Инспектор и «Соловей»

— Ты чего смеешься? Смотри, таким сделаю — ни одна больница не отремонтирует. Бью только два раза: один по голове, второй — по крышке гроба. Понял, гаденыш?

Калугин еще ни разу не разговаривал с ним гак грубо. Видимо, дал понять: есть еще силенки, чтобы в случае чего рассчитаться за строптивость. Парень быстро ретировался.

В день выписки из колонии старик проводил «Соловья» до проходной.

— Не обижайся за прежнее, — говорил он. — Должен понимать — тебе первому открыл тайну. Это нелегко.

— Все будет хорошо, старик.

— Коль понадобится крыша в Кишиневе — пойдешь к врачу больницы.

Он назвал фамилию, написал на клочке бумаги домашний адрес и добавил:

— Отбывал он срок здесь. Лекарство какому-то дураку прописал, а тот сразу выпил и окочурился. Доктора и закрыли. Я этого хлюпика два раза из-под падающей сосны выдергивал. От верной смерти уберег. Не догляди я за ним — здесь и остался бы на веки веков. А так он под амнистию попал. Надеюсь, помнит он мое добро. И еще раз прошу — побереги Ольгу.

— За мной — как за каменной стеной.

На том и расстались «медвежатник» Калугин и Василий Соловьев, по кличке «Соловей».

Покинул колонию Василий Соловьев с твердым намерением сразу выполнить просьбу Калугина. А после заняться изготовлением заветной отмычки.

Дорога из Сибири длится не один день. Верхняя полка вагона — отличное место для размышлений. Несколько раз менял он свои планы. Все чаще думал: «Старик неизвестно когда выйдет на волю, а я должен нечестно добытые деньги передавать дочке, которая и пальцем не пошевелила, чтобы их заработать. И могу сказать, что не нашел ни денег, ни дочки. И делу конец». Но, вспоминая угрозы старика, возвращался к реальности. Уже подъезжая к Прибалтике, твердо решил не рисковать.

Без особых хлопот он пробрался на хутор, нашел в полуразрушенном лесном бункере закопанную кастрюлю. Достал пачки красненьких червонцев и рядом с ними завернутый в промасленную тряпку пистолет. Он понял — дело нешуточное. И еще раз решил выполнить обещание, данное Калугину. Но где-то в глубине души теплилась надежда — вдруг дочь Калугина не отыщется. Тогда у него будет полное право стать владельцем всей суммы и расходовать ее по своему усмотрению.

Едва забрезжил рассвет, Василий выбрался из бункера. Он снова посчитал деньги, уложил их в чемоданчик. Осмотрел пистолет. Мелькнула мысль: «А к чему он мне?» Но оставить его в лесу у него просто не хватало сил. Вдруг понадобится.

В тот же день в большом городе он обновил свой гардероб. Отправился на вокзал. Со стороны можно было подумать, что парень получил отпуск и едет на отдых.

Снова путь-дорога. И снова стучит на стыках пассажирский поезд. Он везет «Соловья» на юг. На этот раз Василий позволил себе небольшую роскошь: купил билет в купейный вагон. Попутчики попались неразговорчивые, и он мог вдоволь помечтать: «Старик явно примитивен. Чего ему хотелось? Собрать побольше купюр и вместо былых походов в рестораны купить под конец жизни домик у моря, огородничать, ловить рыбку. Ерунда. Это не для моего возраста. Я еще хочу с шиком пожить. Нужно быстрее отдать калугинской дочке ее долю и приняться за изготовление золотого ключика»…

В Кишиневе Василий без особых трудов нашел Ольгу Калугину. Он пришел в детский дом, где воспитывалась девушка, и попросил директора рассказать о судьбе Ольги.

— Вы кем ей приходитесь? Уж не родственник ли?

— Не родственник, но и не чужой, — ответил уклончиво Василий.

— Где же вы раньше были? Оленька прожила у нас долго, — рассказывала немолодая женщина. — Стала для нас родной. Сейчас я вам альбом покажу. Вот она рядом с воспитательницей сидит. Это на выпускном вечере.

Василий присмотрелся к фотоснимку. Палец директора остановился на девушке с аккуратными белыми косичками.

— Где же она теперь? — нетерпеливо спросил гость.

— Не волнуйтесь. Здесь в городе. После детдома она поступила в профтехучилище. Очень хорошо училась. Недавно ее направили на трикотажную фабрику. Живет в общежитии. Очень скромная и хорошая девочка. Мы ею гордимся. А все же почему вы ею раньше не поинтересовались?

У Василия был готовый ответ:

— Наши родители прежде дружили, а потом потеряли из виду друг друга.

— Вы знали их?

— Смутно помню.

— Будет лучше, если вы не будете говорить с Ольгой подробно о ее родителях. Она считает их совсем другими людьми.

— У меня нет оснований разубеждать ее, — ответил Василий.

Он получил адрес Ольги и очень любезно распрощался с добродушной женщиной.

Суровая по виду вахтерша сидела на крыльце общежития, куда пришел Василий, и быстро вязала. Казалось, что, кроме мотка шерсти, она ничего не видит. Но стоило незнакомцу появиться на пороге, как его сразу остановили.

— Вы к кому?

— Ольгу Калугину надо повидать.

— Посторонним запрещается.

— Ишь, как строго. Раньше даже в женский монастырь пускали.

— А к нам каждому встречному нельзя. Мы ее сюда позовем.

Строгая вахтерша велела проходившей мимо девушке вызвать Ольгу из 505 комнаты. И снова начала перебирать блестящие спицы. Попутно производила кое-какую разведку: выспрашивала, кем гость приходится Ольге, почему раньше не появлялся.

Василий увидел спускающуюся по широкой лестнице девушку. Сразу бросилось в глаза: одета со вкусом. Ладно скроенное платье подчеркивало стройную фигуру, удивительно синели глаза, по плечам рассыпались белокурые волосы. «Хороша», — подумал он. Девушка оглядела вестибюль и подошла к Василию.

— Вы ищете Калугину? Это я.

— Вот не думал, не гадал, что встречу здесь такую красивую девушку, — проговорил он, не сводя глаз с Ольги. — Мне нужно поговорить с вами по очень важному вопросу.

— Я слушаю.

— Разговор важный и не на пять минут. Может, пойдем посидим где-нибудь? Я привез вам привет от вашего отца.

Ольга сразу побледнела. В глазах ее мелькнула тревога и радость.

— Куда же нам пойти? — растерянно спросила она.

— Например, в какой-нибудь ресторан. Поужинаем и я вам расскажу обо всем, — предложил гость.

— Я ни разу не была в ресторане. Это не в моих правилах.

— Ради такого случая можно нарушить правила.

— Ладно, — согласилась Ольга. — Сбегаю скажу подругам, чтоб не ждали меня на репетиции. Давайте отнесу ваш чемоданчик в камеру хранения.

Старая вахтерша крикнула им вслед:

— Ольга, поздно не возвращайся. Дверь не открою.

Как только они устроились за столиком, Ольга спросила:

— Откуда вы приехали?

— Два года был отключен от всех этих благ, — сказал Василий, обводя взглядом зал ресторана. — А теперь снова начинаю вести нормальный образ жизни.

— Где вы встречались с моим отцом? — нетерпеливо спросила Ольга.

Василий отпил глоток вина, а затем сказал:

— Разве это имеет значение! Он жив, здоров. Просил меня выполнить его поручение. Теперь я считаю его приятным. Я должен вручить вам три тысячи рублей.

— Я не нуждаюсь в деньгах. Мне отец нужен.

— Напрасно отказываетесь. Он их заработал с большим риском. Судьба матери вам известна? Отец только чудом остался жив.

— О маме мне говорили в общих чертах. Я догадывалась, что мои родители на какой-то опасной работе. Скоро я смогу увидеть отца?

— Все зависит от обстоятельств. Но полагаю — не скоро.

— Понимаю. Я так истосковалась по родному человеку. Как он выглядит?

— Держится старик и других держит в руках.

Василий задумался. Выпил вина и сказал:

— Хороший человек ваш отец. Мечтает поселиться на морском берегу и развести огород.

— А вы сюда надолго? Можно, я буду с вами встречаться, расскажете мне все, что знаете о маме, об отце. Я так смутно помню родителей, что иногда мне кажется, что их вообще не было.

— Буду рад видеть вас. Не знаю, сколько здесь пробуду. Надо подлечиться и выполнить одно дело. Надеюсь, вы мне поможете? Нужна комната.

Ольга сразу ответила:

— Рядом с больницей живут мои знакомые. Они уезжают работать на Сахалин и сдают квартиру. Пойдемте к ним.