Его Величество император

— А ладно, сама дура виновата! Пусть сплетничают! Главное, что бы это Виолетте не повредило. Влюбилась она в твоего Наджара.

— Знаешь, Вильм, если Вироника, пусть и спешно, замуж выйдет, это все прикроет. И Виолетте проще — сестра не авантюристка, а почтенная замужняя дама! — заметил Эрвин.

— Тогда решили. После процессии и представим жениха невесте! Надо ее вызвать сюда, срочно. Сейчас распоряжусь. И Бонифация уведомлю.

— Бонифация могу взять на себя, — вмешался Эльриан, — или его сын женится, или пойдет под трибунал, по законам военного времени. Пора мне тоже зубы начинать показывать!

После завтрака Эльриан переоделся в парадный мундир без знаков различия, но с орденами, автоматически прилагающимися к титулу императора, и прошел в кабинет через внутреннюю дверь. Вызвал Ива.

— Доброе утро, Ив, — поздоровался император, и, выслушав ответное приветствие, продолжил, — срочно вызови мне герцога Боннэбьен.

— Не нужно.

— Не понял!

— Вызывать не нужно. Он в приемной, с утра к вам рвется. Я уже и про шествие предупреждал, и про вашу занятость, нет, сидит, как приклеенный. Позвать?

— Зови.

Ив вышел и громко провозгласил: — Герцог Боннэбьен, Его Величество приглашает вас в кабинет!

Герцог ввалился в императорский кабинет, пыхтя и отдуваясь, без должного почтения буркнул «Доброе утро» и без приглашения уселся на кресло напротив императора. Эльриан никак не отреагировал. Он молча, с некоей долей брезгливости смотрел на зарвавшегося подданного. Через несколько минут молчания герцог почувствовал неладное, поерзал в кресле и произнес:

— Эльриан…

Остановило его брезгливо-недоуменное выражение лица молодого императора.

— Герцог? Когда вы вошли? Мне послышалось, что кто-то тяжело дышит, но, не услышав положенного приветствия, решил, что мне показалось!

Бонифаций побагровел. — Я уже минут пять сижу и жду, когда ты соизволишь обратить на меня внимание! Удивительное неуважение!

— Уважение? К кому? К забывшему все нормы поведения подданному? То, что вы были другом отца, не дает вам права хамить сыну. Выйдете вон, вспомните элементарный этикет и войдите, так, как положено входить на прием в императорский кабинет! Иначе вас выведут силой и в ближайшие полгода, пока не пройдет полная ревизия министерства финансов, мы с вами не увидимся. Даю минуту!

Несколько секунд Боннэбьен смотрел в упор на спокойно сидящего императора, потом что-то бурча себе под нос поднялся и вышел вон. В приемной его встретил слегка насмешливый взгляд графа Девелло.

— Что, Бонифаций, все не так, как при Эвальде? Привыкайте. Эльриана вы из воды не вытаскивали, так что он вам ничем не обязан. И хамить ему я бы не советовал. Он зло долго помнит, Иоанна вам в пример.

Ив поднялся, прошел в кабинет и спросил: — Ваше величество, — чересчур громко произнес секретарь, — можно войти герцогу Боннэбьен?

— Подождите, граф, — также чуть громче, чем надо произнес Эльриан, — мне надо остыть после его беспардонного хамства, а то приму решение под горячую руку, потом пожалею, да поздно будет! А лучше, пусть придет завтра, хотя нет, завтра Виттория приезжает, целый день займет! Так что, если у него ничего срочного, назначь ему после похорон!

Теперь герцог побледнел, дождался возвращения Девелло и тихо произнес: — Ив, мне срочно надо, прямо сегодня! Попроси, пожалуйста!

— Попробую, но и ты, Бонифаций, вспомни, как положено приветствовать императора, не опозорь меня!

Ив вернулся в кабинет и тихо о чем-то поговорил с Эльрианом.

— Входите, герцог, Его Величество согласился вас выслушать.

Герцог вошел, поклонился, и выговорив: — Доброе утро, Ваше Величество, разрешите обратиться к вам с просьбой! — замер перед императорским столом, ожидая ответа.

— Доброе, герцог, садитесь и излагайте, что за срочная просьба?

— Ваше Величество, я пришел просить за своего мальчика! — герцог уже побоялся допускать ошибки в титуле.

— Мальчика? За Эдгара, что ли? Так с ним все в порядке, но извините, герцог, воспитываться он будет при дворе. Он кронпринц, иначе нельзя.

— Да что вы, Ваше Величество! Я вполне с этим согласен, и даже поругался с женой и дочерью из-за этого! Я пришел просить за своего младшего, за Бертрана! Эрвин грозит отдать его под трибунал, по законам военного времени!

— Ах, это его вы называете мальчиком! Извините, не понял. Странно слышать это слово в отношении почти 30-летнего мужика, особенно мне. — Эльриан тонко улыбнулся, помолчал и продолжил, — И за что же дядя собирается отдать «мальчика» под трибунал?

— А вы разве не слышали о вчерашнем скандале? Он немного перебрал и ошибся дверью!

— Да, помню, ошибся дверью, устроил пьяный скандал, перепугал детей и принцессу Сабрину, был побит и выставлен вон 65-летней дамой.

— Вот именно, его побили и выставили вон, я его не оправдываю, но зачем же трибунал, неужели нельзя просто отправить на гауптвахту, пусть даже на месяц, но под суд?!

— И что, Эрвин не привел никаких других причин?

— Нет, никаких, в том-то и дело!

— А зря! А теперь послушайте, герцог, за что Я собирался отправить его под трибунал! Не за вчерашний скандал, не за то, что под его «чутким» руководством лучший полк Элланы с давними традициями превратился в сборище пьяниц и дебоширов, не знающих, что такое армейская дисциплина, за это его следует снять с должности, что вчера вечером я и сделал. А за то, что он посмел своей волей принять в полк людей, которых отец в недавнем прошлом приказал на километр не подпускать к военной службе! Тех самых мерзавцев, что провели на крышу ратуши стрелков, уничтоживших всю правящую семью! И еще за то, что его подчиненные вчера посмели устроить небольшой бунт, пытаясь заставить меня отправить их в Эстину. Видите ли, им хотелось присутствовать на коронации. Ну, заставить меня что-то сделать против моей воли трудно, поэтому эти забывшие присягу бывшие гвардейцы уже отправились рядовыми в строительные войска, и пусть радуются, что легко отделались. Теперь вам ясно, что скандал только добавил фактов в список проступков вашего сына!

Бонифаций сидел, как громом пораженный. Наконец он очнулся.

— Но мой сын не предатель, он просто выполнил просьбу матери, ее просила и ручалась за одного из тех солдат, его мать, ее давняя подруга, у них тяжелое положение, отец присылает мало, а надо еще поднять дочь и младшего сына!

— По такому поводу можно было обратиться в одну из наших благотворительных организаций, помогающих семьям в тяжелом положении, но не нарушать приказ императора! Вообще, я хотел переговорить с вами и по поводу женской половины вашей семьи. Я недавно с ними столкнулся, и опять по поводу нарушения приказа моего отца! Видимо, это в вашей семье традиция — ни во что не ставить приказы императора. Постарайтесь за время ссылки привить вашей жене и дочери хотя бы элементарные правила поведения. Такое впечатление, что они воспитывались в портовом трактире, или ярмарочном балагане! И внушите обеим, что дружба с вдовствующей императрицей им больше не поможет. После похорон мать отправится оплакивать мужа в отдаленный монастырь на Западном материке.

Бонифаций багрово покраснел.

— Да, да я приму меры, все объясню, но всеже, нельзя ли как-то смягчить наказание для Бертрана!

— Смягчить? И что вы предлагаете? Единственный, на мой взгляд, выход — это признать его невменяемым на почве хронического алкоголизма и отправить в лечебницу на реабилитацию. Вас это устроит?