Страница 54 из 64
Я резко остановился и уставился на нее. Мои ноздри раздувались, как у быка, готового к атаке.
― Не смей отмахиваться от этого, словно от пустяка, ― пригрозил я.
― Нет. Просто это было не так, как с моим отцом. Боди был просто грубым и напористым.
С рычанием я вернулся к вышагиванию и вырыванию прядей из черепа.
― Синяки. Я, бл*дь, видел эти гребаные синяки. И просто проигнорировал их.
― Остин... ― позвала Рэй, но я едва расслышал ее слова за своей яростью. Ярость на Боди. Ярость на себя. ― Остин! ― Ее голос ломался от мольбы, чтобы я услышал ее.
Но все, что я мог себе представить, это тот же звук, слетающий с ее прекрасных губ, когда она оставалась наедине с Боди и умоляла его остановиться.
Я сорвался с места, приняв решение. Подошел к комоду и вытащил брюки, чуть не порвав их в спешке.
― Черт возьми, Остин, ― крикнула она, но я был слишком сосредоточен, чтобы слушать ее.
― Я убью его нахрен.
― Что? ― прокричала она.
― Я поеду к нему прямо сейчас и убью нахрен.
― Подожди. Нет. Остановись. Остин, мы расстались. Я знаю, ты злишься, но я справилась с этим, хорошо? ― объяснила она, словно это могло меня успокоить. ― Мне не нужно, чтобы ты это делал. Я не хочу, чтобы ты это делал.
― Да, это хреново, Рэйлинн. Но я твой муж. ― Каждое заявление я сопровождал ударом в грудь. ― Ты моя жена, моя, а я защищаю то, что принадлежит мне.
Я ждал, что она согласится, скажет, что понимает. Вместо этого, словно в замедленной съемке, ее тело непроизвольно выгнулось. Сев на пятки, она опустила глаза, и предупреждение иного рода пробило пузырь ярости в моей груди.
― Но я не твоя жена, ― тихо заявила она. ― Не совсем.
Я попятился, ударившись задницей о край комода, желая не слышать этого. Хотелось бы отмотать назад и больше никогда этого не слышать.
Внутренний аттракцион больше не раскачивался. Он находился в прямом свободном падении.
― Нет, ― взмолился я, едва сумев вымолвить отрицание.
― Остин, все это было недоразумением ― замечательной случайностью, но... ― Рэйлинн уставилась на простыни, которые мы скомкали прошлой ночью. ― Это было недоразумением, и мы знали, что, в конце концов, должны исправить его. Это случайность, которая так и не сделала нас мужем и женой.
Каждое слово грозило поставить меня на колени. Я вцепился в край деревянного комода, словно это была моя последняя надежда на здравомыслие.
― Нет, ― пробормотал я. Она подняла глаза, и я увидел, что каждая унция печали и горя, бурлящая в моих венах, отразилась в ее глазах. ― Нет! ― Я выпрямился, готовый к бою. ― Это все чушь, и ты это знаешь. Я понял, Рэй. Теперь понимаю. Ты боишься, но это мы ― это я. Мы справимся со всеми трудностями. У нас все получится.
― Нет. Все складывалось хорошо только из-за того, что мы притворялись.
― Я не притворялся. И ты тоже, ― заявил я. Возможно, если скажу это достаточно твердо, я смогу заставить ее поверить. ― Я видел, насколько это реально, каждым взглядом и каждым прикосновением. Я знаю, что ты чувствуешь это. Позволь этому случиться, Рэй. Господи, ― я раскинул руки в стороны, умоляя, ― дай нам шанс.
Рэй покачала головой еще до того, как я закончил.
― Я не могу. Я не... ― Ее слова оборвались, словно она даже не могла их произнести. ― Я не та девушка, Остин. Я не та жена, которую ты ждал. Было приятно притворяться такой девушкой на какое-то время, но я должна быть честной ради нашего общего блага. Я не могу быть ею вечно. Это не я.
― Рэйлинн, просто...
Подняв руку, она нанесла последний удар. На какое-то мгновение мне показалось, что она на грани срыва, но ей удалось снова собраться с силами, подняв подбородок самым царственным образом.
― Я подала на развод. Вчера, перед ужином.
Это не был удар под дых, выбивающий из меня весь дух. Нет, это было подобно товарному поезду. Рэй голыми руками вырвала сердце из моей груди. И вот я снова вцепился в комод для поддержки. Я едва успел оклематься от предыдущего потрясения, чтобы бороться за нее, и она снова сбила меня с ног.
И все это время я сражался в проигранной битве. Рэй не дала мне шанса.
― А как же вчерашний вечер? Почему ты пошла на свидание, если все уже решила? Почему ты трахалась со мной?
Ее рот открывался и закрывался, словно у рыбы, вытащенной из воды. Мне до боли хотелось прийти ей на помощь, но я заслуживал правды.
― Потому что я эгоистка и хотела провести с тобой еще одну ночь.
― Значит, ты так решила. Что хочет Рэй, то Рэй и получает. Верно?
― Остин, пожалуйста. Я...
― Нет. ― Когда в моей груди не осталось ничего, кроме зияющей дыры, разочарование и поражение прокрались внутрь, занимая свободное пространство. ― Как раньше ― как всегда. Ты решаешь, что лучше для тебя, не думая обо мне.
― Это не так, ― взмолилась она, ее глаза наполнялись слезами. ― Я не хочу продолжать притворяться и ждать, пока все развалится, потому что так и будет. Я знаю, что так и будет. Так всегда бывает. Я хочу покончить с этим сейчас и сохранить нашу дружбу, пока не стало слишком поздно и эмоции не разорвали нас на части.
Мне хотелось подойти к ней и вытереть ее слезы. Рэй редко плакала, поэтому, когда она плакала, это уничтожало меня. Проблема была в том, что я уже был уничтожен. Я стоял там, израненный, и мне больше нечего было дать.
Как долго еще я смогу бороться за нее?
Я изучал пол, не в силах смотреть, как она страдает от созданной ею печали. Я искал, что сказать, но на ум приходили только воспоминание о том, как все началось. Я вспомнил разговор с Кингом. Вспомнил, как был уверен, что это то, что нужно ― что я смогу убедить ее стать моей.
И если бы мне не удалось, я бы ушел.
Я не хотел уходить.
Но я не хотел продолжать борьбу.
Я не хотел прилагать столько усилий, чтобы заставить ее остаться и полюбить меня ― даже не смотря на то, что моей любви достаточно для нас обоих.
Хуже того, мы не были друзьями. Больше нет. Не после того, что было между нами. Не после того, как я познал, как приятно называть ее своей. Осознание навалилось сверху, словно груз, и я ненавидел этот груз ― ненавидел ее за то, что она взвалила его на меня. Я ненавидел ее за то, что она дала мне надежду только для того, чтобы лишить меня всего этого ― всего. Рэй была умной женщиной. Она должна была понимать, что мы не сможем вернуться к былым отношениям, но она все равно настаивала на этом.
Это было слишком, и я чертовски устал.
― Остин...
Проглотив боль, застрявшую у меня в горле, я заставил себя встретить ее умоляющий взгляд.
― Я хочу, чтобы к моему возвращению тебя здесь не было.
― Что? Остин, нет. Пожалуйста.
Я проигнорировал ее, натянул рубашку и, спотыкаясь, направился к двери.
― Проклятье, Остин, нет. Это не то, чего я хотела, ― плакала она.
Я обернулся, в последний раз взглянув на нее. Она стояла на коленях на моей кровати, освещенная утренним солнцем, все еще прекрасная, несмотря на боль. Это потрясло меня.
― До сих пор ты принимала решения, и я соглашался с каждым из них. Теперь ты выполнишь мое желание.
― Черт. Я...
Вернувшись к своей старой тактике, я стал мудаком, чтобы сохранить последнюю частичку себя.
― Перестань, черт возьми, болтать и убирайся.
Не потрудившись оглянуться, я захлопнул дверь спальни и бросился бежать, напоминая себе, что возвращаться не за чем, несмотря на то, что мое тело болело от необходимости вернуться.
Мое сердце умоляло, чтобы я вернулся к ней.
Мне пришлось напомнить, что она не хочет нас, и от этого становилось еще больнее.
К сожалению, я не был уверен, что это когда-нибудь изменится.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Рэйлинн
Каким-то образом я оказалась на заднем сиденье такси. Не знаю, как мне это удалось. Последние тридцать минут прошли в тумане слез, шока и такой невероятной боли, что я не знала, как, черт возьми, устоять на ногах. Внутри все болело. Мышцы напрягались при каждом движении. Ноги сопротивлялись каждому шагу от квартиры Остина. Мое сердце было разбито и валялось на полу его спальни.