Страница 11 из 16
Это сообщение так потрясло разбойников, что они на время впали в транс.
– А без этого никак? – поинтересовалась Ансива, собираясь разреветься.
– Нет.
– Не хочу замуж! Не хочу замуж!
Чародей не любил женских истерик, но одна из них разразилась на его глазах. Он нацедил сестрам по стаканчику воды с пустырником.
– Если все сделаете как положено, вам ничего не грозит…
…Птица захлопала крыльями где-то в ветвях, и Шэни очнулась от воспоминаний.
– Едем быстрее, – сказала она. – Эй, слышишь?
Ансива плавала на волнах блаженства – настолько прониклась прелестью окружающего мира.
– Смотри, – ответила эльфийка, держа в руке зеленый листик. – На солнце заметно, как много в нем прожилок. И толстеньких, и тоненьких, и совсем как волосок! Смотри!
У Шэни отпала челюсть. Та ее часть, которая обожала рыгать, мочиться где ни попадя и сплевывать через передние зубы, содрогнулась.
Видя, как счастливо улыбается Хлок, вытягивая самый обыкновенный лист к солнцу, Дейнар по-настоящему пожалел о своем решении.
– Жизнь – это чудо, – изрекла Ансива со стопроцентной убежденностью, прижимая лист к груди.
– Да?
– А разве нет? Достаточно взглянуть…
– Хлок! – крикнул разбойник, бледнея. – Хлок, ты меня слышишь?
– А? – Зубодробильный по обаянию и невинности взгляд из-под ресниц. – Что?
– Хлок! Это я, Дейнар! Не забывай! У нас дело! Мы едем в Долерозию! Брось этот паршивый листок, иначе… иначе до конца жизни будешь рожать детей какому-нибудь остроухому недоумку!
Ансива нахмурила брови.
– Вот, уже лучше… Чтоб тебе лопнуть, Хлок, неужели ты поддался на колдовство?
– Ну а ты?
– Блин, да я знаю, знаю! Дед предупреждал, что эта хреновина, как ее, будет переделывать нас под себя… Но я лично хочу быть Дейнаром, а не какой-нибудь идиоткой, которая… – Тут разбойник выругался, ибо подходящих слов, не окрашенных экспрессивно, не нашел.
– Ты прав! – сказал Хлок, отшвыривая лист. – Прав! Я буду все время напоминать себе, кто я такой!
– Во! Точно! Сто пудов! Повторяй! И я буду!
Выпрямившись в седле, Дейнар нарочито сморкнулся одной ноздрей, утер губы рукавом и сплюнул, пообещав вдобавок себе и рыгнуть как следует, едва подвернется случай.
Хлок усмехнулся, подмигивая, как ему казалось, по-разбойничьи. Захотел свистнуть, но выяснилось, что этого он как раз и не может. Во всяком случае, пока, не привыкнув к другим зубам у себя во рту.
– Погнали? – спросил Дейнар, корча зверские рожи, призванные поддержать старое доброе реноме. – Чего мы тащимся как сопли по стене?
Лошадь его помчалась вперед, барабаня копытами по лесной дороге. Хлок стартовал чуть позже. Листик он не выбросил, а только сделал вид. На самом деле, спрятал его в карман платья, осторожно, словно это был дорогой подарок.
«Дурак ты, Дейнар, – подумала эльфийка, – ничего не понимаешь».
Через три минуты из леса, к тому месту, где недавно разговаривали беглецы, выехали два всадника.
– Глючит тебя и вся недолга… – проворчал Крукс, оглядевшись.
– Но я слышал, – безрадостно проныл мучающийся от сушняка разбойник по кличке Живот.
– Сейчас дам по шее! – фыркнул верзила.
Он уже поднял руку, но не ударил, а вместо того сплюнул. Плевок повис на краю лопуха, как белая гусеница.
Все кругом раздражало Крукса: листва, ветер, деревья, кусты, птахи, орущие со всех сторон. И еще этот проклятый нытик Живот. Прирезать его, что ли, и сказать, что потерялся?
Но для этого требовались немалые усилия, на которые Крукс был не способен.
Стало настолько плохо, что верзила начал подумывать о побеге. Дейнар и Хлок правильно сделали, считал он. Парню с крепкой рукой и твердым лбом всегда работа найдется. Не перевелись еще на дорогах купцы, а в городах зажиточные бюргеры.
Разбойники некоторое время тупо глазели по сторонам.
– Ни хрена здесь нет, возвращаемся к лощине. Надо взять на север, там прочешем, – сказал Крукс, поворачивая мерина.
Живот всхлипнул. Один из самых молодых в банде, он в достатке хлебнул вольной жизни и мечтал только об одном – вернуться к мамочке. И он тоже считал, что Дейнар и Хлок молодцы. По крайней мере, теперь они не будут видеть каждый день отвратную рожу Хринга и исполнять его приказы.
– Смотри в оба, – сказал Крукс через плечо.
– Ага, – отозвался Живот, скрючиваясь в седле.
«А все-таки я что-то слышал, – подумал он, – женские голос. Хотя, может, это все колдовство… Недалеко, говорят, живет страшный колдун, который режет в полнолуние в своем подвале девственниц и пьет отвар из их почек. Может, это все чары. Чур меня!»
– Я есть хочу! Я пить хочу!
Ансива предавалась страданиям все полтора часа с момента последней остановки.
– Заткнись! – огрызнулась Шэни.
– Когда приедем?
– Если будешь нудить, никогда…
– Я не виновата, что мне такое тело досталось. Блин, оно ж никогда не голодало… непривычное…
– Пожалуйся Балимору, – отозвалась эльфийка, вглядываясь в заросли.
Все здесь казалось одинаковым, у Шэни аж в глазах рябило. Мир состоял из зелени и золота – именно такими были неспешно нисходящие на лес сумерки.
– Граница близко. Мы прошли отметку, – сказала она, показывая карту. – Теперь надо быть осторожными. Эльфы-пограничники, говорят, настоящие психи. Стреляют, а потом только спрашивают.
Ансива отбросила капюшон. К вечеру в лесу стало жарко до невозможности, и неизмеримая прелесть окружающего мира куда-то пропала. На ее место пришли мухи, комары и надоедливая кусачая мошка, видимо обожающая эльфийскую кровь. Вилась зараза тучами, заслоняя солнечный свет.
Ансива вздохнула. Она уже видеть не могла эти цветущие красоты.
– Почему мы не поехали трактом?
– Чародей так сказал, – прошептала Шэни, глядя через плечо. – Это придаст…. э… реализма… Если мы въедем в Долерозию через пограничный пункт, кто поверит нам, что мы отчаянно петляли по лесу, чтобы сбит погоню?
– А разве поверят, если мы перелезем через границу в наглую?
– Мы скажем, что знали только направление, – сплюнула Шэни. – Ну и тупая твоя башка, Ансива! Мы тут, дескать, ничегошеньки не знаем и рассчитывали только на милосердие своих соплеменников.
Ансива попыталась вспомнить, говорил ли что-нибудь подобное Балимор. Комар запищал возле уха и был яростно расплющен эльфовой ладонью.
– Это дурость, Шэни. Это добром не кончится! Давай повернем назад, пока не поздно.
– Что?
– Не хочу батогов и кипятка. – Ансива скривила красивое личико, и оно стало совершенно некрасивым. Отразилось в нем что-то, несомненно, хлоковское. – Он жжется! Я знаю!
– Заткнись, не ори на весь лес!
Шэни остановила лошадь и резко развернулась, наезжая на сестру.
– Не вынуждай меня браться за нож!
– Давай лучше махнем на юг, – предложила Ансива, едва не рыдая (Хлок, конечно, понимал, что сцена может выйти безобразная, но ничего поделать не мог). – Проберемся через Роксию и Бленд-у-Бедд, а там нас уже никто искать не будет…
– Тссс! – Шэни завертела головой, ибо в этот момент ей послышалось шевеление в кустах.
Краем глаза эльфийка уловила движение – будто человекообразная тень отделилась от зарослей, пересекла островок света и растворилась в прозрачной мгле под деревом.
– Тихо, идиотка, иначе нам крышка!
Ансива захлопнула рот – нет, не потому, что решила внять совету сестры.
Она первая увидела эльфа, стоящего с большим луком наготове возле орешника.
В этот момент сердце ее так и подскочило, ударяясь о передние зубы.
– Что? – беззвучно спросила Шэни, делая большие глаза.
Ансива дернула головой в нужную сторону, и старшая из принцесс медленно развернулась.
Эльфы славились своим навыком становиться невидимыми, особенно в лесной чаще. То ли дело было в особой магии, то ли в маскировочных одеяниях наподобие плащей – никто точно не знал, но в этом ремесле остроухие достигли совершенства.