Меняю колоду!

По аналогии с прошлой своей реальностью ожидал увидеть разбросанные в хаотическом беспорядке за ажурной чугунной оградой учебные корпуса, студенческие общежития и прочую университетскую инфраструктуру. Однако действительность оказалась намного печальнее. Вместо всего перечисленного, мы увидели высокую сплошную стену, наподобие крепостной по всему периметру с клубящимся туманом поверх. Беглое сканирование подтвердило мои подозрения, что на заборчик лучше не влезать — ощутимый удар мощным разрядом электричества станет наградой смельчаку. М-да, это вам не Москва двадцать первого века, Хотя и там запросто так внутрь университетских зданий не попасть, но хотя бы по аллеям между факультетами ходить вполне было доступно для всех граждан. А тут сплошь пропускной режим.

КПП располагалось аккурат там, где в прошлой моей реальности находилась смотровая площадка. Я расплатился с водителем заранее оговоренной полтиной. Выйдя из авто, мы направились к хмурому стражу, бдительно охранявшему вход в храм науки. Откровенно говоря. этот «храм» мне не все больше и больше тюрьму напоминает.

Вышедший из караулки унтер в звании армейского старшины, тщательно проверил наши сопроводительные документы, даже на просвет глянул, только что на зуб не попробовал. Убедившись, что все с нами в полном порядке, расплылся в добродушной располагающей улыбке и подробно объяснил, как добраться до здания приемной комиссии.

Пока топали пешком внимательно осматривал, где именно нам предстояло провести целых пять лет, а может и больше, если повезет попасть в аспирантуру. М-да, это отнюдь не МГУ той прежней моей жизни. Благо студенты строем не ходят. Но в город без соответствующего пропуска, как объяснили стражи на КПП, никого не выпускают. А туманный электрический конструкт на стене, рассчитан защищать не только от проникновения шпионов извне, изнутри также отсюда не выбраться, будь ты хотя бы летун крылатый, непременно собьют дальнобойные охранные заклинания — это до нашего сведения также на КПП довели. Шли неторопливой походкой по тщательно очищенному от снега брусчатому тротуару. То и дело нас обгоняли или попадались нам навстречу чем-то озабоченные юноши и девушки поодиночке и группами. Одежда стандартная для всех: дубленка из овчины, шапка-ушанка, заправленные в полусапожки брюки, на руках меховые кожаные перчатки — все черного цвета, за исключением погон и нарукавных нашивок.

Нашей троицей никто не заинтересовался, лишь бросали беглые равнодушные взгляды, чаще и вовсе не замечали. Мы, в свою очередь, также ни к кому не приставали с расспросами, поскольку военный на КПП всё объяснил вполне доходчиво.

Вот и трехэтажное здание, облицованное мрамором и украшенное колоннами, резьбой и прочими архитектурными элементами, названия коих мне неведомы. Увидев над входом надпись «ПРИЕМНАЯ КОМИССИЯ», не сговариваясь, ускорили шаг.

Учебная часть располагалась на втором этаже здания. У входа в кабинет уже толпилось с десяток парней и девчонок, облаченных в форму стандартного военного образца цвета хаки. Похоже, также победители каких-нибудь выпускных испытаний.

Периодически из-за двери появлялась симпатичная деваха в военной форме черного цвета и тремя полосками на погонах и нарукавных нашивках, скорее всего, третьекурсница. Она забирала документы у вновь прибывших и вновь исчезала за дверью. В ожидании вызова мы отошли в сторонку. Царящая вокруг торжественная тишина к знакомствам и громким разговорам совершенно не располагала. Все это еще успеется.

Пока ждали, подошло еще с десяток таких же как и мы курсантов. Когда подошла наша очередь, первой вызвали Трофимову.

Наконец вслед за Николаем внутрь пригласили и меня. Ну здравствуй, Альма-Матер, принимай в свои объятия одного крайне амбициозного попаданца!

Глава 7

Оформление документов много времени не заняло. Нам выдали студенческие билеты и ордера на заселение в общежитие с указанием соответствующего корпуса, а там, как договоримся с комендантом. Но для начала наша троица отправилась в хозчасть, где местный каптенармус в звании обычного армейского прапора без ленточного метра и циркуля на глазок (способность у них такая что ли?) определил наши параметры и выдал каждому по огромному баулу шмоток. Штатное оружие огнестрельное и холодное у нас забрали. Сказали, что выдадут, когда начальство даст на то указания. Отдавая кобуру с пистолетом и нож, Колян горько вздохнул, мол, какой он теперь воин без оружия. Я тоже вздохнул, но с облегчением, поскольку таскать на поясном ремне без портупеи бесполезные железяки не очень и хотелось.

Затем, по устоявшейся традиции, нас направили в баню. Тут мы с Екатериной, к моему глубокому удовлетворению, и расстались, поскольку мальчики — налево, девочки — направо, ну это так, условно выражаясь. Слез при расставании никто из нас не проронил, лишь сердобольный Колька выразил пожелание держаться вместе «бо земляки». На что мы с Катей скептически хмыкнули. Хоть она объективно и красивая девка, но не лежит к ней душа, хоть ты убейся ап стену. А когда человек неприятен, так и встречаться с ним желания нет никакого. Катюша, вроде бы, того же мнения. Колян, конечно, идеалист наивный, но это должно со временем пройти.

— Непривычно как-то, Володь, — выдал приятель после того, как мы остались одни.

— Что непривычно?

— Ну идем просто так без строя.

— Ну и что?

— Привык я, брат, за два месяца КМБ строем ходить, даже не по себе, — Колька грустно посмотрел на меня своими серыми глазами и изобразил вселенскую печаль на своей крестьянской…

Так, стоп! А где наша простоватая рязанско-ярославская физиономия? Мой простодушный друг кардинально поменялся не только фигурой, но и лицом. Оно, вроде бы, все тот же Колька, но что-то в его чертах неуловимо изменилось и волосы, вроде бы, потемнели. Теперь он мне кого-то напоминает…

— Коль, что с твоей физиономией стало?

— Что, заметно?

— Только что рассмотрел, ты будто на артиста Жана Русселя из «Призраков Нотр-Дам» стал немного похож. — Признаться, сам Руссель практически копия Алена Делона — вот такая интересная загогулина, как сказал бы мой друг и наставник Илья Борисович Ананьев.

— Погоди, Володь, то ли еще будет, — гордо выпятив грудь, ответствовал товарищ. — Я фотку Жана каждый вечер перед сном внимательно разглядываю, представляю, как моя физия постепенно трансформируется в его. Жаль цвет глаз пока не получается поменять на темно синий.

М-да, вот так живешь с человеком практически бок о бок привыкаешь к нему, а потом бах, а вместо Кольки Жан Руссель.

— Ты, Николай, со своей внешностью особо не усердствуй, — с ухмылкой сказал я, — иначе в следующий раз когда дома появишься, родная мать не узнает. — И заголосил, копируя голос его матушки Марины Кондратьевны: — Ой, чо деется, ратуйте громадяне! Вместо мово Кольки какого-то Русселя подкинули!

Поржали изрядно и в приподнятом настроении вошли в двери здешней бани.

Благо перед помывочными процедурами стричься не пришлось, ибо в учебном центре обрастать волосами парням, в отличие от девчонок, было непозволительно, так что стригли нас там под ноль раз в неделю. Здешних студентов вообще не стригут наголо в принудительном порядке — это я успел заметить. Некоторые парни с такими патлами ходят, иная девка от зависти на своих куцых косах повесится. Университетский помывочный комплекс отличался от того, что был в учебке как небо и земля. Традиционные тазики и краны с горячей и холодной водой, разумеется, имели место, как кадушка с раствором хлорной извести, на этом сходство заканчивалось. Здесь помимо мыла и мочалки всем желающим выдавали березовый веник, дабы по исконно русской традиции хорошенько прогреть и отхлестать от всей души свой организм в парилке. А потом под душ, воду здесь не экономили холодную и горячую. Помимо нас с Жомом в помывочной и парной было прилично народу. Знакомых по учебному центру мы не приметили, да и вряд ли бы кого узнали если бы встретили, поди-ка за два месяца перезнакомься с кучей народа, что проходила обучение в учебном центре под Малоярославцем, когда большую часть времени ты вообще не предоставлен самому себе.