Кабус-намэ

Потому оберегай добро господина своего и, если будешь проедать, ешь двумя пальцами, чтобы не застряло оно у тебя в горле. Но одним разом руки чиновников от добра не отталкивай, ведь если пожалеешь жира на огонь, то жаркое будет сырым. Если не оставишь другим данника, не сможешь сам проесть дирхем. Если же проешь, обездоленные молчать не будут и не позволят этому остаться скрытым.

И если будешь ты справедлив к благодетелю своему, то к войску и подданным будь еще справедливее, жалких подачек им не давай, ибо мясо, которое вытащишь между зубов зубочисткой, брюха не насытит. Дать подачку — важнее всякого барыша, а малой подачкой озлобишь войско и озлобишь подданных против-господина своего. Если хочешь проявить способности в собирании богатства, то увеличивай дары умножением благоустройства. Возделай все запущенные земли страны, чтобы дары умножились в десять раз и не оставил ты творения господа всевышнего без пропитания.

Рассказ. Знай, что один из царей Парса прогневался на везира, отставил его, приставил к везирству другого, а отставленному сказал: „Выбери себе другое место, чтобы я тебе его подарил и ты поехал туда с добром своим и свитой своей и было бы там твое житье“. Везир сказал: „Не хочу я богатств, все что у меня есть, подарил я господину. Не хочу я, чтобы дарил он мне возделанные земли. Если будет он ко мне милосерд, пусть подарит из [всего] царства [одну] разоренную деревню на праве собственности. Поеду я туда с моими приближенными, сделаю ее процветающей и там поселюсь“. Царь приказал: „Дайте ему столько разоренных деревень, сколько он пожелает“.

Обыскали все царство падишаха, ни одной разоренной деревни, ни одной пяди запущенной земли не нашли, чтобы можно было ее дать ему. Известили царя. Везир сказал: „О царь, я знал, что по всей стране, вверенной мне в управление, нет ни одного разоренного места. Теперь, когда взял ты у меня страну, дай ее такому человеку, чтобы, когда бы ты ее от него ни потребовал, он вернул ее тебе такой, какой вернул ее я“.

Когда стали эти слова известны, царь попросил извинения у отставленного везира и вернул ему везирство.

Потому в должности везира будь устроителем и справедливым, дабы язык и руки твои всегда были длинными и не нужно было [тебе] бояться за жизнь. Если войско взбунтуется против тебя, господину поневоле придется укоротить твою руку, чтобы оно не укоротило руку самого господина. Значит, [будучи] несправедливым, ты учинишь несправедливость не только для себя самого, но и для войска, для господина и для себя, и эта [жалкая] подачка станет оплошностью в твоем деле.

Потому поощряй господина, чтобы он благодетельствовал и войску и подданным, ибо падишах процветает подданными и войском, а деревня — дихканом. Следовательно, если ты стараешься о процветании, стремись к расширению власти, а расширение власти становится возможно при посредстве войска, а войско можно держать золотом, а золото добывается благоустройством, а благоустройство достается справедливостью и правосудием. Потому не пренебрегай справедливостью и правосудием.

Если бы даже ты не питал коварных чувств и был осторожен, всегда опасайся царя. Никому не надо так страшиться царя, как везиру.

И если падишах будет юным, не считай его юным, ибо царевичи — наподобие утят, а утят учить плавать не надо. Не пройдет много времени, как он уже разберет твои дурные и хорошие стороны. Итак, если падишах взрослый и совершенный, то может быть только два случая: или он мудрый, или же невежественный. Если он мудр и не стерпит предательство твое, он каким-нибудь благовидным способом укоротит твою руку. Если же он невежествен и глуп, то, хотя прибегаем к аллаху, он самым безобразным образом отстранит тебя. От мудрого, может быть, спасешь жизнь, а от невежественного и глупого никак не избавишься.

А затем, куда бы падишах ни поехал, не оставляй его в одиночестве, дабы твои враги не воспользовались случаем оговорить ему тебя и не изменили бы его отношение [к тебе]. Не упускай все время осведомляться о настроении благодетеля и имей сведения о его настроении. Пусть его близкие будут твоими шпионами, чтобы тебе было известно всякое дыхание его и для каждого яда у тебя было готово противоядие.

Будь осведомлен о царях окрестных стран, и нужно, чтобы во всех странах друг и враг твой не могли выпить глотка воды без того, чтобы их люди не уведомили тебя. О их царстве будь так же осведомлен, как о царстве своего царя.

Рассказ. Слыхал я, что в дни Фахраддоулэ Сахиб Исмаил ибн-Аббад два дня не приходил во дворец, не заседал в диване и никого не принимал. Доносчик сообщил об этом Фахраддоулэ. Тот послал кого-то [сказать]: „Слыхал я, что ты обижен. Если есть причины твоей обиды в стране, сообщи, чтобы мы могли взяться за устранение ее. Если же есть у тебя обида на меня, то скажи, чтобы мы могли извиниться“. Сахиб ответил: „Избави боже, может ли быть у раба обида на господина? Дела же страны в порядке. Пусть господин предается утехам, эта обида раба скоро будет устранена“.

На третий день он пришел во дворец в обычном настроении, довольный. Фахраддоулэ спросил: „От чего была обида?“ Ответил: „Мой доносчик писал из Кашгара, что хакан совещался с таким-то сипехсаларом, а я не мог узнать, что он ему сказал. У меня хлеб в горло не проходил от обиды; зачем же это нужно, чтобы хакан Туркестана что-то сказал, а мы этого здесь не знали? Сегодня пришло другое письмо, [сообщают], в чем там дело. Вот я и доволен“.

Потому-то и нужно, чтобы ты был осведомлен о делах царей мира и излагал их дела господину своему, дабы ты был в безопасности от друга и недруга и способности твои стали известны.

И какую бы должность ты ни давал, давай тому, кто ее достоин, из алчности мир притеснителям не отдавай, ибо Бузурджмихра спросили: „Был на службе у дома Сасана и заведывал делами их такой, как ты, почему же дела их запутались?“ Отвечал: „Потому, что в великих делах искали они поддержки у малых гулямов, вот и пришло их дело в такое состояние“.

Нищему чиновнику должности не давай, ибо, пока он не получит для себя выгоды, твоими выгодами не займется. Разве ты не видел, что, когда поливают посевы и грядки, если ведущий к посевам и грядкам арык влажен, то вода быстро попадает на грядку, так как влажное место не много впитывает воды. Если же арык сухой и давно не получал воды, когда пустят в него воду, пока он сам не пропитается водой, он воду на посевы и грядки не пропустит. Вот нищий чиновник вроде сухого арыка, сначала заботится о себе, а потом уже о тебе.

Приказ свой считай важным и не позволяй, чтобы его кто-нибудь нарушил, ни под каким видом.

Рассказ. Так слыхал я, что Абу-л-Фазль Бал’ами[290] дал Сахлю Худжанди должность сахибдивана[291] Самарканда. Написали маншур, скрепили [его], и дал он ему халат. В тот день, когда он собирался уехать, он пошел во дворец ходжи попрощаться и испросить указаний. Когда он совершил прощальный поклон и помолился о благе и сказал те речи, которые при всех хотел сказать, он попросил дать ему переговорить с глазу на глаз. Ходжа приказал [всем] покинуть комнату. Сахль сказал: „Да продлится жизнь господина, когда раб уедет и приступит к работе, конечно, отсюда пойдут приказы. Пусть господин даст рабу знак, какие дела надо продвигать, чтобы раб знал, которые из приказов выполнять, а которые выполнять не надо“. Абу-л-Фазль Бал’ами ответил: „О Сахль, хорошо ты сказал, и знаю, что ты это долго обдумывал. Нам тоже нужно подумать, чтобы надумать. Сразу ответ дать нельзя. Подожди несколько дней“.

Сахль Худжанди пошел домой. Сулейману ибн-Яхье ас-Самгани дали должность сахибдивана Самарканда и отправили его с халатом и маншуром. Сахлю же он приказал: „Нужно, чтобы ты год не выходил из дому“. Сахль год просидел у себя в доме, заключенный. Через год он позвал его и сказал: „О Сахль, когда ты видал, чтобы я давал два приказа, один правильный, а другой ложный? Великих мира мы учим покорности мечом. Приказ у нас один. Что за глупость ты видел во мне, что мы можем учить подчиненных непокорству? То, что мы хотим видеть исполненным, то мы приказываем, чего не хотим делать, не приказываем. Мы никого не боимся и не страшимся и в делах не бессильны. То же, в чем нас заподозрил, — дело беспомощных. Раз ты счел, что мы в делах пешки, и мы тебя в должности сочли пешкой, [нельзя] чтобы ты поехал на работу с такими мыслями, что мы можем что-либо приказать, а ты это не выполнишь. Ни у кого не хватит смелости не выполнять наши приказы“.

290

Абу-л-Фазль Бал’ами — известный везир саманидов Исмаила (892–907), Ахмеда (907–914) и Насра II (914–943). Был везиром с 892 по 938 г.

291

Сахибдиван — начальник дивана, т. е. приказа. Сахибдиван в каком-либо городе ведал всеми поступлениями, всей отчетностью и имел очень большой вес.