Страница 10 из 13
Я прикидывала, чем бы его огреть и как после этого сбежать.
На тротуаре рядом лежала половинка кирпича. Но вряд ли мне удастся ее поднять… Ага, в длинном пальто, да еще на каблуках…
Денег у меня в сумочке нет совсем, но есть телефон, и сама сумка дорогая, нет, жалко все это терять.
Хулиган, видно, перехватил мой взгляд и глумливо, гаденько ухмыльнулся:
– Ну, попробуй, попробуй!
И тут за спиной у него появился высокий широкоплечий мужчина в черном пальто, с длинным лошадиным лицом, покрытым стильной трехдневной щетиной.
– Ты, козел, что к девушке пристал? – процедил этот незнакомец в лучших традициях малобюджетного боевика. – А ну, проваливай срочно, пока цел!
Хулиган развернулся, оглядел незнакомца и презрительно ухмыльнулся:
– Кавалерия подоспела? Ну, сейчас мы с этой кавалерией разберемся по-нашему!
Он шагнул навстречу незнакомцу, взмахнул рукой, метя ему в челюсть, но там, куда он целил, была уже пустота.
Незнакомец отступил в сторону, ударил…
Вот его удар достиг цели, он попал в скулу хулигана.
Хулиган покачнулся, отступил, пробормотал что-то непонятное, вроде «мы так не договаривались», и припустил прочь мелкими шажками побитой собачонки.
– Спасибо… – начала я, обращаясь к своему спасителю, но того уже не было, как сквозь землю провалился, а из-за угла появился Мишка Бобрик, веселый и оживленный.
– Плотицына! – радостно выпалил он, увидев меня. – Вот хорошо, что я тебя встретил! Пойдем вместе, так веселее! И скорее – мы уже опаздываем! Без нас все шампанское выпьют! Знаю я этих художников, им бы только причаститься на халяву!
Мы, конечно, опоздали, но официальная часть еще не началась. Народу было полно. Слонялись по залу бородатые и плохо подстриженные Мишкины собратья по кисти, был один колоритный дед в приличном костюме с окладистой бородой, про которого Бобрик сообщил мне, что это известный художественный критик и что это большая удача, что Милане удалось залучить его на открытие выставки, потому что так уж повелось, что если этот критик придет и скажет пару-тройку слов – то выставка пройдет успешно. Примета такая.
Были женщины. Разные. Художницы в платьях-балахонах или в широченных штанах, одна в тирольской шляпе с пером. Были девчонки из художественной школы, не иначе Бобрик их позвал, были интеллигентные старухи, которые всегда ходят на все выставки. Были журналисты, с фотоаппаратами и без.
Вообще народу было полно, у меня даже заломило в висках от шума и духоты. Отвыкла я от такого количества людей, собранных в одном помещении.
Мишка пошептался с кем-то из своих приятелей и испарился. Я рассеянно наблюдала за ним, потом перевела взгляд на картины.
Что ж, не могу не признать, что Милана знает свое дело. Ведь это она выбирала картины. Теперь видно, что художественный вкус у нее хороший. Выставка давала неплохое представление о городе, который был лет двадцать назад. А может, и больше. Причем, судя по датам, указанным на рамах, картины написаны были не так давно, просто художники находили подходящую натуру. Так что мой «Дом с башенкой» был тут очень на месте.
Тут зазвонил колокольчик, и появилась Милана.
Выглядела она шикарно. Пышные волосы на этот раз были убраны в высокую прическу, и макияж хоть и слишком яркий, но наложен вполне профессионально.
В ушах у нее были металлические серьги из крупных треугольников (ага, стало быть, я в тренде со своим ожерельем), а платье тоже мешком, но я-то примерно представляла, сколько оно может стоить. В общем, Милана была на уровне.
Она сказала несколько слов о выставке, потом микрофон взял тот самый старикан с окладистой бородой. Его слушали внимательно, все ведь хотели, чтобы выставка прошла успешно. Корреспонденты щелкали фотоаппаратами, кто-то тихонько бубнил в диктофон.
– Сегодня еще одной выставкой, понимаете ли, никого не удивишь… – говорил старикан, любовно оглаживая бороду, – выставки, понимаете ли, открываются одна за другой, как эти, понимаете ли, грибы после дождя… эти, знаете, боровики, подосиновики, лисички, белые грузди… о чем это я? Ах да… о выставке… так вот, теперь выставки часто открываются, но никого не интересуют, а почему? Потому, понимаете ли, что у них нет главного – у них нет этой… концепции! – Он с важным видом поднял кривой указательный палец. – А у этой выставки она есть! И какая же, вы спросите, у нее концепция? А вот какая: эта выставка посылает нам всем сигнал, даже, понимаете ли, месседж, не побоюсь этого иностранного слова, что жизнь проходит, а искусство остается… и мы с вами являемся, понимаете ли, адресатами этого месседжа…
Тут кто-то осторожно тронул меня за руку.
– Тс-с… – Мишка прижал палец к губам. – Идем со мной. Только тихо.
И он потянул меня в самый дальний угол зала. Через минуту открылась дверь, и появился тот самый щуплый мужичок, что помогал Милане развешивать картины.
По-прежнему седые волосы его были завязаны в хвост, и надеты на нем были те самые вылинявшие джинсы, только по случаю открытия выставки он нарядился в белую рубашку. И даже прикрепил к воротнику галстук-бабочку, как заправский официант. В руках мужичок держал поднос, уставленный бокалами с шампанским.
Увидев, как шампанское искрится в свете люстры, я поняла, что это именно то, чего мне в данный момент не хватает.
Мишка подмигнул мне, и мы ловко сняли по бокалу, после чего он отправился общаться со своими собратьями и обниматься с художницами, а я была перехвачена девицей с фотоаппаратом на предмет интервью. Уж не знаю, с чего она ко мне прицепилась, очевидно, я бросилась ей в глаза, потому что и вправду выгодно отличалась от всех остальных особ женского пола.
Давать интервью мне совершенно не хотелось, потому что, откровенно говоря, нечего было сказать. Пока девица щелкала фотоаппаратом, я стояла, глупо улыбаясь на фоне собственной картины. Потом она стала задавать вопросы, выпаливая их со скоростью пулемета, я еле успевала отбиваться, чтобы не сказать лишнего.
И тут рядом со мной появился тот самый мужчина, который спас меня от мерзавца в переулке. Ну да, точно он, его длинное лицо и трехдневная щетина на щеках. Пальто он оставил в гардеробе, и теперь на нем был стильный пиджак. Точнее, появился он рядом не со мной, а с картиной и уставился на нее в непритворном восхищении.
– Добрый вечер… – промямлила я, глядя на пиджак и вдыхая запах дорогого лосьона после бритья.
Я как-никак была замужем за обеспеченным человеком и прекрасно знаю, сколько все это стоит. Словом, мужчина был хорош, хотя дело совершенно не в стоимости его одежды. Просто он выглядел как хозяин жизни.
Мелькнула, правда, мысль, что такой мужчина тут делает, потому что никак он не вписывался в эту тусовку, но я оставила эту мысль на дне бокала с шампанским. Ну да, как-то незаметно его допила.
– Добрый вечер! – весело ответил мужчина, одним движением бровей отогнал настырную девицу и жестом фокусника протянул мне еще один бокал.
– Потрясающая картина, – сказал он, отойдя чуть в сторону, чтобы поменять ракурс, – такое в ней настроение… вы не знаете, кто автор, кто эта самая К. Плотицына?
– Вы не поверите, но это я… – вырвалось у меня.
– Не может быть! – Он всплеснул руками.
– Отчего же?
– Оттого, что вы совсем не похожи на… – он запнулся, – в общем, не важно, за это надо выпить!
Мы выпили шампанского, голова у меня чуть кружилась, и было так приятно находиться в большом светлом зале и просто разговаривать с симпатичным собеседником, смотреть на эти картины и отбросить в сторону все свои проблемы хоть ненадолго.
У меня зазвонил телефон.
Хочется продолжить стихами: «Кто говорит – слон…»
Но нет, на экране был просто незнакомый номер. Причем, чтобы посмотреть на экран, мне понадобилось сделать над собой некоторое усилие, чтобы открыть глаза. Они категорически не хотели открываться. Веки слиплись, было такое чувство, что их склеили по меньшей мере «Моментом».