Сказания Заморавии

Если бы не сон.

– Этот кошмар, – тихо произнёс я, – из моего прошлого. Но в этот раз сон повернул ход своего течения.

Кэрин смотрела на меня, а я всё продолжал говорить.

– Во сне я вижу страшную сцену былого. Отец убивает мою маму и младшего брата, Трибаса. Он вонзает кинжал в брата, а я смотрю на это, не в силах пошевелиться. Отец смотрит на меня дикими глазами и говорит, что со мной он разберётся позже, после того, как убьёт мать.

Я сжал кулаки.

– Не надо, Радагас, не вспоминай это и не говори…

– Нет, Кэрин, я должен.

И я продолжаю.

– Отец уходит в родительскую спальню. А я всё стою и смотрю, как умирает Трибас. Он тянет ко мне свои окровавленные ручонки. Его ладошки совсем маленькие, а пятна крови большие и тёмные, потому что кругом темно! Лишь блестит лезвие в животе дитя.

Трибас умирает. А я иду в спальню, услышав мамин крик.

Я как кукла-марионетка вхожу в спальню на не сгибающихся ногах. И вижу: отец стоит, тяжело дыша, над мёртвой матерью. Свет факела косо падает на предметы, освещая эту пугающую сцену. А тени предметов ползут куда-то вверх, к потолку, пытаясь вырваться наружу. А потом!.. Отец наступает на меня, его руки тянутся к моей шее. Но я кусаю руку, сильно кусаю, до крови. Отец в бешенстве кричит, что убьёт меня, а я убегаю вон.

Я замолчал, а Кэрин всё ещё смотрела в мои глаза. Я чувствовал её понимающий взгляд.

– Это горько, – сказала она, – Поэтому Танкрас должен умереть. Страшно и жестоко умереть!

– Да. Но…

– Что, любимый?

– Меня удивило, что сон сегодня изменился. Сегодня, сейчас! Краски поменялись местами, предметы исказились, всё изменило свою сущность! Будто два живописца договорились обменяться своей работой. Даже мы с отцом, Танкрасом, поменялись местами! Он лежал в страхе перед смертью, а я глыбой навис над ним…

– Не пугайся, Радагас, мой милый Радагас! – Кэрин обняла меня, дав ощутить тепло её тела.

– Нет, любовь моя, я не боюсь. Больше не боюсь!

Я взглянул в её карие блестевшие глаза.

– Раньше боялся. Отца, прошлого, боли, что терзала меня. Теперь не боюсь. Боль ушла, страха нет! Теперь я знаю, что там во сне я должен был сделать. Теперь я сделаю это.

– Убьёшь Танкраса?

– Нет! – задумчиво сказал я, – Спасу его! Я ясно понял, что отец заслуживает исправления. Все его дела будут прощены.

– Радагас! – вскричала Кэрин, – Мы должны убить тирана!

– Смерть – это дар! Танкрас не заслуживает его. Но заслуживает исповеди!

– Что с тобой? Какие демоны обуяли твой разум? – возразила она, – Ты действительно думаешь, что твой отец, тиран и садист, захочет перед тобой произнести слова скорби и раскаяния?!

– Да! – я улыбнулся.

– А ты не думал, Радагас, что Танкрас, наоборот, заслуживает только смерти, а не искупления?

– Возможно и так, милая Кэрин. Никогда нельзя знать наверняка. Не нам дано было судить, кому жить, а кому отправляться на тот свет. Но всё же именно мы и предопределяем судьбы. Не боги, и, может, даже не Вечный Арз, а мы, низшие создания Его. Заслужили ли мы такую участь или сами так решили? Никто не скажет. Но я хочу, чтобы Танкрас сам выбрал свою судьбу.

– Он уже сделал этот выбор, много лет назад, когда убил твоих родных, когда начал убивать свой же народ, когда… – Кэрин замолчала и просто опустилась на кровать подле меня.

– Этот выбор я ему прощаю, – еле слышно произнёс я. И хотя голоса своего я не узнал – он казался старческим – всё же я знал, что слова принадлежали мне.

– Простят ли его другие. Простит ли его народ королевства. Простим ли мы его…

– Знаешь, он и советник Урмак воспитывали меня, когда я снова вернулся в замок. Куда мне было идти… И теперь я благодарен им хотя бы за это.

Кэрин ничего не ответила, а лишь печально взглянула мне в глаза, в самую глубь моей души. И я чувствовал её понимание.

Мы молча собирались. Вышли в коридор. Там мы столкнулись с нашими спутниками. И отправились галереями и лабиринтами в обитель Лорда Инароса.

XXII

– Инаросу не помешает прислуга здесь! – Олоф был весел, – А то тут пыли много! Вон светильники бы зажечь, а то всё в зелёном свете. Уже глаз болит от зелёного.

– Да! И стражу надо хорошую, надёжную, а то дракона мы-то убили! – рассмеялся Ирфин.

Мы шли тем же путём, что и вчера. И снова проходили через зал с колоннами. Зал был светел. Свет исходил ото всюду: от стен, пола, казалось, что и воздух испускал частицы света. Было так ярко, что даже можно было разглядеть потолок!

Проходя через зал, я заметил, что армии Инароса нет. Колоны одиноко высились, поддерживая своды Замка. Но воинов сумерек не было.

Лорд ждал нас. Его тело совершенно не изменило позы. Но что творилось в голове Лорда, никто и предположить не мог.

В светлой комнате ровным счётом ничего не изменилось. Лишь теней, забравшихся в самые закутки комнаты, прибавилось.

Лицо Лорда осталось таким же безмятежным. Оно показалось мне маской, безжизненной маской. Глаза были так же поддёрнуты белой дымкой. Но тут Лорд посмотрел на нас и улыбнулся.

– Бесстрашные воины! – иллюзия маски рассыпалась. Обезоруживающая улыбка Лорда сняла неловкость.

– Приветствуем тебя, Великий Лорд Инарос, этим утром! – мы поклонились.

Инарос резко рассмеялся, махая руками. Но мы уже привыкли к всплеску его эмоций и резкой смене ролей.

– Вы уверены, что сейчас утро?

– Великий Лорд, мы знаем это так же хорошо, как хорошо видим вас сейчас, ибо мы проспали много часов! – сказал Ирфин, – А после ночи, ночного мрака, наступает утренний рассвет!

– Ты умён, юноша, но не усидчив и не внимателен! Взгляни наверх, обрати свой взор к небу!

Мы подняли головы.

Через отверстие в потолке на нас смотрела луна. Выли волки и пели цикады. Стояла ночь.

– Но как может быть такое? – тихо спросил Ладрас, – Мы проспали весь день?

– Нет! – резко сказал Лорд, – Время здесь течёт по-иному, нежели во всём мире. Вы спали столько, сколько нужно было, чтобы залечить ваши раны и излечить ваши души. Дни… а может месяцы! А в остальном мире прошли лишь сотни мгновений, Имр постарел лишь на один час. Время идёт, оно одно для всех. Просто существа, живущие на земле, используют его по-разному. Но время жизни скоротечно, оно заканчивается. Всё ему подвластно на поверхности Имра и в его глубинах. Я сам понял это, испытав, что такое старость.

Всего пятьдесят лет назад я был молод. Вернее сказать, моё тело было юным, как тела всех раньше живущих альдов. Тело мое старело, и тогда я созвал к себе совет вождей вардоков, ибо не мог понять, что со мной происходит. Ведь со стороны всегда лучше созерцать явления. Я раскрыл им тайну Хефа, дав заклинание. Я старел с каждой минутой, а вожди только сказали, что неизбежность всегда приходит, ибо потому такой является.

Злорадствуя, уходили они. Но у порога Замка я наказал им сидеть пятьдесят лет в своём гнилом Шатре, пригрозив им расплатой. И так и сидят вожди там, страшась моего гнева. И только в конце этого летнего сезона смогут выйти они и ощутить дуновение ветра, услышать смех ребятни, но уже никогда не увидят они дневного света и даже истинного мрака ночи, ибо пока сидели они в Шатре, их глаза отвыкли от света и просто закрылись навсегда.

– Истину говоришь ты, Лорд! – сказал я, – Видели мы вождей вардоков, держали с ними разговор и просили помощи!

– И что же сказали эти дерзкие и злорадные создания? – с любопытством спросил Инарос.

– Сказали они, что выделят нам отряд могучих воинов. Но самое лучше, что они смогли сделать, они сделали. Они отправили нас к тебе, зная, наверняка, что ты не откажешь нам.

– Иногда и из головы осла вылезет умная мысль! – рассмеялся Лорд.

– Лорд Инарос, если вы звали к себе вождей вардоков, то почему же сами не появлялись в мире, не выходили на свет солнечный? Почему до сих пор сидите в Замке, не покидая его? – спросила Айлин, – Ведь вы не боитесь ничего! Почему же…