Страница 25 из 63
Вот именно так и смотрел маршал Эдуард Адольф Казимир Мортье на Брехта, как на жёлтую навозную муху. Пётр Христианович взгляд оценил, он чуть привстал, нагнулся над разделяющих их столом барочным белым и, резко выбросив руку, щёлкнул лягушатника по носу. От всей славянской, тьфу, от всей немецкой души щёлкнул.
Вскочил Эдуард, вскочил Казимир и даже Адольф подпрыгнул.
— Шо, сынку, помогут тебе твои ляхи? — почти так.
— Что, на дуэль вызовешь⁈ Давай. Прибью как муху. Кто тебе смерду право дал разгуливать по моей земле не спросясь? Вообще берега попутали? — и снова руку вперёд вытянул.
Мортье отпрянул, перевернул венский, обтянутый золотой парчой, стул и свалился вместе с ним на паркет.
— Рота, подъём! А, в смысле, что случилось, Ваше Превосходительство? Ноги не держат?
Маршал стал очумело вращать головой и подыматься. Нет. Маловато будет.
— Ванька пни его.
Стоящий у двери, позолотой украшенной, корнет подскочил, не раздумывая, и влепил пендель послу Империи Французской. Удачно влепил. По дороге рука попалась маршальская, на которую он опирался, собираясь встать. Хрясь, рука потеряла точку опоры. Хрясь, сапог впечатался в попку откляченную, Хрясь, приданное пинком ускорение вынесло тушку французского петушка вперёд и впечатало плечиком в стол барочный. Ускорение не успокоилось, чуть развернуло маршала и лбом тоже в дуб прочный приложило. Ванька замахнулся для повторного пинка.
— Корнет! Отставить! Не видишь, посол поскользнулся, помоги ему подняться и на стул усади. Экий он не ловкий, — специально на языке Гюго остановил прыткого пинальщика Брехт.
Ванька выдернул за затрещавший рукав мундира Мортье из-под стола, поставил на ноги и, придерживая, поднял стул, а затем хлопнул по плечу посла, усаживая на него.
Брехт умильно эту картину наблюдал. На всю жизнь теперь запомнит француз, а то гонор тут гонорил. Теперь при слове Бавария у маршала, задница побаливать будет. Вон, какой когнитивный диссонанс словил. Башкой вертит, понять не может, чего это такое сейчас произошло. Задремал, поди, и приснилась ему чушь всякая. Не могут же французского посла и маршала пинать всякие слуги⁈
— Ушибся, болезный? — участливо покивал головой Брехт. — Аккуратнее надо. Паркет у меня больно скользкий. Ничего, до свадьбы заживёт или до похорон. Ладно, не падай больше. Чревато. Повредишь ещё чего важное в организме. Говори уж, Адольф, что привело тебя в процветающее королевство Бавария.
Мортье из диссонанса своего всё вынырнуть не мог. Так не могли поступить с ним! Точно задремал и свалился со стула. Вот и болит седалище.
— Ваше Величество, — где-то через минуту собрал мысли в кучку посол, — меня прислал император Франции Эжен первый.
— Женька⁈ Говори, посол, чего брату моему Женьке надобно?
— Император Эжен… — Мортье кучеряшки пригладил растрёпанные, — Император хотел бы заключить мир с королевством Бавария.
— Давай руку. Всё, мир! — Брехт протянул маршалу руку, от которой тот отпрыгнул в полуприсяде. — Чего такое? Не хочешь мир заключать⁈ Руку, говорю, давай!
Эдуард Мортье, совершенно выбитый из колеи, протянул руку и тут же взвизгнул. Этот медведь своим пожатием точно кисть ему раздавил. Когда же это кончится! Это не может длиться вечно!
— Передай брату моему Женьке, что отныне между Великим Королевством Бавария и вашей Францией мир. Пока вы на меня не нападёте. Ох, не советую. Я в гневе страшен. Ну, ты в курсе, Адольф.
— Ваше Величество, до нас дошли слухи, что вы собираетесь напасть на Итальянское королевство? — всё же смог сконцентрироваться на своей миссии Мортье.
— Итальянское королевство? Врут. Если оно на меня нападать не будет, то мне и вовсе незачем. А что ещё по слухам должно случиться? А то мы тут в глуши своей и не знаем. Газет не получаем парижских. Ты, посол, Адольф, привёз газет ваших? Нет? Странный ты посол. Газет не принёс, падаешь всё время, визжишь, заблудился ещё. Никого лучше не нашли? Измельчал у вас там народец.
— Ваше Величество, так что насчёт Итальянского королевства? Всё же поговаривают, что вы готовите поход на Милан? — через минуту опять пришёл в себя посол Франции.
— Не верьте слухам. Это я учение хочу провести. Лавры Суворова и Ганнибала мне покою не дают. Они горы с армией перешли, и я хочу. Я два раза хочу, чтобы обоих переплюнуть и туда схожу и обратно, не будете мешать, так и не случится ничего. Купим сувениры и вернёмся. Туризм, понимаешь, альпинизм.
Уходил маршал с аудиенции, пошатываясь. Он ничего не понял и не знал, чего же он добился. Что это рукопожатие значило⁈ Единственное, что осталось в гудящей голове, так это то, что секретную винтовку русских он всё же завтра добудет. Это главное, а мира с этим корольком настоящего никто и не хотел заключать. Как соберётся с силами империя, так и раздавит этого урода с его мелким «Великим» королевством. Как только соберётся с силами!
Событие двадцать третье
Искусство генерала должно заключаться в том, чтобы держать противника в полном неведении относительно места сражения.
Сунь-цзы
Брехт к походу подготовился. Нужен был повод для появления хоть и не очень большого отряда в Тироле. Как бы оно ни пошло, но всё же незамеченным это действо пройти не могло. Всякие чиновники австрийские без сомнения Францу доложат про появление войск в пока спорном графстве. А потому было создано сразу несколько отвлекающих внимание мероприятий. Часть войск, но в три раза меньше, чем намечалось, прогулялись до городка Розенхайм на границе с Австрией и устроили там тренировочный лагерь. Понятно, сразу прикатили австрияки и все подсмотрели, потом эти пару полков постреляли и ушли назад, а на их место опять пришли следующие, разбили палатки, опять постреляли. На этот раз австрийские лазутчики недолго крутились. Посмотрели, плюнули и не стали задницы морозить. А в лагерь стали потихоньку по роте новые силы подходить. Потом опять ушли, а через три дня вернулись теперь уже артиллеристы. Под недовольными взорами австрийцев бабахнули несколько раз и тоже стали сворачиваться. В четвёртый раз пришли кавалеристы и скакают, и лозу на полном скаку рубят, и друг на друга лавами скачут. Жуть. Почему нельзя это в Мюнхене делать? И эти тоже вскоре ушли. Опять пришли пехотинцы с чудными печками на колёсах. Больше никто лазутчиков не посылал. Надоело. К пехотинцам добавились артиллеристы, потом прискакала кавалерия и под утро все двинулись восвояси. Но, пройдя до реки Инн, развернулись и пошли по дороге вдоль реки на юг. Там пехоту пересадили на заранее пригнанных коней, и уже на четырёх ногах вся маленькая армия тронулась вдоль реки Инн на юго-запад к Инсбруку.
Не вся подготовка. Параллельно с этим в самом Инсбруке, вернее, в горах рядом с ним, начали баварские купцы и аристократы скупать земли и строить на них терема. Дома такие из дерева, для данных мест совершенно необычные. Опять появились лазутчик и… И узнали главную буржуинскую тайну. Тут, около Инсбрука, очень хороший климат для больных чахоткой, а сейчас в Баварии развернулась прямо истерия массовая по борьбе с этим заболеванием. Народ возами и каретами вывозят в Московию, а часть по реке отправляют в Крым, и вот теперь и тут начали строить лечебницы. Народу на строительство полно понагнали и всё идут и идут телеги и закрытые фургоны со строителями и материалами для строительства. Стали и местных строителей, кто горазд с деревом работать, привлекать. В домах только фундамент из камня, а все остальное деревянное. Австрийцы посмотрели на это и рукой махнули. Всё равно Тироль вместе с Инсбруком вскоре отойдёт Баварии, пусть строят, что хотят. И вот под видом завозки стройматериалов в пригороде Инсбрука был организован приличный воинский магазин с месячным запасом провианта и фуража для корпуса в десять тысяч человек и для десяти тысяч лошадей, соответственно. Не забыли и про порох, патроны бумажные и гранаты всех систем. Также был привезён резервный комплект черкесской и егерской зимней формы для этого корпуса. От Розенхайма до Инсбрука около сотни километров, проделав за два дня этот переход и отдохнув день, корпус переоделся в полевую форму и вторгся на территорию Итальянского королевства. От Инсбрука можно было сразу идти на Милан. Хорошая, хоть и временами горная дорога. Но в Милане к «Встрече» готовились, да и завоёвывать Милан и Итальянское королевство задачи не было. Потому пошли практически прямо юг к Вероне, через Больцано.