Маска

— …Три, четыре! Пустите опаздывающих в круг!.. Быстрее! И раз, два…

Иришка вещала из колонок. Я тут же отыскала её, вытанцовывающую на сцене, взглядом и поперхнулась. В одной руке она сжимала микрофон, оборачиваясь к залу, второй — придерживалась за плечо Тёмика. В моих ребрах заклубилось чувство разочарования.

Лекса уложил на переполненный подоконник вещи поверх чужих, а к углу бережно облокотил чёрный чехол. Когда я закашлялась, парень поспешил вернуться и настороженно ко мне склонился.

— Вы в порядке?

Нет! Моя замужняя подружка заигрывает со студентом…

— Твой пирожок поперек горла встал!

Словно плохо расслышав, он тряхнул лохматой головой и растеряно приоткрыл рот.

— Понятно.

Муратов поджал губы и с плохо скрываемым раздражением подтолкнул меня за поясницу в сторону круга. Я по инерции замельтешила к прогалу между двух пар.

Мда, любезности длились недолго…

— Может, вы слишком много их едите? — Лекса обошёл меня, встав спиной к центру, и сурово обернул одной рукой за талию. Я напряглась. Пара нервных клеток умерли, укрощая рефлекторный трепет, когда мы резко закрутились в вальсовом шаге.

Лицо меня точно предало. Не сумев придержать своё изумление, я уронила взгляд в район складки на свитере.

— На что ты намекаешь? — злиться на Ирку, парировать Муратову и двигаться без подготовки одновременно давалось мне плохо.

Закружилась голова. Я стала озираться по сторонам, задыхаясь от негодования, наступать на мужские ботинки. Ну и ладно! Они и так были грязные…

Лекса схватил мою отчаянно трепыхающуюся свободную руку, нагло задавая направление или же просто уводя нас от столкновения с другими косолапыми танцорами. Он будто и не уходил с прошлой репетиции.

— Я подумал, что пирожки вам надоели. А о чём подумали вы? — язвительно пробасил парень.

А-а-а, да? Этот прохвост следит за моим рационом? Хренов диетолог!

Ни о чём я не думала! Кроме того, что Иришка вечерами хрюкала в ванной от соплей и слез, думая, что мне не слышно, а теперь забывалась с малолеткой. Мне на самом деле ничего не было известно… Ну видела я уведомления от Степанова на её телефоне. Ничего такого? Но было так мерзко… А как же любимый Стас?

— Тебе-то откуда знать? Надоели или нет, — странно… Мне показалось, что у нас наступило перемирие. Что с этой дурацкой Иркой не так?.. Что не так с Муратовым? Я ему, вообще-то, долги скостила! — Ты что, следил за мной?

Лекса выдал мерзкий, "потешающийся" смешок, мимолётно закатив глаза. Мои чопорные ноги пытались догнать танец. Тот самый, без смены партнеров.

И вот, мы оказались с Муратовым спиной к спине.

— Не преувеличивайте. Просто видел ваш обед в столовой несколько раз.

— И что дальше? Я могу себе позволить питаться одними пирожками! — я так громко зашипела на ухо Лексе, что он поежился, а соседняя пара недоумённо на меня покосилась.

Да! Теперь вы все знаете моё обеденное меню! Правда, я вас не знаю…

Мы снова обернулись лицом к лицу.

— Можете.

В подтверждение Муратов вонзился кровожадным взглядом в мои глаза. А затем, не утруждая себя излишними сомнениями, скользнул непристойно ниже. Я ахнула. Воздуху стало неуютно в моих лёгких. Перед вальсовым шагом был ещё один разворот спиной к спине, на котором я, как в замедленной съемке оглянула оживлённый зал. Но эта секундная передышка не помогла, а только долбанула меня по башке щекотливой правдой.

Мне так нравилось, что он на меня смотрел…

Мы принялись вальсировать. Окна, люди в пёстрых костюмах, зеркала превратились в длинные смазанные линии, мерцающие вокруг его лица, непривычно лишённого маски. Я уже плохо реагировала на передвижения, стараясь позаботиться о дыхании. Чувствовала только полусвободные, но настойчивые объятия и, наверное, предсмертную гипотонию. Студент, закусив губу, неприкрыто разглядывал мою шею, грудь, а затем переключился на бёдра, которые я последнее время с трудом пропихивала в старые джинсы. Лекса умудрялся и вести меня, и демонстративно склонять голову то в одну, то в другую сторону, попутно сжимая пальцы на моей спине. В эти же моменты он слишком пошло облизывал губы, и так я в будоражащих волнениях поняла, что Муратов находит меня привлекательной.

Боюсь догадаться, о чем он разрешил себе подумать…

Да, Лекса и прежде позволял себе вольности. Но этот интимный оценочный взгляд… Особенно на фоне бесячих двусмысленных выходок, в которых я старалась слепо видеть только отвратительное воспитание. Особенно на фоне нового Иркиного развлечения и участившихся воспоминаний о предприимчивом Лёне… Многоговорящий взгляд Алексея, каким, очевидно, пожирают вожделенную голую женщину, вынудил меня усомниться, что я действительно пришла в одежде. И мне стало ужасно неловко. А ещё… Невыносимо приятно. Сердце медленно запульсировало в ушах, а весь реальный мир поплыл в глазах.

— Наверное, подруги считают вас ведьмой, — неужели я это слышу…

Комплимент? После стольких зрительных пыток Алексей изящно избегал упоминания слово "фигура". Но смысл я усекла… Упоение затерзало моё тело.

Забыл о своём дружеском предостережении не влюбляться?

— У меня нет подруг, — решила я соврать. По крайней мере, от обиды на Иру показалось, что это действительно так. Или от страха его прикосновений, колотившего ладони.

Муратов мог почувствовать, держа меня за руку, как она трясется. И когда он начал мучительно мягко переминать мои пальцы, будто замеряя по ним пульс, уголки его злодейски красивых губ дрогнули. Я обмерла. Если оставались сомнения…

Это был слишком властный, волнующий жест, чтобы не разглядеть в Алексее заигрывающего мужчину. Но слишком невинный, чтобы утолить нахлынувшее возбуждение. Пульс начал резко набирать обороты, давя на виски. Внутренняя сторона бёдер вспыхнула жаром. Источник моих ежемесячных женских проблем напомнил о себе впервые за последний год, как о тоскующем по ласке, обделенном участке тела.

Происходило что-то недопустимое.

— У меня тоже нет друзей. Хоть в чем-то мы с вами схожи.

Трудно сказать, что изменилось в его лице, но теперь парень выглядел чуть менее хищно. Незначительная ложь показалась мне удачным ходом, потому что я испытала окутывающий восторг от его выводов.

И раз уж мы настолько откровенны сегодня…

— Слушай, извини за бестактный вопрос, — я чуть крепче сжала левую ладонь на его жёстком плече. Пришлось отыскать ещё немного смелости, чтобы осмотреть произведение искусства, которое Алексей носил вместо лица. Его густые брови удивлённо поползли вверх. — А кто ты по национальности?

Излишнее любопытство. Но такое непреодолимое…

Муратов взял паузу, пока танец предполагал отворачиваться по разные стороны. Я ждала. Затем мы снова напряженно сцепились в вальсе, но по тому, как острый блестящий взгляд его превратился в волчий, недобрый, я поняла, что мне стоило помалкивать.

— Латинос.

Лекса выглядел строго и более, чем искренне. Я же, любуясь его светлыми глазами и будто раскрашенными черной гуашью ресницами, ожидала услышать что угодно, кроме подобного…

— Серьёзно? — я чуть не остановилась посреди зала.

И поэтому такие кудри? Подождите-ка… А почему кожа не…

— Вы такая доверчивая… Я пошутил.

Муратов хохотнул и недовольно покачал головой, смотря словно в самую душу. А я толком не успела отреагировать…

— И три, и четыре. Закончили! Здравствуйте, дорогой Александр Вадимович! Проходите, пожалуйста…

Хотелось истерично засмеяться, чтобы испустить напряжение, но этим бы не обошлось. Столько всего навалилось. Совещание, Ирка с Артёмом, досдача с Муратовым, его сценическая амнистия, тупые неуместные шутки, секреты и… Неотесанный флирт. Не хватало только декана на этом празднике.

— Ребятки, давайте сделаем небольшой перерыв. В восемь ровно продолжим… — Артём еле отлип от Иришки, нехотя направившись по боковой лестнице в зал. Подруга пригладила выбившиеся рыжие кудряшки одним изящным пальчиком. — Лиза и Лекса, пошлите на сцену.