Бархатный дьявол

8

ИСААК

Шесть лет, чтобы добраться до этого момента.

Она того стоит.

— Ты прекрасно выглядишь, — говорю я ей. Я имею в виду — она просто откровение в этом платье. Я хочу сорвать с нее это здесь и сейчас и лизать между ее ног, пока зал не отзовется эхом от ее стонов.

Шесть лет, а я до сих пор не забыл, что этот звук делает со мной.

Шесть лет, а я до сих пор не забыл, что со мной делает этот вкус.

Шесть долгих, бесконечных чертовых лет, а я до сих пор не забыл, что эти глаза делают со мной.

— Через час будет еще одна церемония, — растягиваю я слова, — так что нам лучше поторопиться.

Это умудряется вывести ее из задумчивости. — Что, черт возьми, происходит? — требует она. — Ты… кто… что… как… — Она смотрит вверх, вниз и по сторонам, как будто ответы на миллиард вопросов, которые сейчас ломают ее мозг, спрятаны где-то в обшивке.

Я дерзко ухмыляюсь. — Твой жених сейчас нездоров, — говорю я. — Но не беспокойся; ты все еще женишься сегодня.

Ее глаза вспыхивают в жесте, который кажется странно знакомым, несмотря на то, как мало мы на самом деле знаем друг друга. — Прошу прощения? На ком, если позволишь, я спрошу?

Я делаю вид, что осматриваю пустой зал. — Ты видишь здесь кого-нибудь еще, кроме меня, Ками? — Я насмехаюсь.

— Ты думаешь, мы поженимся, — прямо говорит она. — Как ты и я.

Я ухмыляюсь. — Теперь ты начинаешь понимать.

Она оборачивается, юбки широко развеваются — явно в поисках ублюдка, на которого она собиралась потратить свою жизнь.

— Где Эрик? — требует она.

А может и нет.

— Эрик?

— Мой агент, — рявкает она. — Тот, кто должен защищать меня от таких придурков, как ты. Точнее, от тебя в частности.

Я склоняю голову набок. — Твоего агента зовут Эндрю Вентворт.

Она хмурится, смущенная. — Я знаю. Ну, я имела в виду своего бывшего агента. — Он тоже нездоров.

Шок мгновенно сменяется яростью. — Лучше бы тебе не причинять ему боль, — выдыхает она.

— Какому из?

Ее щеки краснеют. — …И то, и другое, — в конце концов пробормотала она. — Что ты с ними сделал?

— Тебе сейчас не о чем беспокоиться, — уверяю я ее. — Твое внимание должно быть здесь. В конце концов, это твой большой день.

Она делает сердитый шаг ко мне, сжав кулаки и свирепо глядя на меня. Стоя неподвижно, ей удавалось выглядеть без особых усилий красивой.

Но когда она двигается, кажется, что она вот-вот упадёт.

— Где. Находится. Мой. Жених? — она шипит по одному слову за раз.

— Задержан, — коротко отвечаю я. — Подробности я сообщу позже. Сейчас у нас дефицит времени.

Вздохнув, я спускаю одну ногу с помоста, хватаю Ками за запястье и тащу ее к себе. Она делает три неуверенных шага, слишком потрясенная, чтобы среагировать, прежде чем сердито отряхнуть меня.

— Не трогай меня!

— Как хочешь.

Когда я опускаю ее запястье, ее равновесие смещается, и она начинает шататься. Только упирание обеих рук в поверхность стола спасает ее от удара лицом. Я подавляю смешок.

Она смотрит на меня с яростью в глазах и убирает с лица выбившуюся прядь волос. — Ты мудак.

— У нас есть целая жизнь, чтобы обзывать друг друга, — криво говорю я. — А пока тебе нужно расписаться.

Я указываю на стол. Она смотрит на регистрационные документы, ожидающие ее подписи.

— Ты не можешь быть серьезным, — она смотрит на меня с изумлением.

— И все же мы здесь.

— Ты не можешь заставить меня выйти за тебя замуж.

Я выгибаю бровь. — Вообще-то, ты увидишь, что я могу.

Подойдя к ней, я хватаю золотую ручку из держателя на столе и нацарапываю свое имя внизу бумаги. Затем я передаю ручку Камилле.

— Твоя очередь.

— Ты сумасшедший.

— Подписывай.

Вместо того, чтобы утруждать себя ответом, она хватает ручку и быстро швыряет ее через всю комнату. Единственный звук — это ее пыхтение и металлический стук ручки, когда она танцует по полу.

Я никогда не испытывал эту ее сторону. Не в такой полной силе, по крайней мере, я помню, как видел его вспышки во время нашей единственной ночи вместе. Достаточно жара, чтобы предположить, что где-то глубоко в ее душе бушует огонь.

Увидев его в действии, вы точно не разочаруетесь.

Боковая дверь открывается и закрывается. Богдан входит как раз вовремя, чтобы перо остановилось у его ног. Он поднимает его и присоединяется к нам у алтаря.

Когда он возвращает его Ками, ее взгляд останавливается на его лице, и ее озаряет узнавание.

— Ты…

Он грустно улыбается. — Я парень, который облажался шесть лет назад, — говорит он.

Я ожидаю, что она ответит какой-нибудь саркастической репликой. Но вместо этого она качает головой. — Было пятеро против одного. Ты не смог бы остановить их всех.

— Но я должен был.

Она хмурится. — Где в этом логика?

— Если бы ты знала нашего отца, ты бы поняла.

Она смотрит на меня, отмечая отношения.

— Послушай, Камила, — мягко говорит Богдан, — это происходит. Будет намного проще, если ты просто подпишешь на пунктирной линии.

Я стискиваю зубы. Конечно, он попытается урезонить ее, тогда как я хочу согнуть ее над столом и отшлепать ее, чтобы она подчинилась.

Моим первым инстинктом всегда является сила.

Богдан — дипломатия.

— Меня не собираются принуждать к браку, — резко говорит она. — Это неправильно.

— Мой брат может защитить тебя.

— Твой брат? — усмехается она. — Твой брат разрушил мою жизнь шесть лет назад. И как только я была на грани того, чтобы вернуть ее, он снова здесь. Извините, что не прыгаю от радости.

Мое терпение на исходе. Богдан это чувствует.

— Камила…

— Хватит! — Я рычу.

Камила подпрыгивает и кричит. Она всегда видела во мне только очаровательную сторону.

Красноречивый бархатный дьявол, плейбой-миллиардер, подаривший ей ночь, которую она никогда не забудет.

Она не знает, как глубока тьма.

Но она будет. Одна тень за раз.

— Это не обсуждается, — рычу я, когда эхо моего голоса стихает. — Если ты не подпишешь, я буду вынужден тебя заставить.

Она скрещивает руки на груди. — Думаю, тогда тебе придется меня заставить.

К черту, если женщина точно не знает, как меня возбудить.

— Да будет так.

Я двигаюсь быстро. Прежде чем Камила успевает среагировать, я набрасываюсь на нее. Бедра прижимаются к ней сзади, ее запах у меня в носу, я заламываю ее левую руку за спину, словно надеваю на нее наручники, и обхватываю ее правую руку своей.

— Отпусти меня! — кричит она, дико дергаясь.

У нее нет ни хрена шансов.

Я хватаю ее правую руку и прижимаю ее к бумаге. ЩЕЛЧОК — перо, я провожу им пустую строку и тут же отпускаю ее.

Она отшатывается от меня, снова почти теряя равновесие. Ее волосы — грива дикой львицы вокруг головы. Ее платье сползает с одного плеча, обнажая тонкую маленькую ключицу.

У меня в голове мелькает та же мысль, что и в тот момент, когда она вошла: эта маленькая kiska — чертово откровение.

Как будто это только что пришло ей в голову, Ками поворачивается и пытается бежать к выходу. Она делает два шага, прежде чем Богдан хладнокровно скользит ей навстречу. Я слышу, как дыхание вырывается из ее легких, когда она сталкивается с ним.

Она падает. Он стоит неподвижно, как статуя.

— Я думала, что ты будешь лучшим братом, — рычит она на него с пола.

Он усмехается. — Я не удивлен. Все делают такое предположение. Я польщен, однако, на самом деле.