Маска

Позади слышалась возня. Затем Муратов зашуршал к выходу, но почему-то не дошёл до него. Я рискнула обернуться… И тут же отпрянула.

— Вот, возьмите, — парень нацепил распахнутую куртку, за спиной повисла гитара. Из расстегнутой сумки он достал какой-то пакетик… С выпечкой? И протянул мне. — Пирожок с вишней.

Э-э-э-э-э…

Лучше бы мы не смотрели друг другу в глаза… Цунами неловкости окатило дрожью моё тело, и я бесповоротно одубела от школьного, почти допубертатного стеснения. Когда я осознала, что язык не в состоянии озвучить ни согласия, ни матерных угроз, я шокировано подняла взгляд. А там его лицо…

Лекса как-то задумчиво ухмылялся, а когда рассмотрел нечто в моих глазах, улыбка его исчезла. Он поспешил уронить взгляд в пол. Я же говорю… Я умею смотреть на людей, как на говно.

Что ты наделал?!

— Ладно… Я просто предложил. Не обижайтесь, — он стал убирать пирожок обратно в сумку.

Боже, Вилка Сергеевна… Скажи что-нибудь!

— С-спасибо. Но вдруг он отравлен.

Отлично.

— Бросьте, — кажется, теперь ему тоже стало неловко. Лекса недовольно замотал головой, сожалеюще поджав губы. — Мне же ещё ваша подпись нужна в зачётке.

У меня не получилось вздохнуть без дрожи. Но так хотелось немного воздуха в лёгкие…

— А-а-а… Так это взятка? — я ещё и припадочно хохотнула, с трудом отходя от транса, и двинулась к дверям, надеясь, что Муратов последует на выход.

— Нет! — Виолетта, заткнись! Восемнадцать рублей — просто смешно… Так я ведь и шутила?.. Да я просто на грани! Из-за какого-то долбанного пирожка с вишней… — Это всего лишь дежурная вежливость.

Да это не вежливость! Это орудие массового поражения!

Кудрявая Башка сник и обратил внимание, что я уже неистово жду его за порогом. Он, видимо, решил, что не достаточно истратил сегодня моё терпение.

— Просто мама научила быть джентльменом даже с… — он запнулся уже у самого порога, вдруг осторожно на меня покосившись. Дурень! Как ты собирался меня назвать? — С сердитыми девушками.

С девушками? Это я-то девушка? Сердитая? Кошмар какой-то… Что мне ему ответить?

Я насупилась. Дотянулась до выключателя света и захлопнула дверь. Вдох, выдох…

— А папа что, научил сачковать?

Лекса, остановившись возле меня в коридоре, как будто задержал дыхание. И я почему-то вместе с ним. По ледяной спине поползли мурашки. Это что такое?

Он сказал вдруг без привычной хрипотцы, совсем бледным голосом под звон ключей в замочной скважине.

— Может, и отец… Я вряд ли когда-то узнаю. Он… Сейчас, наверное, где-то далеко.

Где-то далеко… Странная формулировка. Я нервно сглотнула, и из моего искривившегося рта выпрыгнула шутка.

— Что, очередной космонавт?

Я закрыла аудиторию, и мы двинулись в одну сторону по тускло освещенному коридору. В соседнем крыле уже никого не было, и оттуда доносилась таинственная, почти новогодняя темнота.

Муратов удрученно выдохнул. Задумчиво закивал под каждый свой шаг, даже не глядя в мою сторону. Я успела обледенеть в ужасе перед собственной бестактностью. Мой мозг просто отключился после предложения взять пирожок. Но это, конечно, была слабоумная отговорка.

— Знаете, а можно и так сказать. Пускай будет космонавт, — прежде серьёзный Лекса непринуждённо улыбнулся и его посветлевший, но усталый взгляд оказался на моём стушевавшемся лице. Похоже, у меня теперь какая-то пирожковая травма.

На счёт отца, я с первого взгляда поняла… Что его нет. В воспитании Алексея была заметна рука мамочки, родившей единственного и талантливого сыночка-вундеркинда, которому дули в жопу. А папаша — прозаичный пьяница, отправившийся в магазин за сигаретами? Остановимся на этой версии, с позволения Муратова.

Но вот что-то жалобно и мимолетно сдавило мою грудь. Сочувствие что ли…

— Ну так что? Вы не надумали съесть пирожок? — мы спустились к кафедре. В пустом коридоре ещё горел свет, а метель за окном утихла. Муратов зачем-то шёл по пятам.

Хах.

— Спасибо, не стоит. Съешь сам. А я поем дома, — я хмыкнула и собиралась спрятаться за дверьми.

Не хочется признавать и даже думать это слово… Но… Мило.

— А вы что, не пойдёте сегодня на репетицию?

— Я планировала, наконец-то, прислушаться к твоему совету, и посетить само мероприятие. Для галочки, — только наверное уже ради виду. Потому что план-перехват музыкального номера Муратова и Гончаровой с треском провалился. — А Лизе передай, что я не против, чтобы вы выступили.

Ну вот. Поучились, можно и фигнёй пострадать. И всё же. Желчь чуть не скопилась во рту, когда я давала напутствие.

— А кто это? — я переступила через порог кафедры и нащупала выключатель.

Забавно.

— Как кто? Магистрантка, с которой у вас дуэт…

— А-а-а… — Лекса наигранно притворился, что я как-то могла воспрепятствовать его появлению на сцене. Одобряюще опустил уголки губ и закивал. Вот же говнюк… — Спасибо. Но ведь Александр Вадимович ещё в корпусе. Он заглянет на репетицию, а вас не будет. Ему что-то передать?

— М-м…

Передай, что сегодня один студент довёл меня до нервного срыва.

Глава 14 «Только его одного»‎

Мысленно я уже разлагалась… Располагалась на кровати. Утирала рот после жирного вредного ужина. А Муратов опять заладил про декана! То он меня выдворяет с репетиций, то щекочет нервишки визитом руководства, чтобы я… Осталась? А зачем ему это? Точно, адреналиновая зависимость!

Вот, Виолетта Сергеевна. Кичишься авторитетом, самоуважением. Вилка строгая, Вилка… Справедливая. Вообще-то, мне редко случалось менять своё мнение о студентах. Но о декане так вообще… Думаю одно, подразумеваю второе, а сама улыбаюсь и на всё соглашаюсь. Надеюсь подсидеть что ли… Заметно ли это со стороны всяким щенкам? С чего он взял, что меня можно напугать поддатым старикашкой? Вилка сама себе хозяйка! Хочу — и не иду на ваши сатанинские пляски!

— У вас вот тут… Красное, — Лекса указал на уголок своих посмеивающихся губ. — Может, остановимся? Нормально прожуете.

Я нахмурилась, на ходу уничтожая жадными укусами треклятый пирожок. Липкое варенье вытекло в пакет и попало на пальцы.

— Муратов, куда остановимся? Уже полвосьмого!

— Да не переживайте так. Сначала же старые танцы повторяют…

В быстром темпе мы преодолели переход и вышли к актовому залу. За дверью раздавались Иришкины реплики, подзвученные микрофоном. Перед входом Алексей скинул на подоконник сумку, прислонил гитару и отвернулся, чтобы снять куртку. Удачный момент, чтобы облизать сладкие пальцы. Боже, вишня — это какой-то деликатес…

Я избавилась от липкого шуршащего пакетика, не с первого раза отставшего от моих рук, скомкав его и швырнув в урну. Кудрявая Башка обернулся. Мельком осмотрел моё непринужденное, надеюсь, чистое лицо, руки и сдавленно хохотнул.

Чего такое?

— Прошу вас, — подготовившийся к репетиции парень приблизился к двери и приоткрыл её. Его учтивая и даже интимная интонация рассыпалась на сотни потрескивающих искорок в хрипящем голосе. В груди невольно заскреблось. Ох уж эта его способность, дотягиваться до невообразимо низких звуков…

Я чуть не пропустила мимо ушей неожиданно приятную любезность.

Ну конечно, если уделять достаточно времени автоматизации электроэнергетических систем, вести себя хоть немного культурно по отношению ко мне, я не стану трепать нервы. Это же очевидно! Но Лекса, похоже, впечатлился моей "добротой" на досдаче. Интонация у него… Не знаю… Алексей просто такой человек. Манерный, наслаждающийся… Своими природными данными. Пора было уже попривыкнуть.

— Спасибо, — постаралась кинуть я как можно более равнодушно.

Зал кишел танцующими студентиками. Я вошла и задержалась возле порога. При виде мелькающих ярких платьев и распространившихся по лицам, как зараза, масок сделалось как-то неловко. Муратов остановился за моей спиной, осторожно прикрыв дверь.

Почему так много нарядных девушек?