Глава 3
Я, стараясь сильно не вертеть головой, осматривал тёмные вечерние, или уже ночные, улицы, но ничего такого особенного не заметил. Прохожих немного, но они есть. Окна некоторых заведений светятся, а дома обычные. Каменные, этажей от трех до пяти, сильно напоминающие земной девятнадцатый век. Правда, все весьма дорогие на вид, но мы наверное в центре.
— Кто дружок Андрея, и почему ты хотела его убить? — попутно спросил я.
— Граф Игнат Грибницкий, — начала рассказ Ива. — Или боярин по-старому. Да, он уже полный граф, принявший наследство. Ваш род Мухоморовых — боковая ветвь Грибницких. А убить я этого короеда хотела за то, что он приказал вырубить рощу золотых буков, в которой обитала молодая поросль дриад нашего рода. И по незначительной причине. Видите ли, этому бобру она мешала ездить на охоту. Дорогу спрямить решил, задница короеда!
— Погибли? — сочувственно спросил я.
— Кто?
— Ну поросль ваша.
— Большинство нет. Мы их вывезли, конечно, и в другие деревья поселили. Но двое не перенесли переселение. Да, можно сказать, что двое погибли. Вдобавок золотые, или правильнее, златолистные буки для нас очень важны, и такое прощать нельзя. Но дипломатический скандал тогда замяли. Нашего князя извинения от вашего устроили, но вот мой род Голубого Листа пострадал. Но мы в опале, поэтому всем на нас начхать. Вот мать рода и отправила меня свершить месть. И в тайне от нашего князя, конечно.
— Ты крутая диверсантка?
— Что? С чего ты взял? — печально вроде как вздохнула девушка. — Я просто лишняя. При определенных обстоятельствах могла бы стать матерью рода, или боярыней по вашему. Или графиней, если желаешь. Я из старшей ветви рода. Но я… Да что уж там… Я тоже позор семьи, вот меня и отправили на смерть.
— Не сходится, — не согласился я. — Ты девушка, а у вас женский пол престижнее. Почему ты позор семьи, если девушка?
— Да именно поэтому. Мне светило мужское тело, но я всех обдурила и женское себе без спроса сделала. Потом два года почти в тундре пряталась, чтобы не выселили.
— А почему потом не выселили?
— У нас так… Если пожил год в теле одного пола, то чтобы привыкнуть к телу другого пола, потребуется лет пять. За два года уже десять. И все это время пол будет не пойми какой. Куда дальше род позорить? Вот мне и оставили женское тело.
— А тебе сколько лет?
— Двадцать. А тело мы можем создавать в пятнадцать. Вот наши три года потерпели и решили от меня избавиться, а тут и случай удобный подвернулся. Месть — дело солнцеугодное. И хотя князь будет недоволен, но другие рода только больше уважать станут. И отвертеться от такого задания нельзя. Короедам отдадут.
— Короедам?
— Ну это выражение такое. Так-то тело у нас неотличимо от вашего. В опилки рассыпается только после смерти.
Тут мы заехали во двор огромного особняка, и меня сразу проводили в мою комнату. Не успел я оглядеться в апартаментах, как в дверь постучали и внутрь просочилась служанка. Совсем молодая и в предельно короткой юбке.
-Господин, вам подать ужин? — спросила она.
Я прислушался к телу и отрицательно помотал головой.
— А кровать разобрать? — очаровательно улыбнулась девушка.
— Сам разберу, — буркнул я. — Ты мне сегодня не нужна.
Служанка сразу скисла, но коротко поклонилась и выпорхнула из комнаты.
— Ну и зачем отослал? — хихикнула в голове Ива. — Она просто подзаработать хотела. Тут у некоторых служанок очередь на тебя расписана. А Мухоморов неплохо их одаривал, он хоть и говнюк ещё тот был, но уж точно не жадный. А я бы с удовольствием посмотрела. И почувствовала. Ни разу с точки зрения парня не пробовала.
— Да ну… Мелкая она какая-то, — покачал головой я.
— Ничего подобного! Ей пятнадцать точно есть. А здесь совершеннолетие с пятнадцати. И женятся, и в армии служат.
— А почему тогда титула надо ждать до восемнадцати?
— Титул тоже наследуют в пятнадцать. Восемнадцать — это последний срок, когда наследник может принять титул, который освободился до его совершеннолетия. После этого титул передают уже другому родичу. Следующему наследнику.
— А почему Мухоморов не принял титул?
— Ха! Титул не только права, но и обязанности. Перед родом, перед князем. А он утруждаться не хотел.
— А граф Грибницкий значит утруждается?
— Нет. Но тут всё зависит от родичей. Если больше никто на титул не претендует, то можно сразу принять. А если есть другие желающие, то они при попытке вступлении в права могут возражение заявить. Как раз случай Мухоморова. У тебя есть три месяца, чтобы проявить себя, и тогда титул барона твой, - хихикнула дриада.
Я уже снял с себя украшения и распахнул шкаф, надеясь найти более строгую одежду. И первое что заметил, это явно военный мундир с надписью на шевроне «Кадетский корпус».
— А что делать со службой в пятнадцать лет, если учиться надо? — решил уточнить я.
— А ничего. Или учиться, если родичи не против, или уж служить, если титул хотят отобрать. Как в восемнадцать примешь оспариваемый титул, тогда можно уже в отставку выходить и хоть в училище поступать, хоть в университет.
Я заглянул в санузел и обнаружил там огромную ванну, душ и приличной конструкции унитаз. Но прежде чем заняться гигиеническими процедурами, волевым усилием отключил недовольную этим дриаду от органов чувств тела.
— Ты придурок стеснительный, — ворчала она. — Мне же интересно! И девчонку отослал. Сам не хочешь, дай мне попробовать. Не будь эгоистом! Мы вдвоем в этом теле сидим. И я тебе всю память прежнего хозяина готова рассказывать. А ты…
— А что я? Я тебе доступ даю к органам чувств, но не в туалете же. И к девушкам я тебя точно не подпущу.
— А к парням? — хихикнула Ива.
- Что! — чуть не подпрыгнул я. — К ним тем более! Это всё-таки мое тело.
— А я девушка, — упорствовала дриада. — Мне можно.
— Тело мое, и я буду решать, что ему можно, — отрезал я. — И вообще, смени пластинку! А не то выселю.