Кабус-намэ

Потому нужно, чтобы всем искусствам и преимуществам, которые следует изучить, ты обучил своего сына, дабы выполнить отцовские права и осуществить отцовскую любовь. Ведь нельзя считать себя в безопасности от превратностей мира и нельзя знать, что с человеком стрясется. Всякое искусство и всякое умение когда-нибудь да пригодится. Потому-то нельзя допустить оплошности в изучении искусств и приобретении знаний.

А во время учения, если учителя его побьют, ты не жалей и позволяй, ведь дитя изучает науки и художества и искусства из-под палки, не по своей охоте. Но, если нагрубит он и ты на него разгневаешься, своей рукой не бей, пристращай учителями и им прикажи наказать, чтобы не появилось у него в сердце злобы к тебе. Но будь с ним строг, чтобы он тебя не презирал и всегда тебя страшился. Денег и золота и всяких желаний, какие у него будут, для него не жалей, насколько можешь, чтобы ради денег не желал он твоей смерти в расчете на наследство и не покрывал себя позором. Знай, что право сына получить знания и воспитание. Если сын плохой, ты на это не смотри, а выполняй отцовские права, и в обучении и воспитании оплошности не допускай, если бы даже не было у него совсем разума. Если ты его не воспитаешь, воспитает время. Как говорят: кого не воспитали родители его, того воспитают ночи да дни[210].

Соблюдай же отцовские обязанности, чтобы он жил так, как ему ниспослано. Когда люди возникают из небытия, природа и нрав их им уже даны, только от мягкости и слабости и бессилия не могут они их проявить. По мере того как человек растет, тело и дух его становятся сильнее, а дела очевиднее, и добрые и злые. И когда созреют они, разовьются окончательно и обычаи их, выявятся все добродетели и пороки. А ты воспитание, образование и обучение сделай своим наследством и оставь ему, чтобы удовлетворить его права, ибо нет для детей знати наследства лучше воспитания. А для сыновей простого люда нет наследства лучше, чем ремесло, хоть ремесло и не дело для знатных. Искусство — одно дело, ремесло — другое. Но, по правде, по-моему ремесло — величайшее искусство и пусть сыновья знатных людей знают сотни ремесел, если они только ими не зарабатывают, то это не укор, а достоинство.

Когда-нибудь все пригодится.

Рассказ. Знай, что когда Гуштасф[211] лишился своего трона (а это рассказ длинный, но суть вся в том, что попал он в Рум), поехал он в Костантинию, а ничего у него с собой не было из мирских богатств. Показалось ему позорным просить подаяния. А случайно вышло так, что в детстве во дворце своем видел он кузнецов, которые делали железные вещи — мечи, ножи, стремена и удила — поблизости [от него]. Верно было ему предначертано звездами это ремесло, постоянно вертелся он возле кузнецов и смотрел и ремесло это видел и научился ему. В тот день, что попал он в беду в Руме, сказал он румским кузнецам: „Я это ремесло знаю“. Взяли его в поденщики, и, пока он там жил, кормился он этим ремеслом, и ни в ком у него нужды не было, и получал он от него пропитание, пока не попал на родину. Потом он приказал войску: пусть ни один знатный человек не стыдится обучать своего сына ремеслу, ибо часто бывает, что сила и мужество бесполезны, тогда-то и нужно знать какое-нибудь ремесло или дело. И всякое знание, которое получишь, когда-нибудь понадобится, И с тех пор среди иранцев вошло в обычай, что не было знатного человека, который бы не обучал своего сына ремеслу, хотя нужды в этом не было и делали это только по обычаю.

Потому чему можешь, учись, ибо получишь от этого пользу. Но когда сын вырастет, присматривайся к нему. Если он склонен к добрым нравам и хозяйству и ты поймешь, что он [может] заняться хозяйством и женитьбой и умножением благ, подумай о том, чтобы найти ему жену, чтобы исполнить и эту обязанность. Но, если только можешь, когда женишь сына или выдашь замуж дочь, не соединяйся со своей родней. Жену ищи у чужих. Соединяешься ли с родней или нет, они все равно — мясо и кровь твоя. Бери из другого племени, тогда и твое племя будет тебе родней и чужое тоже, силы удвоятся, и получишь помощь с двух сторон.

Если же ты знаешь, что он не склонен к хозяйству и доброй жизни, дочь хороших хозяев и мусульман в беду не повергай, ибо оба они будут тяготиться друг другом. Дай ему, когда он вырастет, жить так, как он сам захочет. После твоей смерти он ведь все равно станет таким, каким ему быть ниспослано.

Раздел. Если дитя твое будет дочерью, поручи ее кормилицам добродетельным и заботливым, а когда подрастет — дай воспитательнице, чтобы она изучила намаз, пост и все условия шариата, принадлежащие к обязательным, но писать ее не учи[212]. А когда она вырастет, старайся как можно скорее выдать ее замуж, ибо дочери лучше не иметь, а если она есть, лучше ей быть замужем или в могиле[213]. Пока она у тебя в доме, будь с ней всегда ласков, ибо девушки — пленницы родителей. Если у юноши нет отца, он сам может найти себе дело и сам может себя содержать как бы там ни было, а девушка — беспомощна. То, что имеешь, прежде всего трать на дочь, позаботься о ней и взвали ее кому-нибудь на шею, чтобы избавиться от забот о ней. Если дочь — девушка, то и зятя ищи неженатого, чтобы жена привязалась сердцем к мужу, да и он старался ее хорошо держать и обе стороны ладили.

Рассказ. Так слыхал я, что Шахрбану[214] была маленькая девочка. Взяли Шахрбану в полон, свезли от персов к арабам. Подошел к ней повелитель правоверных Омар[215], да возрадуется ему аллах, повелел продать ее. Когда ее отвели на продажу, подошел повелитель правоверных Али[216], да возрадуется ему аллах, и передал такое известие от посланника, да помилует его аллах и да подаст ему мир: „Нет продажи для потомков царей“. Когда он передал это известие, продажу Шахрбану прервали и отдали ее в дом Салмана Фариси[217], чтобы выдать замуж. Когда доложили ей о замужестве, Шахрбану сказала: „Пока не увижу мужа, не пойду за него замуж“. Посадили ее на вышку и провели мимо нее знатных арабов и йеменцев, чтобы она пошла замуж за того, которого выберет. Салман сидел около нее и пояснял, что это за люди, что это, мол, такой-то, а тот — этакий. И всех она порицала, пока не прошел Омар. Шахрбану спросила: „Кто это?“ Салман ответил: „Омар“. Шахрбану сказала: „Человек он большой, но старый“. Когда прошел Али, Шахрбану спросила: „Это кто?“ Салман ответил: „Али, да возрадуется ему аллах“. Шахрбану сказала: „Человек он величавый, но завтра, в том мире, я не смогу посмотреть в глаза светлой Фатиме[218], я стыжусь и потому не хочу“. Когда прошел Хасан ибн-Али, узнав, кто это, она сказала: „Он мне подходит, но у него много жен, не хочу“. Когда прошел Хусейн ибн-Али, да возрадуется ему аллах, она спросила, узнала и сказала: „Он достоин меня, он должен быть моим мужем. Девушке нужен неженатый мужчина, я не выходила замуж, он не женился“.

Но зятя выбирай красивого, и дочь безобразному человеку не отдавай, ибо девушка к безобразному мужу не привяжется, а на тебя и на мужа падет позор. Нужно, чтобы зять был красивый, и правоверный, и честный, и хозяйственный. Ты должен знать, откуда и чем он добывает деньги на содержание твоей дочери. Но нужно, чтобы твой зять был ниже тебя и по богатству и по знатности, чтобы он тобой гордился, а не ты им и чтобы дочь твоя жила покойно. Вот как обстоит то немногое, что сказал я, большего не требуй. Не торгуй дочерью, чтобы и зять не лишился своего благородства и проявил человеколюбие. Ты трать то, что у тебя есть, и посади ему на шею дочь и избавь себя от этого-великого бедствия, да и друзьям советуй то же. А аллах знает лучше.

210

РК добавляет: „Это же другими словами говорит мой дед Шемс-ал-Меали [т. е. Кабус], да помилует его аллах: — Кого не обучат родители, того обучит день да ночь“. Формулировка Кабуса в соответствии с его литературным вкусом отличается только изменением самых слов, сделанным ради введения рифмы.

211

Весь этот рассказ тесно связан с преданием о поездке „святого царя“ зороастрийцев Гуштаспа в молодости в Византию, которое подробно изложено в „Шах-намэ“.

212

Это предписание интересно, ибо, по свидетельству Бейхаки, у его современников— газневидских эмиров женщины, в противоположность этому, отличались хорошей грамотностью. По-видимому, в этом пункте новая тюркская аристократия отступала от старых иранских традиций.

213

РК добавляет: „и властелин тариката Мухаммед... говорит: погребение дочерей — из числа благородных обычаев“. У арабов до ислама существовал обычай новорожденную девочку, если родители не желали воспитывать ее как товар, хоронить живой. Однако традиция утверждает, что Мухаммед боролся против этого обычая, и это утверждение как будто подкрепляется Кораном (LXXXI, 8–9). Таким образом, хадис этот противоречит Корану.

214

Дочь последнего сасанида Иездегирда, убитого во время завоевания арабами Ирана в 637 г. н. э.

215

Т. е. второй из так называемых правоверных халифов. Правил в 634–644 гг.

216

Четвертый халиф (656–661).

217

Салман Фариси — фигура, по-видимому, мифическая. Якобы брадобрей пророка и в качестве такового покровитель цеха цырюльников, откуда и название парикмахерской — салмони. У шиитов считается одним из первых шиитов.

218

Фатима — дочь Мухаммеда, бывшая женой Али. Легенда эта явно шиитская, стремящаяся увязать алидов со старой иранской аристократией и тем самым обосновать права алидов на власть в Иране.