Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 12 из 26



– В общаге покуришь, он у меня знаешь какой чувствительный!

Люся хмыкнула и сунула сигарету обратно в пачку:

– Верка кафе открывает, говорит, Идрисов ей сказал, что Горбачев разрешил кооперативы в общественном питании организовывать, теперь она ищет, кто ей пельмени будет лепить, чтобы в своем буфете работягам продавать – ты же все равно дома сидишь – постряпай!

– Как в своем буфете?! Он же государственный! – возмутилась Антонина, – и что значит постряпай?! Я буду стряпать, а она будет продавать?! Это ж эксплуатация!

Люся пожала плечами:

– Ну как хочешь! Кого-нибудь другого найдет.

Подруги молча выпили по чашке чая. Люся, оттянув рукав, посмотрела на часы и, прошагав указательным и средним пальцами по столу, сказала, что ей пора, потому что в дэка Машиностроителей вот-вот дискотека начнется. Шагнув за порог, Люся тут же закурила, облако сизого дыма мгновенно втянулось в квартиру Антонины. Через несколько секунд захныкал Радик.

Игорь Кириллов строго объявил, что Советский Союз вынужден прекратить свой односторонний мораторий на ядерные испытания, потому что США 3 февраля на полигоне в штате Невада провели подземный ядерный взрыв, а он с декабря 1986 года был уже двадцать пятый! Тогда, как мы, СССР, то есть, не произвели за это время ни одного испытания!

Антонина расстроилась, выключила Игоря Кириллова по телевизору и включила Михаила Сергеевича по радио:

– Как же так, Михсергееич, вы же обещали, что безъядерный мир будет!

Горбачев раздраженно кашлянул:

– Я, Антонина, свои слова держу! Тебе вот квартиру дали? Дали! Соседу твоему Левке Сидорову, как молодому зубному специалисту, дали? Дали! А до 2000-го года еще тринадцать лет, между прочим! Жди, и безъядерный мир тоже обязательно наступит!

– Да! А Верке кто разрешил пельмени в государственном буфете продавать?! – возразила Антонина.

Горбачев крякнул:

– Ну ты не мешай котлеты с пельменями! Кооперацию еще Ленин разрешал! Для того все и делается, чтобы заставить мелкую буржуазию работать! Пусть кормит гегемона!

– Кого?.. – растерялась Антонина.

– Тебя, дурында! Ты ведь у нас пролетариат, хоть и в декрете! – развеселился генсек и переключился на радиопередачу «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады».

5 февраля

Утром к Антонине зашел Идрисов, передал от Верки мясорубку, свинину с говядиной, лук, муку и яйца. Сказал, что теперь в стране пельменей будет полное изобилие, качество этих пельменей по сравнению с магазинными возрастет стократно, а цена упадет до полной доступности всем слоям населения, потому что люди на себя начинают работать, а не на государство! Сказал, но добавил, что народ все же надо постепенно приучать к высококачественным продуктам и вынул из сумки две буханки серого хлеба:

– Вместе с мясом накрутишь! Фарш только вкуснее станет!

За несколько дней до старта заболел бортинженер Александр Серебров. Основной экипаж во главе с командиром Владимиром Титовым заменили на дублирующий. 5 февраля космический корабль Союз ТМ-2 с Юрием Романенко и Александром Лавейкиным стартовал с Байконура.

Весь день, разрываясь между комнатой с капризничающим Радиком и кухней, Антонина крутила фарш и месила тесто. К вечеру, не чувствуя ни ног, ни рук, она вынесла морозиться на балкон две сотни пельменей.

Космический корабль Союз ТМ-2 успешно пристыковался к станции «Мир». Экипаж Романенко и Лавейкина чувствовал себя нормально. Александр Серебров радовался за товарищей по общему делу и, конечно, досадовал на свою болезнь, сорвавшую его полет с Титовым. Ирина Пронина, которую в марте 1983 года за месяц до старта из-за развода с мужем заменили на Сереброва, тоже радовалась за товарищей по общему делу и даже посвятила им стихотворение, написав в правом верхнем углу: «Сереброву».

– Ты что так мало налепила?! – возмутился Идрисов, – ты давай, шевелись, не на троллейбусе своем по проспекту Октября ползешь! Деньги вразвалочку не зарабатываются! Крути педали Загубина, шевели булками! А то мы с Веркой мигом кого пошустрее найдем!

19 февраля

– Оно же с душком! – Антонина чутким носом молодой мамаши почувствовала неладное и сунула голову в пакет с мясом.



– Ничего, ничего! – успокоил Идрисов, – подержишь свинину в воде с уксусом, положишь в фарш побольше лука, перца – он дешевый – никто и не заметит!

Но 19 февраля после двухчасовой дискуссии, начатой переехавшим из Свердловска в Уфу на временное место жительство водителем и поэтом Выдовым, о праве секретариата Союза писателей СССР отменять решение об исключении Бориса Пастернака из членов Союза писателей отравилась вся двести четырнадцатая комната.

– Закон обратной силы не имеет! – кричал, склонившись над унитазом, Выдов, – раз выгнали, то пусть назад по всем правилам вступает, тут в писатели вон какая очередь!

– Ты у кого бормотуху брал? – кричал в другой унитаз в соседней кабинке Загогуйла.

– Вы же вместе у тавтимановской тети Шуры брали, – авторитетно вмешивался в разговор из другой кабинки Ричард Ишбулдыевич, – тут дело, думаю, в другом!

– Точно! – соглашался мыливший над раковиной руки вместе с рукавами рубашки Серега Шептунов, – мы чем закусывали?

Чем закусывали не помнил никто, но все вспомнили, что в обед в буфете у Верки съели по двойной порции пельменей с домашней хреновиной Антонины.

– А я две с половиной порции взял! – опять побледнел Выдов.

– Курва! Отравила за наши собственные деньги! – взревела двести четырнадцатая комната и ринулась топтать кирзовыми пролетарскими сапогами первые нежные ростки капитализма.

Идрисов быстро сказал, что он ни при делах и нырнул в подсобку. Верка сначала осклабилась и презрительно послала всех разом, пригрозив пролетариату только что у нее бесплатно отобедавшим участковым Лампасовым, но, когда Загогуйла перевернул шаткий столик, рассыпав соль из солонки по всему полу, а Выдов продекламировал: «Сама свои пельмени жуй, день твой последний приходит, буржуй!» – сильно трухнула. Трухнула и заверещала:

– Это не я! Это декретница Тонька Загубина тухлых пельменей налепила! Наше хорошее мясо своему толстомордышу отложила, а для вас, работяг, из Иглино некондицию привезла! Зря что ли ее мамаша трехлитровую банку хреновины от чистого сердца подарила?!

Двести четырнадцатая комната матюкнулась, но идти бить одиночку с грудным ребенком не пожелала – и пыл угас, и Загогуйла сказал, что сам разберется, да и Цыганские дворы хоть недалеко были, но по февральскому морозцу – в лом.

– В лом! – так и сказал Ричард Ишбулдыевич.

Глава четвертая

Красные дни календаря

23 февраля

Едва Антонина успела покормить ребенка, как пришла Люся. Люся пришла не одна – вместе с Лесопосадкиной. «Чего-нибудь просить будут» – догадалась Антонина. Так и вышло. Посюсюкав над спящим Радиком, выпив по две кружки чая, съев вазочку варенья и пачку печенья, подруги выложили:

– Мы тут вот, что решили: надо мужикам вечеринку устроить! Главное, чтобы они ее запомнили, как шикарную, тогда на восьмое марта им неудобно будет дарить нам мимозы и тут же напиваться, а придется сложиться на приличные подарки. Кумекаешь?

– Нет, – честно ответила Антонина.

– Мы им намекнем, что лучший подарок женщине на восьмое марта – это гэдээровский сервиз! В профкоме, как раз, остался один нераспределенный комплект и Ольга Львовна готова его придержать для нас!

Антонина опять ничего не поняла, но резонно заметила:

– Я не смогу на вечеринку…

– Это необязательно, сейчас главное сброситься, чтобы мужикам все устроить!

– У меня сейчас нет, вы у Верки возьмите в счет моей зарплаты, – предложила Антонина.