Страница 136 из 846
Редко, каюсь, улыбался — разгрызая сочный жир.
Мне-то что? Я — писарь статный, для зазнаек и придир.
Им со мною уживаться тяжелей бездонных гирь…
В каждом деле, в мир упёртом, будет разрушенья штырь.
Он разрушит всё… В том деле мне не нужен поводырь.
Чтобы Правда воссияла, лишь она мне в деле сир.
Чтоб воздействовать иначе. Я не Дарий и не Кир.
Значит, в этом вся разгадка, что не знал Мункáр-Накúр*.
Что ж, тем лучше — открестился шоколадом, где зефир.
Значит, рифмою простою жил без смысла твой пунктир.
Лишь она всё понимает и закроет мира тир…
Был жесток я выше меры и приличия забыл?..
34 544. Был жесток я выше меры и приличия забыл?..
34 545. Что — Познал. Ему виднее, там я голову склоню.
34 546. И других такая участь поджидает, не робей,
34 547. Бог вершил Свои веленья и ошибки в том не знал.
34 548. Что мне с Мэгги, мудрой-яркой, предстоит век коротать
34 549. Слава Богу… Боже правый, что лишь Длань Его всегда
34 550. Нет другого утешенья, для лишённого в миру,
34 551. Так, река, всё извиваясь, тем теченьем знает ход,
34 552. Будь в смирении упорен, целью в мире не ветшай,
34 553. Просто всё. А на поверку — проще будет во сто крат,
34 554. Мэгги в сторону уводит, чтоб Сахъуá не забывал –
Разом в мире все открылись, расцвела душа моя?..
Пусть, и раз не посетивший те Восточные Края…
В мыслях не уподобляться — вот такая там стезя.
«Книгу ту, лужайку сада с тишиною» выбрал я…
Был для них я сверхудачен в качестве поводыря…
Мне себе представить трудно, тем сойду за дикаря.
Чтобы летние морозы в середине января
Ведь в апреле цвёл подснежник, позабыв про снегиря…
Я про стиль свой только слышал, критику благодаря.
Я не ведал — как и ране, в красный цвет календаря.
У меня был свой начальник, что не скажет так, зазря.
Потому такой удачный Станов строй потихаря…
Что ж, приятные мгновенья для слепого глухаря.
Что здесь стало в край угольный, чтобы обрести себя?..
Кто, скажи, тебя узнает, кто признает там тебя?
Что-то в деле нестыковка, проще если говоря.
Я на Мэгги был запавший, чтоб все знали пахаря…
Соль земли, как могут думать в Поднебесной лекаря.
Чтобы «сильным не претила даже просьба муравья» …
И «блистать они не смогут и песчинкою горя».
Светлячки их обсмеяли, никого тем не коря.
А другого в мире — нету, знай, подлунная земля.
Это точно я проверил, отрубив все якоря.
В этом мире чертыхаться, вслед — прощение моля…
Вся Сицилия страшилась — да на Небе, знать, своя…
Чтобы выбраться до Света, в Поднебесие летя…
Чтобы новым испытаньем испытать. Его пройдя,
Не надейся — повышенье снова ждёт, тебя крутя.
Никого туда не звали и кому не попадя
И с дороги той заветной даже в мыслях не сойдя…
Что с Великим там бывает — Бог лишь знает, нам Судья.
Что же делать, как пробиться — не монеткою звеня?
Выгодой не побираться, мусором мундир ценя.
Много звёзд там на погонах. Не завистников кляня.
Мне-то что? Наотцветали сакуры, весной маня…
Зверя тем не остудила, Кельвином под ноль гоня…
Много тайн там пропустили, над могилой простыня.
Мне желанья — запретили. Жёлтым тмином имбиря
Бухаринскою приправой разогнал во мрак коня,
Чтобы этим ввек достойным стать Имама Шамиля…
Разрешил коли Хозяин: рви, мечи, копьё вонзя.
Что ж, удачен был нам Хéйбар — чтоб Али узнал меня?
Иль — чего не понимаю, где IQ для сентября?
Потому удачей пышешь, в ночь последнюю цветя.
Краем поля лишь прошёлся, всё намёками шутя: