Страница 48 из 53
Я встретился с напарницей взглядом — но увидел в её глазах только обречённую покорность обстоятельствам.
Ульяна встала у левого от входа столба. Я подошёл к ней, размотал верёвку с опоры и стал выполнять приказ, стараясь затягивать витки как можно свободнее.
— Прости, — шепнул я напарнице одними губами, но она поняла.
— Понимаю, — так же практически неслышно донеслось до меня. — Так хочется сказать: «Я же предупреждала»… Но чего уж теперь жалеть… Соваться сюда вот так было опасной авантюрой. Данил, без драконов мы никто и звать нас никак. Мы проиграли…
— Ещё не факт, — тихонько ответил я и зашёл к ней за спину, чтобы завязать узел. — На молекулу нашей команды капнули кислотой и разложили на части. Но мы с тобой сейчас стали новой молекулой, просто поменьше — зато с более тесной и крепкой связью атомов. — Я начал стягивать верёвкой запястья Ульяны. — Но если найдётся катализатор…
— Что вы там шепчетесь? — спросил Мартинсон, подходя к нам. — План побега обсуждаете, что ли?
Он оттеснил меня от напарницы, проверил крепость узлов и скривился.
— Так и знал, что вам нельзя доверять… — процедил сквозь зубы, вдруг резко стянул с шеи автомат и треснул меня прикладом по голове.
— Нет!.. — услышал я крик Ульяны, прежде чем упасть на пол.
Боль была адской, и я, прижав ладонями место удара, понадеялся, чтобы не было сотрясения. Хотя в ноябре при неудачном штурме лаборатории мне вроде бы так же зарядили — и ничего, оклемался…
Когда резкая боль чуть отступила и превратилась в ноющую, я вновь открыл глаза и заметил, что Мартинсон привязал Ульяну, как и Неда, — крепко и приподняв на несколько сантиметров от пола, так что у неё на лице застыла страдальческая мина. А затем он шагнул ко мне, схватил за шиворот и потащил к свободному столбу.
Я пытался сопротивляться, но не вышло. Мартинсон, несмотря на свой возраст (хм, а ведь он действительно умер несколько лет назад, и ему было за восемьдесят, если верить Интернету…), оказался достаточно сильным и оторвал меня от пола если не как пушинку, то как гантель или штангу. А скорее, как мешок с внутренностями, мыслями и понятием о собственной воле.
Вскоре и я очутился у столба — в плену верёвок, сдавивших грудь, живот, запястья и щиколотки, — отданный на растерзание силе гравитации. Мозг лихорадочно генерировал планы один другого несбыточнее, но основным считал один — подождать, что будет дальше.
3
Привязав нас, Мартинсон вышел, но почти сразу вернулся. И не один.
Подняв голову, я с трудом удержался от корявой шутки на тему «Войны тронов» и связи сериала с реальностью.
На нас троих смотрела женщина в синей блузке, лосинах и тяжёлых на вид ботинках, с белыми, как у Ульяны, волосами. Точнее, это у Ульяны волосы были такого же цвета, как у этой…
— Так вот вы какие, драконники… — с лёгкой улыбкой произнесла она по-английски. — А по виду и не скажешь, что вы из себя что-то представляете. Так — просто глупые наглые подростки, думающие, что могут спасти мир, как они это понимают…
В её речи мне послышался знакомый акцент. Кажется, такой же был у…
— Полагаю, мой облик вы уже могли кое-где встретить. Но кто я, вы, наверное, ещё не знаете…
— Вы Денейерис Трагратиен?
— Вы из викингов?
Ульянин и мой вопросы прозвучали почти одновременно. Но если напарница, судя по интонации, была потрясена, то во мне говорили любопытство и здравый смысл, который советовал мне, пока есть возможность, разузнать обо всём побольше.
И похоже, нас собирались не убивать. Нам хотели всё рассказать, чтобы потом либо держать как заложников, либо заставить работать на «Бхаггар».
Но если что-то из этого и будет, то будет потом. А пока от нас требовалось иногда задавать правильные вопросы — и очень внимательно слушать, потому что второй раз нам вряд ли что-нибудь повторят.
— Хотите знать, кто я? — Улыбка беловолосой стала чуть шире. — Ну что ж, так и быть, вы это узнаете. Я действительно из викингов; меня зовут Динера Трагнар. Когда-то давно была принцессой и собиралась взойти на трон после своего отца, которому в те времена угрожала серьёзная опасность…
Улыбка померкла, сменившись задумчивым взглядом куда-то поверх наших голов. Стоп, а какого цвета у неё глаза? Мне почудилось, или в них и правда сверкнул фиолетовый огонёк?
— Он взошёл на престол уже немолодым, — продолжился тем временем рассказ, — заставив предыдущего правителя, своего кузена, отречься по здоровью и имея двух детей от его сестры: меня и моего младшего брата… Тогда шла Пятидесятилетняя война, и не сказать чтобы Королевство в ней особо преуспевало, поэтому мы росли в постоянной тревоге и страхе. Мы пытались убедить отца прекратить войну и заключить мир с драконниками, но безуспешно. И тогда мой брат… задумал его убить.
«Принцесса» снова ненадолго умолкла; теперь на её лице было грозное выражение, выказавшее, очевидно, следы старой боли, горя и обиды. А может, не обиды, а злости? Тусклый свет факелов вкупе с моим слабоватым зрением не давали установить это в точности.
Пятидесятилетняя война? Она же закончилась в 1961 году, восемь десятилетий назад! Как отец этой беловолосой, кем бы он там ни был (про трон она могла и наврать), мог жить в то время, да ещё и быть уже в возрасте? Ей тогда должно быть сто лет минимум! А выглядела она, как можно было определить в неровном свете пламени, лет на тридцать пять, максимум сорок…
Думает, мы историю вообще не знаем? Или понимает всё-таки, что откровенной ложью голову нам не задурить? Первое легко раскусить, а вот что в случае второго?.. Зачем тогда эти несуразности?
Хотя постойте, в середине двадцатого века у викингов в династических кругах действительно были крутые дрязги и борьба за власть, сопровождавшиеся нестабильностью в стране. И мы вроде проходили в Университете по истории даже какой-то переворот с убийством кого-то под конец той войны… не помню точно.
Со своего места я не мог видеть лица Ульяны, но Нед, казалось, пристально вглядывается в лицо рассказчицы, также стремясь уличить её во лжи. Он и Ульяна наверняка знают историю нашего скрытого мирка лучше, а значит, точно должны понять, каков процент истины в том, что нам сейчас втирают.
Ладно, послушаем ещё, поднакопим вопросы, а там уж выясним правду. Надо только воскресить в памяти весь свой школьный англоязычный лексикон и напрячь уши, а то ведь и отдельные слова в речи были непонятны, и произношение порой тоже…
— …Теперь мне надо было уговаривать ещё и брата — на этот раз отказаться от задуманного. Я пригрозила, что расскажу всё отцу… но тогда брат сказал, что убьёт и меня. Я пыталась противостоять ему, собирала силы… но в одну тёмную осеннюю ночь он сделал то, что планировал, и захватил власть, хотя по закону престол должен был достаться мне… Мне пришлось бежать из Королевства — одной, чтобы никто не знал, куда именно, и не мог меня выдать. Естественно, на драконе, и за мной летели ещё несколько для подстраховки. Я приземлилась в Америке, в глухом лесу, и основала там свою ферму. Я успела продумать побег, поэтому взяла с собой семена осенников… а также немного золота. И один из моих драконов был как раз элементом Золота, так что обеспечивать я себя могла. Пришлось продавать золото, менять скупщиков, чтобы не навлечь лишних подозрений… Но я справилась — и долгое время жила в одиночестве, лишь изредка выбираясь в ближайший город и не зная, что происходит на моей родине. Однако годы спустя я встретила его.
Поворот головы в сторону Мартинсона, который не проявил при этом никаких эмоций.
— Как вы знаете, Джон был писателем — в то время ещё не очень известным, но уже женатым. Я сумела его очаровать — и не только внешностью, — (рука прошлась по волосам, на лице вновь мелькнула улыбка), — но и своей историей, которую вы, возможно, читали в его интерпретации; там я под немного другим именем, но часть фактов передана почти без искажений. Джон официально стал драконником и поселился с женой в глуши… наплёл ей, что случайно наткнулся на драконов…