Стена между нами

— В бездну ваши поздравления и вас самого!

— Не огрызайся, истинной госпоже это не подобает.

На минуту он замолкает, словно ждет новых нападок.

— Ну? Будут еще возражения, или перейдем к сути?

Упрямо мотаю головой:

— Я не стану выполнять приказы марионетки, — всё что угодно, только бы потянуть еще время! Пусть ярится, кричит, насмехается, бьет, но мне нужно продержаться как можно дольше! — Где он?

— Кто? — удивленно приподнимает бровь жрец.

— Ваш хозяин. Руэйдри.

Риан неожиданно расплывается в улыбке. Сперва недоверчиво, а после со все возрастающей надменностью.

— Так и не поняла? Ладно ты и твой влюбленный мальчишка, хотя ему-то стоило, все же не подмастерье сапожника. Но неужели даже сехеди не разгадал головоломку? — он подходит ко мне вплотную, склоняется так, чтобы сияние сердца осветило его лицо. — Посмотри мне в глаза, Лиан, что ты видишь?

И в то же мгновение по его лицу пробегает волна искажения. Знакомые черты на миг расплываются, будто подернутые туманом, но тут же принимают прежний вид, а вот глаза… Глаза меняются безвозвратно. Бледная голубизна радужки наливается невозможной синью, глубокой, как сам океан. Край зрачка очерчивается ярким белым сиянием, да и разрез становится немного иным, нечеловеческим, звериным.

— Так понятнее, наивная человеческая девочка?

Он выпрямляется, довольный произведенным эффектом.

— Спросишь, как так вышло, или угадаешь? Давай же, приятно видеть, как по твоему прелестному личику проносятся мысли, да и эмоции твои в этот момент неповторимы, — он на миг зажмуривается, будто смакует выдержанное вино. — Разгадка до обидного проста, Лиан. Стать сотворенным можно не только от безысходности, но и по собственному желанию. И кто сказал, что новое тело должно быть похоже на старое? Я менялся трижды с момента начала изгнания. В последний раз даже прожил настоящую человеческую жизнь, заняв место старшего киссаэра не обманом, а по праву и с полного вашего, человеческого, одобрения. Стоял лицом к лицу с твоим обожаемым Дорнаном и остался неузнанным. Магия? Эти глупцы искали истинного дракона, но, отказавшись от огненного тела, я изменил и свой отпечаток.

— А как же маяки в горах?

— Подделка, чтобы заставить ардере метаться в поисках несуществующей тени. Силлаг расставил, он же временно гасил самые опасные поисковые заклятья в городе и даже любезно передавал тебе мои записки. Можешь поблагодарить его.

Невольно бросаю взгляд на замершего в нескольких шагах от меня игниалас. Благодарить? О нет. «Ты еще ответишь за Нессу», — обещаю себе мысленно.

— Вставай, — приказывает меж тем Риан-Руэйдри. — Ты правда мне нравишься, девочка. Я даже сохраню тебе жизнь и одарю своей милостью. Уверяю, со временем ты научишься ценить близость с кем-то, кроме своего владыки. Но сперва дело, удовольствия потом.

Он отходит от одной из колонн, поднимает с пола небольшую шкатулку. Щелчок замка, крышка откидывается, демонстрируя содержимое. На черном бархате тусклым серебром блестит клинок чуть больше двух ладоней в длину.

— Бери, — приказывает Руэйдри. — Не бойся, он не укусит.

Украшенная резьбой и рунами рукоять притягивает взгляд, отполированное лезвие сверкает в отблесках сердца, по центру с удивительной четкостью выгравированы руны. И они светятся алым. Прекрасное и совершенное оружие смерти.

Отрицательно качаю головой.

— Вам придется меня заставить. Вам же ничего не стоит: один удар в спину — и я стану покорной исполнительницей вашей воли. Боюсь, других вариантов у вас нет.

— Увы, не получится. Тот, кто ставил защиту, был достаточно умен. Свобода выбора, желание, полное согласие — вот основа успеха.

— В таком случае вы просчитались.

— Вовсе нет. Две жизни за одну, помнишь?

Он кивает Силлагу — и дракон ненадолго исчезает в темноте, чтобы вернуться, подталкивая перед собой связанного пленника.

— Надеюсь, ты поверишь, что мне хватит решительности избавить тебя от еще одной подруги? — вкрадчиво интересуется Руэйдри.

Свет падает на лицо жертвы, и мне остается только скрипнуть зубами от досады: Мика, спутанная по рукам и ногам, с повязкой на губах. Испуганная, растрепанная, на скуле глубокая ссадина. Силлаг держит её за локоть, не позволяя ни упасть, ни вырваться. На его лице ни единой эмоции.

— Сердце Стены или жизнь человеческой женщины и её нерожденного ублюдка? — Руэйдри мягкими шагами приближается к Мике, притворно ласково гладит её по щеке, касается пальцами шеи. Она вздрагивает. По щеке пробегает одинокая слезинка. — Выбор за тобой.

Мои пальцы сжимаются на рукояти кинжала, разум медленно тонет в алой пелене ярости. Я убью тебя. Сама убью, не дожидаясь помощи, вот этим самым оружием. И совесть не будет мучать меня по ночам.

— Узнаю тебя, Руэйдри. Никогда не умел играть честно и вечно прятался за женскими юбками.

Ко входу мы четверо оборачиваемся одновременно. Я — с внутренним ликованием, остальные — в глубоком смятении.

— Может, повторишь предложение мне? Если храбрости достанет, — Дорнан медленно, но неотступно, приближается к нам и замирает лишь тогда, когда Силлаг выхватывает из-за пояса кинжал и прижимает его к шее Мики.

Боги милосердные! У меня руки трясутся от напряжения. Дор, ты всё-таки услышал, всё-таки нашел!

Он поворачивается ко мне лишь на миг, дарит короткий, но такой выразительный взгляд: я сам, не мешай, не встревай. Не просьба, приказ, не терпящий возражений.

— Отойди, — тихо приказывает Руэйдри своему помощнику. — А ты, — бросает владыке, — только посмей дернуться — и голова девчонки отделится от тела.

— Плевать, — от холода в голосе Дорнана даже я замираю. — Одна человеческая жизнь не стоит сердца.

— А жизни нерожденного ардере и двух твоих избранных? — вкрадчиво интересуется он.

— Тоже. Трое в обмен на тысячи — крохотная жертва.

Презрение и холод в словах, ни единого лишнего взгляда на меня или Мику, придраться не к чему, кто угодно бы поверил.

Кроме меня. Кроме Руэйдри.

Дорнан медленно приближается к противнику, и вот уже я оказываюсь позади ардере. Напряженная, словно стрела на тетиве, с клинком в ладони, переполненная чужой магией. И почти беспомощная.

— А где же стража?

— Мне не нужен десяток слабаков за спиной, чтобы раздавить одного слизня.

Эти слова заставляют Силлага на миг возмущенно вскинуть взгляд и отвлечься от своей жертвы — и тут же темная тень с силой врезается в него сбоку, выбивая кинжал из поднятой руки. Мика падает на колени, двое сцепившихся игниалас катятся по полу, стремительно меняя форму, пытаясь достать друг друга зубами и когтями. Вспыхивает выпущенное пламя, в зале мгновенно становится жарко и душно.

— Беги! — голос Дорнана бьет не хуже плети.

Краем глаза замечаю, что он почти добрался до Руэйдри. Сбрасываю оцепенение, со всех ног несусь к Мике, рассекаю путы у неё на руках и ногах. Рукоять кинжала жжет ладонь, с каждой секундой становясь все горячее.

— Уходим! — кричу, заглушая шум взрывающихся заклинаний и рев пламени. — Прочь отсюда!

Подхватываю её под локоть, помогая встать. Она делает шаг и со стоном падает на колени. Бездна, узлы были слишком тугие, ноги подруги совсем онемели. Быстрый взгляд за спину — противники сцепились насмерть. Праматерь, сохрани моего возлюбленного, Праотец, направь его руку к цели!

Над головами проносится сгусток пламени. Странное оружие, которое я сжимаю в руке, уже почти невозможно держать, но и бросить его на пол отчего-то непередаваемо страшно. Шиплю от боли, приобнимаю Мику за талию:

— Я помогу!

Вместе, то ползком, то шатаясь, как пьяные, мы кое-как добираемся до двери, выглядываем в сумрак. Где же стража? Вдруг там нас ждет не спасение, а смерть от рук приспешников Риана?

— Кеган? — Мика в ужасе оборачивается к огненной буре, разразившейся за нашими спинами.

— Он справится! — уверенно отметаю зарождающуюся панику. — Главное, что ты в безопасности. Спрячься, — указываю на самый дальний и темный угол, мысленно взывая ко всем богам, чтобы её не заметили враги.