Черные Шипы (ЛП)

— Нет, наверное, нет. Мы бы не оказались в таком затруднительном положении, если бы он умер в то время. Но опять же, это было бы не так уж и весело.

Весело.

Неужели он действительно думает, что все это весело?

Я покажу ему, что такое веселье.

— Ты собираешься продолжать, Наоми? — спрашивает мой отец спокойным тоном. — Или мне следует покончить с жизнью, которую я сохранил?

— Я сделаю так, как ты хочешь. Отпусти его, — мой голос апатичен, но он не побежден. Абсолютная решимость, какой я никогда раньше не чувствовала, пульсирует в моих венах и течет по моему бушующему кровотоку.

На этот раз все пойдет не так, как они диктуют.

— Нет. Нет, пока Акира не подпишет контракт, ради которого он здесь, и ты не вернешься в Японию. И мы проследим за тем, чтобы ты не поддерживала с ним связь.

— Но это может занять недели!

— Да будет так, — он поднимает свою чашку, приветствуя Акиру, который отвечает тем же жестом.

Я пристально смотрю на них обоих, затем разворачиваюсь и ухожу.

Как только я закрываю за собой дверь, у меня возникает искушение соскользнуть на землю и разрыдаться.

Именно это я и сделала семь лет назад.

В день моей свадьбы я заперлась в шкафу и плакала несколько часов.

Но это не принесло мне решения. Это не давало мне жить спокойно и не возвращало мне то, что я потеряла.

Правила игры. Пришло время мне принять их.

Я смотрю на Рена, и он смотрит в ответ, хотя и настороженно. Он дотрагивается до своего проколотого уха, затем до татуировок на шее.

— Чего ты хочешь, Одзё-сама? — спрашивает он насмешливым тоном, хотя он явно опасается меня.

— Перемирие.

— Хa. Перемирие? Ты только что угрожала мне.

— Именно поэтому я прошу о перемирии.

— И что заставляет тебя думать, что я этого хочу?

— Тебе есть что терять в этом, как и мне. Акира имеет преимущество в ваших отношениях, не так ли?

Его челюсти сжимаются. — Ты уверена, что ты просишь о перемирии?

— Да. Потому что я понимаю, каким он может быть. Должно быть, он собрал все твои слабости в аккуратный файл, которым он воспользуется, чтобы угрожать тебе всякий раз, когда ему покажется, что ты перешел черту. Он контролирует тебя и играет с тобой, и ты ненавидишь это. В конце концов, ты свободный дух, не предназначенный для того, чтобы тебя заковывали в кандалы, сажали в клетку или контролировали.

Губы Рена поджимаются.

Я подхожу ближе, смягчая свой голос. — Он не умеет чувствовать, Рен. Посмотри на меня. Я живу с ним уже семь лет. Поэтому, когда веселье, которое он проводит с тобой, закончится, он просто отбросит тебя в сторону, как будто тебя никогда и не существовало. К тому времени он позаботится о том, ч

тобы сломить твое достоинство и дух, чтобы у тебя ничего не осталось. И точно так же он перейдет к своему следующему времяпрепровождению.

Хотя Акира способен на все это и даже на большее, он не поступил бы так с Реном. Я знаю, что с ним все по-другому — я чувствую это, но мне нужно разозлить Рена, чтобы он был на моей стороне. Кроме того, я была права насчет того, как сильно Рен ненавидит властную натуру Акиры. Он всегда был мятежной душой, и мой будущий бывший муж убивает эту его часть.

Охранник моего отца сжимает и разжимает кулаки, прежде чем испустить долгий вздох. — Чего ты хочешь?

— Я рада, что ты спросил.

Я наклоняюсь, чтобы прошептать план ему на ухо. После этого я должна нанести визит единственным людям, которые помогут Себастьяну.

Даже если ради этого придется выбросить свое достоинство в окно.

Глава 41

АКИРА

Дорогая Юки-онна,

Впервые ты получишь это в виде серии текстовых сообщений, а не письма в черном конверте.

Тебе, должно быть, интересно, как я получил твой номер, но он уже сохранен под моим именем заглавными буквами.

Я порылся в нем и увидел, как ты называешь меня между собой, моя маленькая шалунья.

В этот момент ты, должно быть, прекратила все, что делала, и задаешься вопросом, почему я начал свое сообщение с открытия, которое ты получала в письмах в течение чертовых лет.

Ответ прост, но не совсем.

Видишь ли, Наоми. Ты жила во лжи, которую тебе скармливал твой муж-ублюдок, убийство которого я замышляю прямо сейчас, пока мы разговариваем.

Он сказал тебе, что он — это я, Акира, твой друг по переписке, которому ты писала с тех пор, как нам исполнилось восемнадцать. Но он всего лишь извращенец, который прочитал письма, которые мы писали друг другу, а затем использовал их, чтобы разлучить нас и втереться в твою жизнь.

В тот день, когда я увидел, как ты плачешь, а потом улыбаешься, мне чертовски нужно было приблизиться к тебе, но я не хотел подходить слишком близко, потому что мне быстро становится скучно.

Я не хотел, чтобы ты мне надоела.

Идея об Акире пришла мне в голову, когда я подслушал, как ты говорила Люси, что однажды выйдешь замуж за японца.

Дело вот в чем: у меня внутри все сжалось, когда ты это сказала, но в то же время у меня возникла идея стать тем, кого ты искала.

Не суди строго, в то время это действительно звучало чертовски гениально.

Поэтому я сел в своей комнате и написал тебе то первое письмо от руки. Затем я напечатал это, потому что не хотел, чтобы ты каким-то образом узнала мой почерк и назвала меня тупым ботаником.

Затем я прошел через все трудности, арендовав почтовый ящик в Японии, используя свое второе имя, Акира, которое также является именем твоего ублюдочного мужа, тем, которое он использовал, чтобы добраться до тебя. Ублюдок.

В любом случае, я не думал, что ты ответишь. Я бросал безвкусную наживку в открытую воду, на самом деле не веря, что поймаю какую-нибудь рыбу.

Но ты ухватилась за эту гребаную приманку и ответила.

В тот раз я не лгал. Я действительно ухмыльнулся, как ребенок, который впервые увидел сиськи и у которого был мини-стояк.

Разговор с тобой через эти письма был совсем не таким, как я себе представлял. Ты была открыта, более открыта, чем кто-либо из тех, кого я знал в своей жизни.

В какой-то момент мне захотелось подойти поближе, схватить тебя за руку в кампусе и сказать, что я тот самый Акира, которого ты просишь порекомендовать порносайт. Тот самый Акира, с которым ты подружилась так крепко, что не думаешь о нем как о мужчине.

Вот что меня остановило. Тот факт, что ты считала меня другом. В то время я думал, что этого было достаточно. Я не хотел терять единственную значимую дружбу, которая у меня была, и единственного человека, с которым я мог вести себя по-идиотски, и меня за это отчитывали.

Мне даже нравилось, как мы говорили о мирских вещах, не думая о последствиях или о том, что думает другой. Мы были свободны от суждений, и это было освобождением в моей замкнутой, расчетливой жизни с бабушкой и дедушкой.

Глупо, я знаю.

Но потом произошло это пари, и я узнал тебя по-другому. Не как занудный придурок, которого ты поселила в френдзоне на другой планете, а как человек, чье безумие соответствует твоему.

Должен признаться, я был немного зол, что ты никогда не говорила Акире о своих мрачных фантазиях. Я чувствовал себя преданным как твой друг, вот почему я превратился в осуждающую маленькую сучку — и, возможно, я немного сожалею об этом.

Но в то же время я чувствовал себя особенным в роли Себастьяна, потому что я был единственным, кто видел тебя такой. Я должен прикасаться к тебе и трахать тебя так, как ни один другой мужчина никогда не смог бы.

Однако Акира все еще чувствовал себя озлобленным и стервозным.

Да, я знаю. Сильно ревновал к себе?

У меня был кризис идентичности. Я был так уверен, что ты поймешь, что я тот же самый человек, поэтому я немного приправил параметр мудака, чтобы ты никогда не сложила два и два вместе.

Но в какой-то момент грань размылась даже для меня. Я хотел быть тем Акирой, которому ты щелкала пальцем, пока говорила с ним обо всем, и я хотел быть тем Себастьяном, на которого ты смотришь трахающими меня глазами и позволяешь ему исполнять каждую твою гребаную фантазию.