Страница 44 из 77
— Слева заходи! — со знанием дела крикнула она. — Не видишь, что ли, он левый бок открывает?
Взмыленный арифед, бросивший на неё затравленный взгляд, действительно решил зайти слева. Но то ли Ирраш был не в курсе, что левая сторона у него является наиболее уязвимым местом. То ли сержант зашёл как-то не так. Но несчастный арифед тут же улёгся носом во взрытый песок, и вставать нужным не посчитал.
Второй тут же огреб деревяшкой по странному, похожему на шапку, шлему. И присел, видимо, поразмыслить о жизни. Третий из оставшихся просто шагнул назад, поднимая руки, соглашаясь с тем, что в одиночку выстоять против шавера у него и шанса нет.
Ушастый, вполне дружески, кивнул своим противникам. А сдавшемуся даже руку пожал, сказав что-то негромко. Все четверо заржали — даже тот, кто отдохнуть прилёг. Ирраш, закинув деревянный меч на шею и положив на него руки, уподобившись крестьянке с коромыслом, пошагал к Архе. И вид при этом у него был не только раздраженный, но и крайне недовольный. Впрочем, ничего другого от него ведунья и не ожидала.
Лекарка уже хотела было съязвить по этому поводу, но упустила подходящий момент, против воли засмотревшись на полуголого демона. А посмотреть было на что. Все-таки, из всей Великолепной Пятерки больше всего Тьма уделила внимания телу шавера. Ушастый был мускулистым настолько, что его хоть иллюстрацией в анатомический атлас вставляй. Но при этом мышцы у желтоглазого казались сухими, как верёвки. Никакого самолюбования атлета, отличающего, например, Адина. Тело шавера больше напоминало натренированный, умный, очень на многое способный инструмент, которым Ирраш великолепно умел пользоваться.
Арха поймала себя на мысли, что все демоны, в той или иной степени, но напоминали ей больших кошек. Дан был похож на вальяжного, но несколько тяжеловатого тигра. Тхия походил на притаившуюся, готовую в один прыжок разделаться с врагом, пуму. А вот шавер больше всего напоминал вечно напряженную, припавшую на пружинящие лапы, пантеру. И чёрная, масляно поблёскивающая от пота кожа, только усиливала эту похожесть. Пожалуй, желтые глаза тоже.
— Я всегда знал, что ты полная и окончательная кретинка, — оповестил ведунью Ирраш, пока она любовалась его статями. — Не предполагал только — насколько.
— И что я опять не так сделала? — протянула Арха, невольно поджимая уши.
Действительно, ей было обидно и даже очень. Лекарка тут демоном, исключительно с точки зрения эстетических чувств, естественно, любовалась. А он опять её обвиняет невесть в чем. Где справедливость?
— Тебе начать с того, что не одна приличная баба на задний двор казармы никогда не сунется? — неожиданно любезным тоном осведомился ушастый и продолжил, переходя на свой привычный, рычащий. — Или закончить тем, что здесь полно арифедов?
— И при чем тут обилие арифедов? — не поняла ведунья.
— Наверное, при том, что они шаверов ненавидят, идиотка! — едва не плюясь, оповестил ее ушастый.
— Я человек…
— Вот если ты им сможешь объяснить это, пока они тебе шею сворачивают и подол задирают, то можешь считать, что ты молодец! Причем я не уверен, в какой последовательности они с тобой это проделают!
— Но ты же тоже шавер… — пролепетала лекарка, испытывая горячее желание спрятаться за оградку, на которой она совсем недавно так шикарно сидела, а теперь съежилась, мечтая очутиться как можно дальше отсюда.
Но уже в следующий момент природная ее робость куда-то испарилась. Потому что ушастый ответил ведунье такой неподражаемо самодовольной улыбкой, что Арха уже мечтала только об одном — выдернуть все клыки желтоглазого и собрать из них ожерелье. Может быть, это в дальнейшем бы спасло ее от выражения: «Сравнила меня с собой! Кто я и кто ты?!».
— Я, вообще, гостья Тхия! — выпалила она, насупившись. — И его собственность!
— Что, конечно, помешает продемонстрировать тебе глубину местных фьордов, высоту стен и мягкость земли, — оскалился ушастый. — Вбей раз и на всегда в свою пустую башку. Арифеды шаверов ненавидят! Это в крови, в подкорке.
— Боюсь даже спросить, с чем связана такая горячая любовь. Наверняка, незаслуженно…
— Вполне заслуженно! Если бы не мы, то резни арифедов и не было. Только шаверы могли отследить кровососа, спрятавшегося и…
— К-хм! — Арха кашлянула так выразительно, что у нее самой уши заломило и в горле запершило.
Ирраш, выпрямившись и перестав изображать собой взбесившуюся кобру, оглянулся. И поймал на себе как минимум пятнадцать взглядов, обещающих ушастому «глубоких местных фьордов, высоких стен и мягкой земли». А бесы, ещё совсем недавно присутствующие на тренировочной площадке, вообще предпочли исчезнуть. Немногочисленные же грахи отошли в сторону, явно в предвкушении незабываемого зрелища.
Арха решила к ним присоединиться. Но ее ждало жестокое разочарование. Ирраш просто развернулся к зрителям и поинтересовался таким спокойным тоном, что у ведуньи все волоски на теле разом встали дыбом:
— Вопросы?
Как не странно, вопросов ни у кого не оказалось. И что было по-настоящему удивительным, шавер поклонился. Впрочем, не снимая рук с деревянного клинка, лежащего у него на шее.
— Я прошу прощения. Не стоило мне задевать память, которая одинаково неприятна всем здесь присутствующим. Но женщина… Она способна вывести из себя даже самых уравновешенных из нас.
Не сказать, что площадку потряс громовой хохот. Но все присутствующее, не скрываясь, посмеивались. Причём, веселила их Арха. А Ирраш, которого они только что в клочки были готовы порвать, явно вызывал сочувствие. Справедливость опять куда-то исчезла, стыдясь собственного неадекватного отношения к мужчинам.
— Помоги мне умыться! — скомандовал шавер, раздражённо зашвыривая свой деревянный меч в чахлые кустики, росшие за оградкой.
Кустики вздохнули и смирились с неизбежным.
Со всей доступной ей мстительностью, Арха окатила Ирраша из бадьи. Но не получила ничего даже близкого к желаемому эффекту. Не смотря на то, что на поверхности воды льдинки плавали, шавер только довольно крякнул, отбрасывая за спину тяжелые, намокшие волосы.
— Еще? — мстительно поинтересовалась ведунья.
К её великому разочарованию, демон только согласно кивнул в ответ. И снова охнул от удовольствия, ладонью стряхивая с лица прозрачные капли и яростно растираясь полотенцем, угодливо поднесенным юным бесом.
— Мазохист, — разочарованно констатировала Арха, аккуратно ставя бадью на бордюр выложенного гладкими булыжниками колодца.
Лекарка зябко закуталась в собственный меховой плащ и недовольно покосилась на ухмылку шавера, которая явно относилась к разряду «чтобы вы понимали!».
— Ну, спрашивай. Чего ты от меня там хотела? — ушастый присел на край колодца, тщательно вытирая куском льняной ткани ладони.
— С чего ты взял, что я от тебя вообще что-то хотела? — независимо поинтересовалась ведунья, передернув плечами.
Идея обратиться за помощью к ушастому, ей самой начала казаться бредовой.
— А ты только в двух случаях становишься такой наглой, — сообщил желтоглазый, швыряя полотенце в услужливого беса. — Либо когда лечишь кого-нибудь. Либо когда тебе что-то действительно нужно. Как правило, это «что-то», — он изобразил пальцами кавычки, — напрямую тебя не касается. Собственные интересы ты предпочитаешь отстаивать наедине с Даном. В смысле, лично у него клянчишь то, что тебе понадобилось.
— Ну, знаешь!..
Ведунья аж задохнулась от такой несправедливости. Первым ее желанием было развернуться и уйти. Но перед глазами, немым укором совести, которая, в отличие от демонов, у лекарки имелась, встал потерянный взгляд Ю. Совет был жизненно необходим. И советчиков выбирать не приходилось.
Шавер поставил ногу на колодезный бордюр и, сложив руки на задранном колене, чуть прищурившись, наблюдал за ней. Когда Арха нахмурившись, прикусила губу, он удовлетворенно кивнул собственным мыслям.
— В твоем распоряжении две минуты. Или ты излагаешь свою просьбу, или катишься во Тьму, — вежливо оповестил шавер о существующем лимите.