, и я посмотрела на него, его глаза были прикованы к его девушке, губы поджаты.

— Она же берет у тебя уроки верховой езды, Фин, — напомнила я ему.

Он не сводил глаз с Рис, когда ответил:

— Она очень хороша в седле.

Я перевела взгляд с Фина на Рис и Ноу, отметив, что они оба были очень хороши в седле, но Фин не хвалил Ноу.

Я решила не указывать на этот факт, позволила своим губам дрогнуть, но не улыбнулась и задала глупый вопрос: