Маска

Муратов ухватил край ткани и помог мне стянуть новогодний наряд. Моя грудь оголилась прямо у его лица.

— А где ваше белье? — не отрываясь искушенным взглядом от моего бюста, он облизал истерзанные губы.

— Это платье нужно носить без бюстгальтера.

По моему телу вновь прошла волна трепещущего возбуждения. Он смотрел на меня, как на свою ненаглядную гитару, доставая её из чехла.

— Вы очень красивая, — мой учащенный пульс вдруг раздался в ушах. — Очень.

— Ну всё! Хватит болтать!

Я нащупала его член и помогла войти.

— М-м-м, — Лекса замычал мне в губы, и я не выдержала, неприлично застонала в ответ.

Внизу живота всё свело, он оказался внутри, до конца. Твёрдый, горячий и пульсирующий. Я впилась с поцелуем в его приоткрытые губы, посасывая их и смакуя. Лекса принялся двигаться, не стесняясь постанывать и запрокидывать голову. Я чувствовала себя сумасшедшей и счастливой. Обхватила его за голову, притянула за кудри и требовательно забралась языком в его красивый подрагивающий рот.

Толчки быстро стали безжалостными, отчаянными. Я пыталась дразнить его и замедляться, сопротивляясь рукам, насаживающим меня с необузданной силой.

Тогда, не выходя из меня, нахмурившийся Муратов дотянулся ртом до моей сотрясающейся груди и потянул губами твёрдый сосок. От прострелившего удовольствия я и сама не заметила, как начала насаживаться быстрее. Он понял, что с доведением нас до пика я справлюсь сама. Крепко схватил меня за грудь и принялся играть языком и пальцами с сосками. Тело охотно отзывалось на такие пошлые ласки, я продолжала мокнуть и двигаться, а Лекса стонал, вожделенно приникая с поцелуями.

У меня давно не было секса, а по любви — наверное, никогда. Хотя бы сейчас я могла себе признаться в чувствах к Муратову, изо всех сил старающегося довести свою преподавательницу до оргазма.

Я старалась держаться, чтобы отложить этот знаменательный момент, потому что слегка побаивалась взглянуть ему в глаза после. Узнать, что для него это было всего лишь забавным приключением.

У Муратова порозовели щеки. Он, наконец, посмотрел мне в глаза впервые за то время, что я разделась.

— Теперь я буду сверху, — моя голова коснулась дивана и приятно закружилась. Лекса навис сверху. — Вам надо меньше командовать.

Я постаралась согласно улыбнуться. Возможно он подумал, что я усмехаюсь, ведь его продолжала заботить лишь тема превосходства.

Муратов вошёл по основание и задвигался чуть грубее, словно пытаясь выбить из меня согласие с последней прозвучавшей фразой. Меня покачивало на диване, а я следила за тем, как колыхаются пресловутые кудри вокруг изнеможённого смазливого личика. В его ушах привычно блестели колечки. Парень вдруг нежно прижался губами к моей щеке и нашёл мою дрогнувшую руку, сжав её в своей жаркой ладони.

Мышцы между ног начали безостановочно резко сокращаться, разгоняя по телу истомное блаженство. Я задрожала. Перед моими глазами будто промелькнула вспышка, и на секунду его лицо потерялось за прикрытыми веками. В своих фантазиях я вскрикивала его настоящее имя, но наяву удержалась, с силой прикусив нижнюю губу.

Когда я открыла глаза, нашла себя зацелованную, принимая нежные прикосновения припухших губ в шею, уши и лицо. Это было слишком ласково, чтобы походить на мимолётный секс. Поэтому финал Муратова я встретила с доверчивой осторожной улыбкой, наслаждаясь его мученическим выражением лица.

Глава 20 «Мрачная и священная тайна»

Своих желаний стоит бояться.

Голые мы лежали в обнимку на диване. У молчаливого Лексы вздымалась грудь, соприкосаясь с моей, и прытко колотилось сердце. Я, замерев в его руках, ждала, когда он придёт в себя и жестоко расколдует мои надежды.

Это ведь правда. Никто не порадуется за наши отношения. Ни мои консервативные родители, ни его мамуля. Тем более, если о мимолётной связи узнают посторонние, в университете… У нас с Муратовым не хилая разница в возрасте, наверняка, и в жизненных приоритетах. И это я не говорю о том, что романтические отношения между студентом и преподавателем — неэтично. Я просто устала это себе повторять…

Так странно. Пару часов назад я ещё не могла знать наверняка, привлекаю ли его хоть немного, но дико этого желала. Я существовала в воображаемом мире, разрешая себе задумываться о Муратове. А теперь уничтожала себя за потраченную попытку. Почему-то казалось, что первые такие отношения могли стать исключением. Я бы простила себя за чувства к студенту. Но проблема заключалась в том, что он был такой не первый.

Стало так страшно. А если я просто какая-то неправильная? Может, я больная?

Ну что же ты, Виолетта, так ненавидишь себя…

С Лёней мы были почти ровесниками, а вот с Лексой — целых семь лет разницы. Только это не достижение! Они оба были музыкантами. Может, поэтому я так ненавидела концерты и мероприятия… Не «может», а так и было, что уж стесняться. Но, очевидно, Муратов не виноват в том, что оказался предрасположен к музыке от рождения. В остальном — два разных парня не посещали мои занятия. Выпустившийся Лёня получил оценку и заблокировал мой номер. А Лекса…

— Почему… Вы такая грустная? — хах, он продолжал обращаться ко мне "на вы". Не пойму, мило это было или ущербно… — Я что-то сделал не так?

Муратов приподнялся над моим лицом и медленно дотронулся до губ. Так осторожно, убирая мне за ухо пряди волос. Почему-то подобные нежности удивляли теперь до глубины души, и я поражённо вздохнула.

— Нет-нет, ты замечательный. Просто… Я переживаю, что наломала дров.

Влюбитесь в меня — будут проблемы.

Кажется, я не позволю себе даже спросить, что значила моя фамилия в его списке желаний. Страшно. Да и зачем теперь?

Мы уже «встретили» Новый год.

— А, вы все виды мужских профессий изучаете? — мягкие губы тепло зашептали в уголок моего рта и щекотливо заскользили по щеке.

— Чего?

— Электротехнику преподаете, дрова колоть умеете, — длинные музыкальные пальцы принялись ласково гладить мои ключицы.

Я не нашлась, что ответить. Сглотнула, путаясь в мыслях, и сурово заглянула в игривые светящиеся глаза. На его радужках, между густым голубым цветом, к зрачку близились словно брызги бледнее на тон краски. Взгляд парня плавно поблёк в серьёзности.

— Почему переживаете? Поделитесь.

Думаю, Лекса всё понимал. Просто решил завести благородный разговор напоследок.

Я сглотнула ком, но голос всё равно зазвучал иначе, надломлено.

— Не надо… Ты умный парень, обо всём уже догадался. Просто сегодня праздник. Но это было…

Я хотела сказать "ошибкой", как в плохой мелодраме. Но у меня не повернулся язык. Слишком дешевая и ничтожная фраза для того, что только что между нами произошло. В груди заклокотало от боли, и по крови разнеслась ядовитая горечь. Ну нельзя нам быть вместе… Я не прощу себе этого!

Нам двоим было бы проще, если Муратов оказался ловеласом. Но поводов притвориться чужими хватало и без этого.

Его косматые брови чуть приподнялись. Лицо в миг приняло настолько презрительное выражение, что я не выдержала и увела взгляд.

— Вы что, меня бросаете? — отвратительно прозвучало… Отвратительно! Мы же даже не были вместе! И это правильно! Я боязно подсмотрела, как он сомкнул челюсти, и его губы нервно дрогнули. — Вы реально что ли такая жестокая, как о вас говорят?

Говорят?

Мне словно полоснуло лезвием по сердцу.

Он обо мне был другого мнения? Я его разочаровала?

— Эй! — моё лицо сморщилось, но я поняла, что это не помогает сдержать слёзы. — Я не…

Просто ничего не могла сказать.

Разревелась, как малолетняя девчонка. Дыхание сбилось. Слёзы намочили щёки и потекли по шее. Тело начало жалобно ломить изнутри при виде его поразительно спокойного лица. Муратов равномерно дышал и пристально следил за тем, как я теряю смелость разговаривать.

Могло показаться, что он был чёрств, не реагируя на плач, буквально душивший меня.