Страница 4 из 14
Однако, книжному наслаждению пришёл конец ровно в тот момент, когда послышался противный скрип деревянной двери, и из-за неё показалась кудрявая макушка не менее противного человека — брата Адама.
— О, ягодка, ты здесь, а я тебя везде ищу, — довольно усмехается брат, попутно запрыгивая на деревянный стол.
— Ну, во-первых, у меня есть имя, — медленно откладывая книгу, нравоучительно произносит сестра, ловя на себе лёгкий смешок брата, — а во-вторых, на кой чёрт ты сюда припёрся?
— А может, я соскучился за младшей сестрёнкой? — поднимает тёмную бровь Адам, внимательно изучая злую гримасу Марицы. Как же он любит её побесить...
Марица смешно хмурит брови и со всем пониманием того, что этот нахал ей врёт, отвечает:
— Адам, ты можешь пудрить мозги своим девчонкам, но не мне. Что тебе нужно?
— Да я и вправду соскучился по тебе, чего такого? Я рано утром ушёл на тренировку, ты ещё дрыхла. Пол дня практически некого было побесить, вот я и решил…
— Мерзавец, — перебивает брата голубоглазая, молниеносно запуская в умирающего от смеха брата книгой.
— А у тебя, я смотрю, вообще с нервами беда? Вчера злая, сегодня злая, что, влюбилась и это не взаимно? — ранее весёлое лицо Миллера приобретает чуточку серьёзности.
— Увы, не страдаю такой болезнью, как влюблённость, — вдыхает Марица, пожимая плечами.
— Да ладно... что, и даже не нашлось того, о ком ты тяжело вздыхаешь по ночам? — игриво спрашивает брат.
— Я же не ты, по ночам о прекрасной Софии не плачу, — хитро прищуривается шатенка, зная, что попала в цель и сейчас брат обязательно начнёт оправдываться.
— Ой, да ну тебя! — быстро сдаётся Адам, теряя свой взгляд где-то на полке с парой книг Эрнеста Хемингуэйя
Мари понимала, что своими словами о Софии Никсон нехило задела израненное сердце брата, ведь та ему очень нравилась. Это началось ещё с младшей школы, когда большая компания жила на одной улице и тёплыми летними вечерами гуляли, вместе встречая розовый рассвет. Брайан и Алисия Хилл хорошо дружили с Марицей и, по сути, всегда гуляли только втроём, а вот Адам и София обменялись симпатиями ещё с глубокого детства, но дальше приятной дружбы и милых разговоров до утра у них не доходило — оба боялись признаться в чувствах друг к другу, хотя пылкость, которая витала между ними в воздухе, они чувствовали. А потом это всё закончилось тем, что София вместе со своими родителями переехала на другую окраину городка, и голубки перестали видеться и общаться вообще. Однако было ещё кое-что, что не давало расцветать симпатии этих двух: родителям Софии не нравился Адам, они даже слышать имя не могли, а всё из-за того, что у Никсонов давняя неприязнь к Миллерам. Что такого между ними сталось — дети до сих пор не знают.
Почувствовав свою вину, Марица тихонько встаёт со своего удобного «логова» и направляется к потускневшему брату.
— Прости, я действительно погорячилась, — легонько касается его спины девушка. – Знаю, что для тебя это больная тема.
— Да ладно, ничего, — чуть осевшим голосом отвечает Миллер, смотря в пол.
— Эй, ну ты чего, в самом деле? — также легко встряхивает его Марица, заставляя посмотреть в глаза. — Нашёл из-за чего грустить — любовь, понимаешь ли!.. Да знаешь, сколько у тебя ещё такой любви будет? Ты ведь у меня такой красивый и обаятельный, к тому же, баскетболист. Как можно в такого не влюбиться? — живо подбадривает девушка брата, чем вызывает у него милую улыбку, а после и смех. — Ну вот, другое дело, — с энтузиазмом проговаривает сестра.
— Спасибо тебе, ягодка, — тихо шепчет брюнет, тепло заключая сестру в родные объятья.
Да, со стороны их отношения кажутся невыносимыми, ведь каждый из них не может не подколоть друг друга или как-нибудь пошутить, однако для них это всего лишь шутки — дальше никто грани не переходит, потому что у обоих есть больные табу. И как бы они не старались поиздеваться друг над другом, всё равно родственная любовь и теплота друг к другу ничего не вытеснит. Они прекрасные брат и сестра, которые могут и поддержать, и пошутить, и защитить в любой момент.
Время перекатывалось под вечер. Тёмная дымка вечера заполонила весь городок, высыпая из своего потайного кармана маленькие мерцающие созвездия, что кропотливо рассыпались по синему полотну ночного неба. Зелёные листья на деревьях тихонько пошатывались от августовского дуновения ветерка, а ночные сверчки вовсю напевали свою вечернюю сонату. Сентфор не спеша поглощался в пропасть умиротворения.
Однако далеко не все жители города готовились посетить уютное царство Морфея. Были и те, для кого ночь была началом чего-то грандиозного, именно ночь открывала жителям молодого поколения двери в поистине весёлую и незабываемую ночь гулянок. Сегодня путь в такое безумие был открыт у Нэнси Тёрнер, которая праздновала своё семнадцатилетние. Девушка ещё с начала нового года распланировала своё день рождение во всех красках. Она описала всё до мельчайших деталей, лишь бы только всё получилось идеально. Брюнетка хотела провести этот вечер со всеми близкими ей людьми, но таких оказалось чуть ли не в пол сотни — всё потому что девушка очень общительная. Она легко могла найти общий язык с любым человеком, могла разговорить самого молчаливого и скрытного. Её многие сравнивали с сияющим солнышком, без которого всё меркнет, а стоит ему появится, как всё засияет пуще прежнего. Поэтому было решено создавать грандиозную и большую вечеринку, на которой будут присутствовать все.
Вообще Марица до одури не любила все эти огромные и шумные компании, где куча неизвестных ей людей, а некоторые ещё и имеют сомнительную репутацию; плюс ко всему алкоголь, который льётся ото всюду — девушка его не переносила на дух. Однако Нэнси пообещала, что всё будет чинно, не будет никакого распития алкоголя и неизвестных друзей и что это день рождение для Марицы станет лучшим, и она не уйдёт ещё до его начала, как это было в прошлом году, когда девушка чуть не сошла с ума. Шатенка не хотела расстраивать свою лучшую подругу: она знала, как та долго готовилась и сколько сил и нервов было потрачено на это всё. Тем более Нэнси очень ждала визита Марицы: для неё она была главным гостем, который дороже ей всех на свете.
Большая терраса, на которой столпилось кучу радостных лиц; задорная музыка, которая так и манила погрузиться в её мотив и отдаться движениям танца; приятная летняя ночь, которая завораживает собственной эстетикой — всё это и много другое присутствовало сегодня на празднике Нэнси. Зайдя под оглушающую музыку, Марица сразу же судорожным взглядом начала искать подругу, но большой наплыв приглашённых гостей делал это неосуществимым. Пройдя ещё немного, голубоглазая легко выдохнула — на горизонте появилась кудрявая макушка Тёрнер, которая весело хохотала в компании двоих знакомых Миллер людей. Её слегка откровенный наряд состоял из топа на завязках и не менее которой юбки с бахромой, что изящно струилась по стройным ногам загорелой брюнетки. Видимо, королева этого вечера знала все свои беспроигрышные козыри и умело их сегодня подчеркнула.
— Господи, я уже думала, ты не придёшь, — радостно восклицает брюнетка, чуть ли не прыгая до потолка, когда её взгляд натыкается на идущую к ней Марицу. — Спасибо, что пришла. Ты такая красотка, я прям не могу оторваться, — с восхищением произносит подруга, обводя пристальным взглядом чуть засмущавшуюся Миллер.
Лёгкое летнее платье, которое красиво обтягивало изящные изгибы девичьего тела, делало Марицу в нём очень женственной и утончённой. Очевидно, что белое ей к лицу, ведь это простое платье на пуговичках делало из девушки немыслимую красотку. Короткие волосы были завиты в небрежные локоны, тёмные стрелки подчёркивали всё чудо голубых глаз, а густые ресницы, которые шатенка слегка подкрасила, заставляли зацепиться за её загадочный взгляд. Нэнси знает свою подругу, как любительницу всего естественного и настоящего: девушка никогда не любила краситься, на её лице никогда не присутствовала косметика. Платья в гардеробе Миллер были редкостью: чаще всего шатенка носила брюки и мешковатые кофты, и кто бы её не уговаривал появиться в облике настоящей принцессы, все попытки оборачивались проигрышем.