Страница 146 из 181
— За что месть? — удивленно спросил Вальтрон.
— Сыночек начальника этой самой школы приговорен трибуналом к расстрелу за то, что с приятелем провел на крышу ратуши якобы туристов с сумками. Мать уже просила за сына. Я отправил дело вам, генерал на доследование, похоже, что военные подошли к делу формально. Виновны — расстрел, по законам военного времени. А там интересное расследование можно провести. Теперь вот еще и папочка нарисовался, подослал стрелка. Кстати, я не уверен, что попугать хотел. Оружие, конечно, самоделка, но без защиты я бы уже на небеса отправился. Значит так, шум не поднимать. Школу проверить, как там молодых отморозков перевоспитывают. Начальника вызвать сюда, якобы для показаний по делу сына. Кстати, кто приятель начальника, что парня на стадион провел? Не спросили?
Эльриан перевел взгляд на парня. Что-то было в нем неправильное, тревожащее. Странно.
— Сколько лет стрелку? — спросил он.
— Стражник толкнул арестованного: — Слышишь, что Его Величество спросил? Отвечай!
— Какое Величество? — удивленно спросил мальчишка, стремительно бледнея.
— Император, какое у нас еще Величество, — страж слегка подтолкнуд арестованного в спину.
— П-пятнадцать, — слегка дрожждащим голосом пробормотал парень
— Понятно, несовершеннолетнего подобрали, что бы не отвечал, за убийство ответственность с 16-ти лет, — заключил Саарте.
— Да, мне еще 16-ти нет, только в мае 15 исполнилось! — с вызовом бросил стрелок.
— А тебе, деточка, не объяснили, что при попытке покушения на жизнь члена правящей семьи ответственность наступает с 14, а правящего монарха аж с 12-ти лет?
— Так я в монарха не стрелял, если это он! — справившись с собой и вновь обретя дерзость заявил арестованный, — я в толстяка стрелял, что зачет по бегу сдавал!
— В меня стрелял, в меня, вон врачи подтвердят, синяк на пол-спины, а толстяком был потому, что на меня защитный костюм был надет, специально от таких, как ты. Вот он и спас!
Мальчишка побледнел, затрясся, но попытался сохранить вызывающий вид. Эльриан еще раз оглядел несостоявшегося убийцу. Тощий, длинный, нескладный. Светлые волосы, неровно подстриженные ежиком, глаза опущены, цвет не рассмотреть. Кусает потрескавшиеся, сухие губы.
— Мне не сказали, сказали, ответственность с 16-ти. Я не знал про императора.
— То есть, если бы тебе было 11, то ты бы спокойно стрелял в меня, ничего не боясь?
— Не знаю, не думал.
— Так кто тебя на стадион провел? Тебя явно подставили, так что спокойно можешь всех сдать.
— Так его, — парень мотнул головой в сторону физкультурника, — уже задержали.
— Что ты несешь, бандит!! Я тебя впервые вижу!!
— Врешь, дяденька, ты и провел, господин начальник еще по коммфону договаривался с вами, при мне. Когда уговаривал поехать и стрельнуть, досрочно освободить обещал. Эх, чувствовал же, что где-то подстава! Явно наврал про дочь! Где вы, а где его дочка! Сдалась она вам!
— Знаете, физрук, мне вас не представили, я тоже, как и ваш протеже чувствовал, что где-то подстава, Иначе зачем бы вам устраивать весь этот цирк с зачетами. Вам же документы представили, там все нормативы, причем значительно выше академических. Вон, Джанни, напарник мой за год всего на «зачет» сумел натренироваться! А у меня «отлично» было, а это не ваши 15 кругов налегке, а 50 в полной выкладке космодесантника! Я так и хотел все 50 пробежать, вон, ваш недоросль помешал!
— Все ясно, этого под стражу, к дознавателям, пусть проверят на связи с Сардором и мятежниками на Циоле! Мальчишку тоже! — скомандовал Саарте.
— Подождите, генерал, мальчишка вроде все рассказал, пусть посидит в камере, подумает, может вспомнит чего еще.
— Добренький, да, пожалел малолетка? А он тебя не пожалел!
— Генерал! — рявкнул Эльриан, — по-моему, вы забываетесь!
Саарте посмотрел на своего императора и побледнел.
— Извините, перенервничал, Ваше Величество!
— Извиняю, но больше на людях…
— Понял, понял! Этого на допрос, мальчишку в камеру. Школу проверить. Начальника в столицу! Выполнять.
— Я надеюсь, больше физкультурных вопросов не возникнет? — спросил Эльриан ректора, — и особая просьба, лично проверьте все машины и экипажи авиоников, с которыми мне придется провести бои, что бы случайно боевой снаряд не зарядили вместо учебного!
— Я сам проверю, лично! — выступил вперед генерал Гренадин, — А лучше всего постараюсь убедить полковника Верельского в отсутствии необходимости этой проверки.
— Нет, генерал, здесь задета честь, причем не столько моя, сколько ваша. Вас посчитали лгуном. Так что бой хотя бы с легким истребителем должен состояться! К тому же вашим курсантам нелишне будет убедиться, что тяжелый истребитель должен не бояться легких, а вступать в бой и сбивать их!
— Все понял, Ваше Величество!
Вектор Джонс, так звали несостоявшегося убийцу императора, покорно тащился за отчаянно сопротивляющимся, бьющимся в руках стражников, орущем проклятия физкультурником. Сопротивляться таким громилам — себе дороже, только получишь еще раз по ребрам, и так болящим после задержания. Приложили его курсанты все той же академии. Откормленные, здоровые лбы, никогда не имевшие в жизни неприятностей, больших, чем неуд на экзамене. Его жизнь, в отличие от этих барчуков вообще была одной сплошной неприятностью. Состоящей из голода и боли, боли и голода. Прижитый от неизвестного мужчины байстрюк, по мнению матери испортивший ей жизнь, нелюбимый и заброшенный, он жил, как сорная трава на обочине дороги, привыкший к всеобщему презрению, пинкам, побоям. Его мать, Ася, Ася-смешинка, как звали ее в трактире в порту Эстиновы, куда ее, пришедшую из глухой деревеньки в Гаральде, в столицу в поисках лучшей доли, определили в подавальщицы, радовалась такой удаче. Сирота, рано оставшаяся без матери, вынужденная за корку хлеба и пару картофелин без перерыва няньчить детей постоянно рожавшей мачехи, однажды решилась и пешком пошла искать лучшей жизни. Попав в трактир, получила чистую, новую одежду — форму подавальщиц, четверть галакта в месяц жалования и много, много разной еды, что было для нее счастьем. К тому же подружки, такие же деревенские девчонки, как и она, рассказывали дивные истории о том, как может повезти в жизни, надо только ухватить удачу за хвост и не быть слишком недоступной и строгой с кавалерами. Вон как Соланж. Десять лет назад простая подавальщица, как и они, умудрилась пленить герцога, стала аристократкой, подружилась с самой императрицей, а дочь выдала замуж за второго принца. Эта история до сих пор грела душу поступающим на работу деревенским девушкам. Но, видимо, Ася была невезучей по жизни. Когда в трактир заявились два скучающих кавалера, она радовалась, что на нее внимание обратил более молодой и красивый, а тот, что постарее подсел за стол к толстушке Мисоль. Первое время все было здорово, кавалер давал много денег, у Аси появились наряды, ей сняли квартирку, так как хозяин трактира был строгих правил и заявил, что блуда у себя в комнатах не потерпит. Ася старалась быть всегда веселой, смешливой, старалась угодить, но расплата наступила скоро, она понесла.
Хотела признаться кавалеру, может, поможет, но подружки отговорили, напугали, что сразу бросит, надо скрывать, но выуживать побольше денег, что бы обеспечить себя на первое время. Она и скрывала, кавалер появлялся не очень часто, так что самые трудные первые месяцы, с тошнотой, плохим самочувствием, удалось скрыть, а потом пришла беда. Мужчина обнаружил, что она его обманывает. Деньги на хозяйство присваивает, за квартиру не платит, выпрашивает деньги на подарки, но не тратит, все откладывает. В ответ на претензию, что ей надо обеспечить себе будущее, раз он жениться не может, сказал, что все женщины одинаковы, жадные стервы и он с ней расстается. Правда купил ей домик и денег дал.