Лесная свадьба

Когда зачитывали эти пункты постановления, иные звери сидели, понурив морды, а другие, наоборот, скакали от радости. Звери попросили меня написать о собрании, и я исполнил их просьбу.

А чудное же было собрание!

ДРУЖОК

Перевод М. Мухачева

Не на шутку я подружился с Михаилом Сидорови-чем и ничуть не сожалею, что мой сосед свел нас; теперь каждый выходной мы пропадаем с ним в лесу.

В один из таких походов мы облюбовали для ночлега укромный уголок на берегу реки Малый Кундыш. Развели костер, общипали рябчика и прилегли у огня в ожидании ужина. Хотя мы изрядно устали, но мой друг на этот раз почему-то оказался особенно словоохотливым. От него я услышал любопытную историю.

— Ты ведь тоже бывал в Шуйском лесу, — начал не спеша Михаил Сидорович. — По дороге к нему, если помнишь, у самой опушки есть деревушка Энгеръял. В ней жил Чуваш Метрий, с ним я дружил несколько лет. Совсем молодым он вошел в дом девушки-марийки. Потом и его стали считать марийцем. Только имя Чуваш Метрий так и осталось за ним.

Перед началом охотничьего сезона он ежегодно приглашал меня к себе. А последний год письмо от него я не получил и поехал к нему по старой памяти. До Энгеръяла добрался к обеду.

Раньше, бывало, навстречу выбегала его собака Дружок и радостно прыгала вокруг меня. Теперь же я вошел в тихий двор, где лишь ветер кружил свежие стружки. У крыльца сидела и кормила кур хлебными крошками жена Метрия — тетка Матра. Она даже не заметила моего появления. По ее внешнему виду я сразу понял, что случилось какое-то несчастье. За год лицо Матры совсем постарело, а волосы, выбившиеся из-под пестрого шерстяного платка, были похожи на осенний иней.

— Добрый день, тетушка Матра! — поздоровался я. Она повернула голову и влажными глазами рассеянно посмотрела в мою сторону, казалось, не сразу признала меня.

— Здравствуй, здравствуй!.. A-а, это вы, Михаил Сидорович?

— Я, тетушка. Вот опять к вам пожаловал.

— Так оно, так. Нужно приезжать… Э, да что это я? Заходите в избу, — стряхнув оставшиеся в подоле крошки курам, она медленно поднялась. Куда девалась ее прежняя легкость, ведь ей всего шестой десяток пошел?

В избе она не сдержалась и всхлипнула. На душе у меня стало совсем нехорошо. Да и обстановка в комнате тоже изменилась. Раньше в углу висели ружье, брезентовая куртка и брюки хозяина. Теперь их на этом месте не было. Я понял, что нет больше моего доброго друга. А спросить о нем тетку Матру не решался, ждал, когда сама все расскажет, но она суетилась у печки.

Матра собрала обед, и мы сели за стол. Только теперь я осторожно спросил ее:

— Давно?

— Сегодня уже две недели… Спасибо соседям, помогли собрать в последний путь, — она вздохнула, вытерла слезы.

Мы долго сидели молча. Я поинтересовался:

— А что же я Дружка не вижу? Отдали кому?

— Нет, — ответила хозяйка. — Как похоронили Метри, в тот же день пропал Дружок, исчез куда-то. Хоть бы он-то остался со мной, и то было бы полегче, — пожаловалась старуха.

Предо мною, как живой, предстал дядя Метрий со своей собакой. Я хорошо знал их взаимную дружбу. Во время охоты Метрий всегда делил пополам с Дружком провизию и питье.

Как-то я спросил хозяина:

— Где вы достали такую умную собаку?

И Метрий рассказал:

— Однажды, года полтора назад, весенним утром я проснулся и услышал: во дворе кто-то пищал, как новорожденный ребенок. Что, думаю, такое? Не выдержал, встал с постели. Накинул на плечи шубу и вышел. Смотрю, на снегу возле дома барахтается что-то темное. Оказывается, в дыру ворот, через которую выбегали на улицу куры, кто-то подбросил щенка. Наверно, этот человек знал, что леснику нужна собака.

Взял я щенка за пазуху, занес в избу. Он весь дрожал. Я напоил его молоком через соску, успокоил, а потом засунул в рукав старой шубы. Так он у меня и прижился. А когда вырос, стал брать его на охоту. Он никогда не подводил меня.

Дядя Метрий рассказывал, как он встретился однажды с медведем и растерялся. Впопыхах пальнул в него простой дробью, ранил. Разъяренный зверь бросился на лесника. К счастью, на выстрел успел примчаться Дружок, вцепился в медведя сзади. Пока они возились, лесник успел перезарядить ружье пулей и свалить зверя. Но медведь сильно поранил Дружка. Хозяин принес его домой и выхаживал целый месяц.

На охоте Дружок был незаменим. Особенно хорошо ходил за зайцем. Прислушаешься — и кажется, что в лесу кто-то играет на флейте звонкую мелодию. Смотришь, Дружок уже прямо к ногам охотника подогнал косоглазого…

А теперь вот нет ни хозяина, ни собаки.

— Тетя Матра, может, сводите меня на могилу дяди Метрия, если, конечно, есть у вас время? — попросил я хозяйку.

— Да я и сама сегодня собиралась сходить на его могилу, — и лицо ее немного посветлело. — Сейчас можно, с делами по дому я уже управилась.

И я стал собираться.

— Вещи и ружье оставь, мы ведь не в лес идем, — забеспокоилась она.

— Нет, на могилу друга-охотника хочу прийти как охотник, — ответил я.

Тетушка Матра оделась, и я заметил, что она завязывает в белое полотенце миску. Для чего, я не знал, но спрашивать ее об этом не стал.

Дорогой каждый погрузился в свои мысли.

На могиле дяди Метрия стоял синий крест. Мы подошли и застыли от удивления: рядом с ней лежал Дружок в яме, вырытой им самим. Увидев нас, он помахал хвостом.

— Дружок! — невольно воскликнул я.

— Дружок! Дружок! — не меньше меня пораженная, шептала Матра.

Дружок поднялся, выпрямил ноги, подтянулся, подошел к хозяйке и лизнул ей руки. Затем он обнюхал меня, встал на задние лапы, посмотрел прямо в глаза своим грустным собачьим взглядом. Был он очень худой: ребра торчали, как деревянные обручи на бочке.

Тетушка Матра достала миску, что-то прошептала и стала кормить Дружка.

…На этом рассказчик замолчал. Он снял с рогатины котелок, отставил в сторону, чтобы наша трапеза немного остыла.

— Ну вот так, — продолжал Михаил минуту спустя. — Дружок опростал миску и снова улегся на свое место.

В память о друге я трижды выстрелил, хотя знал, что он меня не услышит.

Уходя с кладбища, мы забрали Дружка с собой. Он нехотя плелся за нами. Пусть в конуре погреется, ведь ночи теперь холодные. А завтра я возьму его в лес.

Когда мы вернулись во двор, Дружок с жадностью стал лакать из корыта воду, поставленную для кур.

Дружок и раньше бывал со мной на охоте. Если его хозяин по какой-либо причине не мог отлучиться из дому, я с Дружком лазил по знакомым лесам и всегда возвращался с добычей.

Однако мой замысел на этот раз не удался: утром Дружка в конуре не оказалось. Наверное, догадывался я, он снова ушел на кладбище! И действительно Дружок оказался там. Я с трудом подманил его. Но заметил: собака была не такая бойкая, как раньше: шла, опустив хвост. А через некоторое время я совсем потерял Дружка. Свистел, звал голосом, стрелял, все напрасно: он не возвращался.

Сами понимаете, без собаки охотник — как без ружья. Мне пришлось вернуться. На обратном пути я опять завернул на кладбище, чтобы забрать Дружка. Привел, накормил, напоил его и посадил в конуру на цепь. Но это меня не утешало, и я сказал хозяйке:

— Так собака совсем изведется. Можно, я возьму ее домой? Буду ходить с ней в лес, может, постепенно и развеется.

Матра возражать не стала:

— Если хочешь, забирай. Ты человек добрый, не обидишь ее.

Увел я Дружка к себе на поводке. Он шел со мной послушно, но как-то вяло, равнодушно. Чтобы собака быстрее привыкла ко мне, я решил пока держать ее в избе. Устроил у двери в углу постель. Дружок лег на указанное место. Но вот новая беда; как лег, так и неделю не поднимался: ни пить, ни есть не вставал. Полежит на одном боку, тяжело вздохнет и перевернется на другой бок. Точь-в-точь как тяжело больной человек.

Я понял, что не стоит больше мучить собаку. Ведь так она помрет с голоду. Подумал, подумал и увез Дружка обратно к тетушке Матре.